Пилот особого назначения - Александр Зорич

— Ты, Арсений, служишь в ЭОН, которая ни по каким документам вообще не существует, а еще удивляешься! Такие, мол, подлецы поселились там-то и там-то! — Комачо расположил себя в кресле поудобнее и продолжил. — Ты будто не знаешь, что перед законом все равны, но некоторые равнее? Или ты, наивный юноша, серьезно полагаешь, будто в нашем замечательном государстве всё тебе рассказывают, показывают и всё-всё по закону? Ты видел пилотов с «огневыми» двадцатками? А то и с полтинниками? Да прямо здесь, на «Дзуйхо»? Война только началась, а у него пятьдесят боевых вылетов! Где налетал? Кругом же мир! Вот такой, значит, мир. Двадцать боевых вылетов просто за выслугу лет не повесят. Это тебе не юбилейный «540 лет ВКС»!

Потом мы хорошо «приняли». После баньки оно вообще… КПД повышается, если вы понимаете, о чем я.

Наговорились о политике. Мы с Сантушем дуэтом спели про дела в Тремезианском поясе.

Политика надоела.

Мы, молодые крепкие мужчины, неумолимо свернули разговор на баб. В конце которого Комачо еще занюхал табаку и сообщил собранию, что немедленно пойдет добиваться взаимности у одного капитана ГАБ с «вот такими ногами» и удалился.

Попойка, которую так и подмывало назвать «отвальной», сама собой сошла на нет. Еда остыла, водка кончилась, и мы разбрелись по каютам, оставив на овальном капитанском столе натурально бардак.

Я закуклился в пустой каюте. Сон пришел, как девятый вал с фантастического полотна художника Челизова «Гипершторм».

Часа в три ночи сквозь забытье было мне явление Сантуша, спикировавшего в койку.

Добился он взаимности от прекрасной и неприступной Александры?

Не знаю, не спрашивал.

Теперь вот думаю, что жалко, если нет.

Январь, 2622 г.

Район Бирб — Паркида,

Система Вахрам.

— Здесь Ника, идем на крейсерской, интерпланетарный режим.

— Кивер на связи. Держу 100М, норма.

— Я Комета, системы в штатном режиме.

— Кистень, норма.

— Че Гевара, наблюдаю легкую поляризацию вдоль плоскостей. Никаких замечаний, но странно.

— Жар-Птица, у меня то же самое. Из-за этого небольшая засветка по тактическому радару.

— Ладно, спишем на фокусы рачьей техники. «Асмодеи», как у вас?

Мы рубим космос в системе Вахрам. Страшно сказать, прямо в личном палисаднике Сетад-э-Бозорг — клонского Верховного главнокомандования!

Позади исчез «Дзуйхо», проглоченный демонами Х-матрицы. Прямо на нас наползает колоссальный шар — голубоватая дымка, расчерченная пурпурными волнистыми полосами и темно-лиловыми, почти черными завихрениями. Это Бирб — газовый гигант.

Он кажется диском — обычный обман зрения. Как подлетим ближе — превратится в блюдце с загнутыми вперед краями.

Кабина обещает приступ клаустрофобии: как вы помните, чоругские флуггеры не имеют остекления — только трансляцию на панораму от сотен световодов и десятков внешних камер. Сплошная броня.

Пока ничего страшного. Иллюзия прозрачного колпака полная. Даже лучше — обзор просто великолепный. Иногда кажется, что твой ложемент гуляет сам по себе в открытом космосе.

Есть такая полезная в бою функция, когда по команде пульт целиком или частично накрывает голограмма, эмулирующая вид под брюхом. Умеют чертовы космораки (или космопауки?) строить технику! Собственно, все на усмотрение пилота. Хочешь, задний обзор можно вывести вперед. Хочешь под кресло — пожалуйста. И всё исполняется чоругским парсером быстрее, чем товарищ пилот успевает дать команду — неважно, голосом или набором клавиш.

Да только психику человека вся эта красота не обманет.

Никуда не денешься от того факта, что ты летишь в глухой бронированной скорлупе. А лететь в одну сторону немногим меньше суток. А еще работа… Бог знает на сколько часов. А еще назад.

Может получиться нехорошо. Впрочем, «нехорошо» может получиться и без всяких там фокусов нервной системы.

Ревенко общается с «Асмодеями» — и правильно. Флуггеры инфоборьбы — «горбатые» — очень хорошие машины. Отличная автономность, отличная обитаемость экипажа (есть даже каюты для отдыха), но вот с пилотажем, относительно чоругских таратаек, заметные проблемы.

«Горбатые» разгонялись до 100М очень долго. Возникли определенные вопросы с синхронизацией полета. Но теперь нас догнали. Один борт встал впереди строя звеньев, второй позади, и нас накрыло дифракционное поле.

Потом очертания «горбатых» подернулись дымкой, посерели, как-то выцвели. Еще пара секунд и они пропали с наших радаров и с наших глаз. Это заработали генераторы всережимной невидимости «Гриффин». Опытные установки ценой в пол-линкора. А может и в целый линкор, не знаю.

«Невидимость, может, и всережимная, однако вот так, с двухсот метров, я кое-что различаю. Какое-то дрожащее пятно. Но впечатляет. — Подумал ваш покорный слуга и верный рассказчик. — Горжусь Россией!»

Что тут еще скажешь? Горжусь. И товарищем Ивановым.

В каких же верхах парит этот удивительный персонаж?! Что за звание у него, и что за полномочия?! Мое почтение!

«Помни о бомбе, придурок! Одна в затылке, вторая — в реакторном отсеке. Обе одинаково смертоносны. Вспомнил? Вот теперь восторгайся.»

— Борт 1, Ника вызывает.

— Здесь борт 1.

— Через пять тысяч маневр, перестраиваемся по варианту 12. Не нужно ли сбросить скорость?

— Справляемся, Ника.

— Добро.

Артем беспокоится. Наша маневренность — маневренность полноценных истребителей, несмотря на размеры. «Асмодей» — крупная, валкая калоша. По сравнению с нами уж точно. К тому же, изрядно перетяжеленная. На них установлена куча дополнительного оборудования, вовсе не в весе пера. А дистанция между нами, как говорится, шепчет.

Мы готовимся огибать Бирб.

Пройдем по эллиптической орбите и, за счет гравитационного маневра, доберем несколько чисел Маха. С Паркидой у нас без семи минут противостояние, переть еще далеко, такой вот фокус — вещь не лишняя.

Раздался тоновый сигнал — вызов на командирском.

— Иванов здесь, как слышите?

— Чисто, товарищ Иванов.

— Как самочувствие?

Все доложились, что пока порядок.

— Никто не собирается сойти с ума? Кокпиты-то у вас без живого обзора. Если кто-то соберется съехать с катушек — скажите мне, и я моментально активирую бомбу…

Пауза.

— …Х-х-ха-х-х-ха-х-х-ха! Шутка!

Вот такой юмор у нашего вождя. Сухой, перхающий смех, будто смеется кофемолка. Неприятный в обхождении тип, как ни крути.

— Шуточки у вас, товарищ начальник, — даже сквозь динамик слышно, что Сеня расстроен, и я его понимаю.

— Прошу прощения. Увлекся. Если серьезно, разрешаю вздремнуть. Переведите кресла в положение «койка» и спите. Автопилот отлично справится. Перед началом гравитационного маневра, когда нужно личное участие, я вас разбужу.

— Спасибо, товарищ Иванов, но нет. Пока мы не закончим прицельное ориентирование, я спать никому не позволю. Потом — пожалуйста.

— Вам виднее, Ника. Отбой.

Замечательная штука этот гравимодулятор!

Во-первых, наш радиообмен нереально засечь. Нет такой технологии у Великорасы. Во-вторых, что очень важно, мы можем общаться. Иначе, при активации «Завесы», радиосвязь обрубило бы начисто! И как тогда прикажете руководить полетом? Вот то-то и оно.

Определенно, с каждой секундой, проведенной в кокпите этой машины, я все сильнее влюблялся в чоругов… Ну, по крайней мере, как пишут в любовных романах, во мне пробуждались чувства.

Прицелились.

Наша невидимая стая вышла на траекторию, огибающую Бирб, в строгом соответствии с разработанным маршрутным заданием. «Асмодеи» справились без замечаний, хотя было тревожно — невидимая радарами и оптикой громадная машина на расстоянии поцелуя… б-р-р-р-р…

А потом мы натурально задрыхли. Благо в планетолете чоругов место позволяло.

К началу гравитационного маневра, когда могло случиться всякое, учитывая набор скорости, нас разбудил Иванов. Как и обещал. Кресла в противоперегрузочный режим, поехали!

Бирб огромен! Но наши машины причесали его за считанные минуты.

Вот она, Паркида!

Мелкий шарик охряно-желто-серого колера с ледовыми шапками на полюсах. Поменьше нашего Титана, который сопровождает Сатурн в его бесконечном путешествии вокруг Солнца. Зато на Паркиде не так холодно (сильно не так). К тому же, вес этой козявки в астрополитическом смысле на порядки порядков превосходит ее вес в смысле астрографическом. Чего не скажешь о Титане. Парадокс. Примат надстройки над базисом. Кто бы подумал, что физика так легко попираема политикой.

До Паркиды остается жалких пятьсот тысяч — чепуховина для сумасшедшей скорости в 120М, которую мы смогли набрать благодаря мощнейшему притяжению Бирба.