Конец империи - Николай Андреев

— И напрасно, — вымолвил подошедший Тино. — Правителю терять нечего. О чем можно вести переговоры? О сдаче в плен? Для него это равносильно смерти. Поступок арка легко объясним. Скажите лучше, что с де Креньяном и Дойлом!

— Ничего страшного, — ответила Линда, первая прибежавшая к возлюбленному. — У Жака пробиты мягкие ткани бедра, а у Мануто сломано ребро и большая потеря крови. Он мог бы и сражаться, вместо того чтобы валяться на земле.

— Я же потерял сознание, — резонно возразил Мануто.

— Ладно, ладно, шучу, — улыбнулась аланка, утирая набежавшую слезу.

Салан очень испугалась, увидев, что француз ранен и самостоятельно передвигаться не в состоянии.

В первые секунды женщина стреляла только по врагам на башне, так как руки ее сильно тряслись.

— Штурма не избежать, — устало произнес Олесь, вытирая кровь с клинка. — Но в момент боя мне пришла в голову одна интересная мысль. Это станет сюрпризом для солдат Яроха.

Подготовка длилась еще полторы декады. Навыки в преодолении рва и штурме стены отрабатывались до автоматизма.

Первоначальный страх перед препятствием сменился раздражением и злостью. Утомительные бесконечные тренировки прекратятся только после падения Наски. Армия пребывала в нетерпении.

К исходу месяца осады Храбров объявил о штурме. Лагерь союзников опустел задолго до рассвета.

По плану предусматривалась одновременная атака с пяти направлений. В каждой группе насчитывалось по семьсот бойцов.

Чтобы арбалетчики врага не стреляли прицельно, со штурмовыми отрядами постоянно следовали два автоматчика.

Друзья разбились на пары: Троул и Белаун, Мелоун и де Креньян, Саччи и Дойл, Стюарт и Воржиха.

Русич, вместе с Аято и Саттоном двигался с юго-запада. С этой стороны город защищали старые деревянные стены.

Из-за горизонта показался огненный диск Сириуса. Его лучи коснулись верхушек башен, окрасив их в оранжево-розовые цвета.

Олесь взволнованно посмотрел на часы. Без одной минуты пять. Осталось всего шестьдесят секунд. Как это мало! Стрелка словно цепляется за цифры и ползет еле-еле.

Последние мгновения тянутся ужасно долго… Храбров поднял автомат и выстрелил.

Тотчас над полем разнесся громовой раскат. Тысячи солдат с яростным криком устремились к городу.

Земляне бежали в передовых рядах армии. Расстояние до столицы арка быстро сокращалось.

Теперь уже без труда можно было разглядеть стрелков, занимающих свои места у бойниц. Ярче вспыхнули костры, разогревающие кипяток и смолу.

Четыреста метров, триста, двести… Засвистели первые стрелы, раздались первые крики, упали первые убитые.

Именно в этот момент наемники остановились. Короткая команда, — и бегущие впереди солдаты дружно рухнули на траву. Положив на плечо гранатометы, Олесь, Тино и Крис тщательно прицелились. Залп был почти одновременным.

Три гранаты с адским шипением полетели к городу. Ужасные взрывы потрясли укрепления противника.

Результат превзошел все ожидания. Стена обвалилась на протяжении шести метров.

Вниз рухнули чаны с горячей водой и смолой. Вспыхнул стихийный пожар.

Из пролома с душераздирающим воплем выскочил объятый пламенем человек и бросился в воду.

Между тем штурмующие уложили мостки через ров. Десятки бойцов прорвались внутрь города.

Оторопевшие в первые секунды арбалетчики пришли в себя и возобновили стрельбу, но было поздно. Союзники вели бой уже на стенах и внутри башен.

Им активно помогали земляне. Попасть в человека из автомата с расстояния двухсот метров не составляет ни малейшего труда.

Постепенно сопротивление на юго-западной окраине Наски было сломлено. Без больших потерь группировка проникла в столицу.

Бои теперь шли за каждый дом, за каждый перекресток…

Чтобы ускорить победу, Храбров направил два отряда к восточным и западным воротам. Но пробиться туда оказалось нелегко. Плотная застройка в городе делала улочки очень узкими.

Группы мутантов надежно перекрывали их, не давая союзникам продвинуться дальше. Они дрались отчаянно, до последнего бойца.

Лишь когда в Наску прорвались солдаты с северо-восточной окраины, сопротивление противника удалось сломить. Воины атаковали врага с двух сторон, и обороняющиеся оказались в кольце окружения.

В южной части города происходило настоящее избиение бандитов арка. Превосходство в численности здесь достигало десятикратной величины.

Стараясь избежать лишних потерь, Аято поджег одну из деревянных башен. Тушить огонь земляне не давали, и минут через десять пламя охватило все сооружение.

С ужасными криками оливийцы выпрыгивали оттуда и падали с огромной высоты. Они ломали ноги, разбивались насмерть, тонули во рву.

Тех, кто случайно уцелел, добивали копья и мечи союзников. Разгоряченные кровавой схваткой воины не знали жалости.

Оставив две сотни для зачистки захваченной территории, земляне двинули все силы на помощь трем другим группировкам. У них дела шли не так блестяще.

Теряя бойцов, армия безуспешно штурмовала высокие каменные стены. Удар в тыл защитникам был страшен.

Тысячи солдат атаковали врага по всему фронту. В такой ситуации дрогнули даже мутанты.

Около сотни гигантов открыли западные ворота, опустили мост и попытались вырваться из окружения. В чистом поле они стали легкой добычей арбалетчиков и лучников союзников. Стрелы дождем обрушились на бандитов.

Вскоре отряд перестал существовать. Кое-кто еще стонал и умолял о пощаде, но надежд на спасение было мало.

Люди хорошо помнили, что творили изверги-каннибалы последние годы в Центральной Оливиии. Сброд со всего материка собирался под знамена Яроха. И, наконец, пришла расплата! Кинжалы и мечи довершили начатое дело.

К полудню башни и крепостные стены Наски окончательно перешли под контроль союзников. В городе осталось лишь одно место, принадлежащее арку — его дворец.

И хотя в столице еще шли бои, исход сражения ни у кого не вызывал сомнений. Автоматы землян, арбалеты и копья тасконцев истребляли последних сторонников правителя.

В центральной части столицы свирепствовали пожары. Зачастую их виновниками являлись штурмующие дома союзники. Таким способом воины заставляли забаррикадировавшихся врагов покинуть здания.

Но в большинстве случаев деревянные строения поджигали солдаты Яроха. От отчаяния и злобы они уничтожали дома ни в чем не повинных горожан.

По улицам метались сотни испуганных женщин, детей и стариков. Пламя пожирало их жалкие лачуги и пожитки. То и дело раздавались стоны и плач. Пожары распространялись с катастрофической быстротой.