Звёздная бирема «Аквила». Мятеж - Олег Мелехов

— Неплохая мысль, — одобрил Ацилий. — Однако думаю, что так запросто связаться с навархом «Аквилы» не получится. Она не скрывала своих политических убеждений, следовательно, может быть под подозрением… Кроме того, — он покосился на Кассию, — я должен заранее просить у тебя прощения, моя дорогая. Ливия Аквилина, очевидно, испытывает ко мне симпатию, и я, по всей видимости, должен буду пойти навстречу… э… ее желаниям.

Вербовать с помощью своего живорожденного тела сторонниц Гаю Куриону еще не приходилось. Подкуп, шантаж — это бывало, но чтоб уподобляться амикусу… Командир «Аквилы» — женщина умная и привлекательная, однако даже эти обстоятельства не делали грядущее падение Ацилия… э… краше. Хорош лидер! Только-только торжественно пообещал «вакансию» одной женщине, и уже прикидывает, как половчей сблизиться с другой! Но с точки зрения тактики решение было оправданным, а политика — занятие, во все времена мало отличавшееся от проституции.

Уважения к себе это, конечно, не добавляло. Но какое самоуважение может оставаться у бесправного станционного имущества, а? Только желание выжить.

С одной стороны, Кассия пребывала в полном убеждении, что от хорошего любовника, а её Гай Ацилий Курион именно таков, ничуть не убудет. С другой стороны — делиться с навархом как-то не очень хотелось. А с третьей: Ливия Терция уже большая девочка, её сердце, принадлежащее, как у всех пилотов, только кораблю, точно-точно не разобьется.

— Нууу… ладно, Гай, иди навстречу её… хм… желаниям. Только уж потом обязательно возвращайся. Спонсалию помнишь? Вот! Я так просто от вакансии не откажусь, так и знай, — добродушно проворчала Фортуната.

— Тогда нам осталось только найти способ связаться с Аквилиной, — подытожил патриций, с облегчением закрывая тему желаний и встречных предложений. — А теперь иди сюда. Давай просто посидим рядом.

Объятия Ацилия были крепкими, грудь достаточно широкая, чтобы к ней прислониться, а гладко выбритый подбородок совершенно не колющимся, но на вкус Кассии молчание затянулось. Тогда она решила взять слово. Воспользоваться, так сказать, правом «соглашательского голоса», чтобы задать вдруг обеспокоивший её вопрос:

— Гай, а почему ты так… хм… серьезно отнесся к вчерашнему? Сразу за спонсалии… хм… взялся?

Загадочное поведение патриция весь житейский опыт манипуларии объяснить не мог. Партнерство среди легионеров не было особой редкостью, но только после нескольких лет устойчивых любовных отношений заключался конкубинат. А тут едва сошлись и сразу — бац!

Хотя, конечно, нельзя равнять обычаи плебеев и патрициев, и все же?

— Потому что это и есть серьезно, — немедленно откликнулся патриций, словно ждал вопроса. — То, что случилось. — Называть вещи своими именами он не торопился, решив обойтись без излишне конкретных терминов. — От того, чем мы занимались, вообще-то получаются дети. А дети для патрициев — это очень серьезно, моя дорогая.

«Вот я дура, совсем забыла, что он — живорожденный», — устыдилась Кассия собственной бестолковости.

— Согласна, дети — это серьезно на всех этапах. Нам учебный фильм показывали, как происходит размножение людей в естественных условиях. Но мне такое не грозит, вообще-то.

Помнится, две девочки из её учебной группы в обморок упали во время просмотра, а потом все дружно радовались счастливой возможности избежать участи отважных патрицианок.

— Мало ли кому и что грозит или не грозит, — Ацилий пожал плечами. — Это нюансы. А я говорю о принципах. В том, что касается возможного потомства, я обязан следовать законам и традициям семьи. Ты — не гетера, Кассия. Следовательно, я должен относиться к тебе, как к патрицианке — потенциальной матери моих детей. Что я, собственно, и делаю.

— Йой… — только и смогла выдавить из себя ошарашенная Кассии, никогда прежде не задумывавшаяся о том, что тоже могла бы, как живорожденные женщины, воспроизводить потомство натуральным способом — из собственного тела. Лигария решительно отогнала прочь воспоминания о некоторых сценах из учебного фильма «Размножение человека». Вот такого бывшей Фортунате никогда не хотелось, зато не терпелось узнать нечто другое. Более, на её взгляд, интересный аспект жизни патрициев.

— А вот скажи мне, как это — жить с людьми, которые тебя лично воспроизвели? — смущенно спросила девушка. — Это сложно? Это интересно?

Кассия уселась напротив, сложив ноги по-парфски, и приготовилась слушать

— Ну-у… — Ацилий не на шутку задумался. Если объяснить девушке, что такое «супруга», ему еще как-то худо-бедно удалось, то растолковать ей, что такое «мать» и «отец»… О, эта задачка куда как сложнее! Чисто технически процесс она, конечно, представляет, но наверняка не в силах вообразить себя в роли… э… матроны. Гай ради чистоты эксперимента попытался, и разыгравшееся воображение мигом нарисовало картинку: Кассия с виноградным центурионским жезлом перед строем детишек-погодков зычно командует: «Ад латус стринге! Силентиум! Мандата каптате!»[36] Он тряхнул головой, отгоняя видение. И сосредоточился на настоящем. Вопрос Кассии требовал ответа.

— По-разному, если честно. Отец… признаться, я больше общался со своими воспитателями, чем с ним. Он был проконсулом и постоянно получал назначения то в одну колонию, то в другую… А вот мать — да, она оставалась рядом постоянно. Корнелия Старшая, моя мать, она… Достойнейшая из женщин, настоящая патрицианка. Была.

Гай стиснул челюсти так, что едва не раскрошил себе зубы. Корнелия, а так же братья Гая — Марк и Тиберий, и самые младшие сестры — все были казнены. Вспоминать о них сейчас значило ковырять заскорузлым пальцем в еще не поджившей ране.

«Ох! Их же всех убили!» — вспомнила Кассия, не только увидев, как воспоминание перекосило лицо напарника, но и почувствовав его горе, как огненное кольцо боли, сковавшее не несколько секунд грудную клетку.

Пожалуй, если бы кто-то казнил её нянюшку Ювеналию Мусиллу… Милую, добрую, обожаемую женщину, излучающую любовь так же легко, как звезда — свет. Всем девочкам и мальчикам, Кассиям, Сергиям, Бруттиям и прочим досталось нежности и ласки поровну, но вдоволь. Лигария даже зажмурилась от нахлынувшего ужаса, и головой затрясла. Да она бы своим руками удавила злодея!

— Прости, о прости… — девушка порывисто обняла Ацилия, прижавшись щекой к его щеке.

— Ты не виновата, — вздохнул он, покрепче обнимая Кассию. — Никто не виноват, кроме меня. Но корить себя поздно, уже ничего не исправить… Единственное, что я могу сделать — это постараться выжить, победить и — продолжить род. Как-нибудь, — Ацилий кривовато улыбнулся. — Уверен, всё получится. А из тебя выйдет превосходная супруга и мать патрициев.

«Минуточку!» — мысленно воскликнула Кассия, отпрянув и пристально вглядываясь в лицо напарника, а заодно и прислушиваясь к себе. Вдруг он пошутил так. Но Гай говорил вполне серьезно.

«Погоди-ка! Я только на должность „супруги“ подписалась! А тут еще „мать“ идет в комплекте?»

— Гай, я… не смогу, я — из реликатора, стерильная, — мягко напомнила она, подозревая, что из-за потери семьи Ацилий нафантазировал себе лишнего.

Уточнять, что она из Кассиев, а не из Ювеналиев, девушка не стала. Это и так ясно, как день на Траяне.

— Я помню, — невозмутимо кивнул патриций. — Это не страшно. Меня, к слову, тоже подвергли стерилизации. Надеюсь, процесс обратим. Не слишком комфортное ощущение, знаешь ли… Но это вполне решаемые проблемы. Обычно так и происходит, когда в семью патрициев принимают кого-то… из иного сословия. Мы воспользуемся репликатором, только и всего.

— И я буду воспитывать этих… детей сама? — ужаснулась Кассия. — Я же не умею!

— Успокойся, дорогая, когда придет время, мы привлечем профессионалов. И потом… я же не предлагаю тебе зачать ребенка сейчас. Это несколько преждевременно, — и добавил в качестве ободряющего примера: — Моя матушка всегда говорила, что если ты способен усмирить триста горластых сенаторов, то и с парочкой отпрысков как-нибудь справишься. Полагаю, что, если допустить метафору… не сложнее вакуумной сварки, моя Кассия.

«Дети? Вакуум-сварка? Матери? Твоюцентурию, во что ж я вляпалась?»

Утешение получилось какое-то не слишком утешительное, но Кассия, как всякая до мозга костей практичная республиканка, решила не заглядывать слишком далеко в будущее: «Мы еще до спонсалий-то приличных не дошли, а уже на детей замахиваемся» — напомнила она себе.

— Никто не мешает нам прежде, чем переходить к практике, отработать теорию в обучающей программе, — напомнил Ацилий. — Было бы глупо бросаться… э… на передовую, минуя, скажем так, учебный лагерь.

«А что? Вполне разумные доводы», — согласилась Кассия.

Она решила пока вообще не думать об обучающей детской программе, пугающих отпрысках, а так же грядущем и неминуемом, судя по уверенности Ацилия, своем патрицианстве, которое еще неизвестно когда случится, если случится.