Крымские «армагеддоны» Иосифа Сталина - Виктор Еремин

Некоторые детали предварительной подготовки миссии широко освещены в литературе. Вот два фрагмента из опубликованных документов.

Из записки А. Лозовского В. М. Молотову: «10 марта 1943 г. нами получена в Куйбышеве следующая телеграмма из Нью-Йорка: “Куйбышев, Совинформбюро, Михоэлсу, Феферу. Убедительно настаиваем на Вашем приезде в США и совершении турне по стране. Фонд помощи России в войне смог бы собрать огромные суммы, помочь достигнуть единства еврейского народа. Еврейский совет фонда помощи России в войне[328]…” В связи с этим я предлагаю командировать тт. Михоэлса и Фефера на 3–4 месяца в США, возложив на т. А. С. Щербакова и на меня выработку инструкций для этой делегации АЕК».

Из другой записки Лозовского Молотову: «Настоящим направляю Вам директивы о линии поведения Михоэлса и Фефера во время пребывания в США. Основная цель делегации ЕАК — установить сотрудничество советских евреев с евреями США (за исключением антисоветских группировок) на основе совместной борьбы против гитлеровской Германии и ее вассалов и развертывания в США кампании помощи Красной армии. Никаких других полномочий и заданий делегаты не имеют. … Делегаты ЕАК ни в коем случае … не должны высказываться по вопросу международной политики, каким является вопрос об еврейском государстве свободной Палестины, поскольку Палестина, как известно, является мандатной территорией Великобритании. … По отношению к таким еврейским группировкам, которые выступают против СССР, Михоэлс и Фефер должны отказываться от какого бы то ни было с ними общения и дискуссии и не принимать какого-либо участия в устраиваемых ими митингах, демонстрациях и пр. Во время бесед с представителями организаций (Джойнт, Амбиджан, Еврейский фонд помощи и т. д.) они не должны брать никаких обязательств без предварительного запроса НКИД … В случае попытки польских и еврейских врагов Советского Союза поднять на каком-нибудь собрании дело Альтера и Эрлиха Михоэлс и Фефер должны твердо выступать в защиту политики СССР, заявив, что уничтожение 5-ой колонны, независимо от национальной принадлежности ее участников, является предварительным и необходимым условием разгрома гитлеровской Германии. В своих выступлениях Михоэлс и Фефер не должны ограничиваться только еврейской тематикой, а говорить о дружбе народов в Советском Союзе»[329].

Одними инструкциями дело не ограничилось. «Перед отъездом с Михоэлсом встречался Берия. Режиссер получил инструкции, как завязать широкие связи и получить кредиты для восстановления металлургической и угольной промышленности»[330]. Английский историк Симон Себаг-Монтефиоре отметил следующее: «В апреле 1943 года Михоэлс отправился в Америку за помощью для Советского Союза. Перед поездкой, естественно, состоялся подробный инструктаж у Вячеслава Молотова. Даже Иосиф Виссарионович вышел из своего кабинета, чтобы попрощаться с актером»[331]. Предполагают, что Молотов беседовал с Михоэлсом с глазу на глаз у себя в кремлевской квартире и рассказал о возможности учреждения еврейской республики в Крыму. При выходе в коридор они как бы случайно столкнулись со Сталиным, который пожелал режиссеру доброго пути и благополучного возвращения. Из Кремля Михоэлс отправился к Лозовскому и рассказал о беседе с Молотовым. Тот предупредил режиссера, что его явно втягивают в крымскую игру, которая не принесет ему ничего хорошего.

К настоящему времени сочинена обширная мифология о целях делегации ЕАК. Исследователи никак не могут удовлетвориться тем, что Михоэлс и Фефер отправились в столь дальнее путешествие исключительно за кредитами и материальной помощью. Ну и с пропагандистскими целями, само собой разумеется.

Наиболее забавные гипотезы сводятся к следующему.

1. Делегации было поручено завязать тесные отношения с руководством мирового сионизма. Зачем, если с начала войны в США сидел наш посол М. М. Литвинов, хорошо знакомый с вождями сионистов и в предвоенные годы чудом избежавший репрессий в том числе и за это? Если чрезвычайный и полномочный посол СССР в Великобритании И. М. Майский[332] с 1941 г. несколько раз официально встречался с Давидом Бен-Гурионом? Если в Вашингтоне и Нью-Йорке работала Елизавета Зарубина, еврейка, свободно входившая в кулуары руководителей высших сионистских кругов? Чего рядом с этими зубрами разведки еще делать режиссеру — мелкому стукачу и поэту-сексоту? Ко времени их прилета в США все связи с сионистами уже давно были установлены, отлажены, и шла повседневная кропотливая работа. Ведь сионисты сами были заинтересованы в добрых отношениях с властями СССР.

2. Михоэлсу и Феферу было поручено найти выходы на Манхэттенский атомный проект. Зачем? Ведь Клара Оппенгеймер, жена руководителя проекта, была самой близкой подругой Елизаветы Зарубиной и уже напичкала проект «зарубинскими» людьми? А агент Зарубиной Маргарита Конёнкова[333] утвердилась в правах любовницы сластолюбивого Альберта Эйнштейна — она даже уговаривала ученого стать агентом советской разведки, но он отказался и с тех пор в шутку называл Маргариту «моя шпионочка». С кем и для чего могли тут конкурировать случайно залетевшие в США на пару месяцев агитаторы?

23 марта 1943 г., через три недели после окончания Сталинградской битвы, Михоэлс и Фефер вылетели в США. В отличие от Молотова, они летели победителями. За время их пребывания в Штатах состоялась Курская битва, и был завершен коренной перелом в Великой Отечественной войне — стратегическая инициатива окончательно перешла к Красной Армии.

Путь в Америку оказался очень длинным. Вот как описали его сами путешественники: «Из Москвы до Нью-Йорка мы добирались в течение сорока дней. Этот своеобразный рекорд был нами побит не на волах, не на автомобилях, не на верблюдах и не на кораблях, а на всамделишных американских самолетах.

В Тегеране нас продержали в ожидании “прайорити” (преимущественное право посадки на самолет) три недели, успокаивая тем, что как только мы оторвемся от иранской земли, то “ляжем на прямой курс”, и если не будет никаких случайностей над горами или над океаном и ежели все прививки против холеры, чумы, тифа, желтой лихорадки и многих других болезней будут “в порядке”, то мы без особых задержек долетим до США. Мы спокойно пронеслись над Персидским заливом, пересекли Иран, проплыли над Палестиной и, огибая Порт-Саид, поклонились пирамидам и приземлились в Каире. Здесь повторилось то же, что и в Тегеране, — прождали дней восемь, и при посадке нас снова заверили в том, что мы “ляжем на прямой курс”. Но в Хартуме нам пришлось несколько дней дышать накаленным воздухом пустыни, а в Аккре — влагой Золотого Берега[334]. Если учесть все это, приходится даже удивляться, как мы уложились в сорокадневный срок, став “рекордсменами”.

— Война! — вот как нам объясняли необычные для воздухоплавателей темпы движения.

Естественно, что многократные высадки из самолетов и задержки в пути, вовсе не связанные ни со случайностями, ни с прививками, не могли не влиять на наше настроение. И в минуты, когда глаз был уже насыщен множеством памятников, которые старый шах наставил себе при жизни в Тегеране, когда слух притупился от шума многоязычной толпы в Каире — ноги устали от беготни по “офисам” с просьбами и требованиями отправить нас с ближайшим самолетом, а в ответ на наши просьбы и требования звучал унылый рефрен: “Мэй би, ту мороу монинг[335]”, — мы в припадке человеческой слабости готовы были объяснить эти многодневные задержки не войной, а холодком; или, скажем еще проще, отсутствием энтузиазма у некоторых хозяев положения.

И, как ни странно, “холодок” этот меньше всего казался уместным в знойной Суданской пустыне…»[336].

Не будем останавливаться на рассказе о встречах советских делегатов с рядовыми американцами. Об этом написано и опубликовано очень много. Общий характер происходившего передали сами путешественники: «…когда одна газета, желая напугать наших слушателей, сообщила о том, что Михоэлс и Фефер — не артист и не поэт, а участники Сталинградской битвы и прибыли мы со “специальной миссией”, а посему надо быть с нами осторожными, это нам помогло. Узнав из этой заметки, что “мы участвовали в битвах за Сталинград”, народ повалил на митинг. Зал, рассчитанный на десять тысяч человек, был переполнен. На многих собраниях, во многих газетах, на предприятиях и в кафе, в театрах и на фермах, в троллейбусах и в сабвее дебатируются вопросы войны, вопросы открытия второго фронта, послевоенные проблемы»[337]. Подобных, и даже более грандиозных, встреч делегации ЕАК с американской публикой историки насчитывают свыше ста за три месяца!