Дневник новой русской - Елена Колина

25 февраля, воскресенье

Подумала – я ведь не настоящий верующий, который ходит в церковь и все такое. Мне даже кажется (может быть, я не права, тогда заранее прошу у всех прощения), что Богу все равно, помажу ли я хлеб маслом или нет. Никогда не поверю, что у него нет других забот, чем так пристально за мной наблюдать. Я почти уверена, что Бог не заметит, если я съем маленький кусочек сыра. И выпью кофе с молоком.

Сошла с поста, потому что очень разволновалась из-за Невероятного События.

Все говорят, что такие чудеса случаются крайне редко или их просто не бывает – рукопись моего Дневника (далее – Книга) случайно попалась на глаза скучающей жене одного издателя, и вот – мою Книгу приняло издательство или жена издателя.

Я считаю, чудеса бывают, потому что:

1. Мура считает, что Дневник необыкновенно хорош, а моя дочь – строгий, но объективный ценитель настоящей литературы.

2. Алена и Ольга хвалили, Женька слушала по телефону и не ругала, а это уже кое-что, даже очень большое кое-что.

3. А Ольга к тому же профессионал – разбирается в кино.

4. Жизнь полосатая, это всем известно. Если бы Роман не бросил меня так, не побоюсь этого слова, жестоко и сейчас у нас с ним была любовь, уверена – ни одна жена издателя не взяла бы в руки мой Дневник никогда. Но Бог (судьба, ангел-хранитель) строго следит за полосатостью жизни, чтобы на один облом обязательно приходилось одно везение.

Издательство, которое будет издавать мою Книгу, небольшое (а зачем мне большое?), мы с издателем сразу подружились, с его женой тоже, очень-очень приятные люди.

МАРТ

Аркадий (это издатель) сказал мне по телефону, что моя книжка замечательная.

Я прохаживалась по кухне независимой писательской походкой, дрожала, курила, расплылась от счастья, дальше не слушала. Хотя он говорил важные вещи, те, что писателям положено слушать внимательно. Про тираж, сроки, гонорар.

Аркадий сообщил, что в типографии случайно есть дырка (не поняла) и книжка выйдет всего через два месяца.

Про гонорар не слушала – было неловко. Это же искусство, а я к тому же не могу отделаться от мысли, что это Я должна заплатить за то, что мой роман ИЗДАДУТ.

– Спасибо, спасибо вам большое, – поблагодарила я Аркадия. – Передайте привет жене, до свидания.

Петр Иваныч, Никита и Алена сказали, что каждый труд должен быть оплачен и мне положен гонорар. Я не уверена. Хотя, с другой стороны, всякий труд должен быть оплачен, разве не так?

Интересно все лее, сколько мне заплатят? Перезвонить и спросить неудобно.

На гонорар куплю себе ноутбук и смогу писать следующую книгу в пробках. Или нет, лучше сделаю ремонт и всем накуплю дорогих подарков: Муре приобрету что-нибудь в «Манго», маме достану абонемент в Дом книги, Льву куплю огромную искусственную кость, Савве – дерево для когтей, а то он точит когти об спину Льва Евгеньича, Гантенбайну тоже что-нибудь… У меня предчувствие, что гонорар должен быть большим.

До вечера неотступно мечтала о гонораре. Ольга сказала, что нужно подписать договор, и тогда я все узнаю, каков мой гонорар, и смогу планировать свои расходы. Выжду для приличия несколько дней, лучше неделю, и позвоню Аркадию – будем подписывать договор.

Выждала для приличия до часу дня. Звонила в издательство и чувствовала себя Очень Важным Автором.

– Ну, как дела? С моим договором?

– Понимаете, ситуация на издательском рынке меняется очень мгновенно, буквально до обеда одна ситуация, а после обеда уже другая.

Аркадий растолковал мне послеобеденную ситуацию, но я не слушала, из Очень Важного Автора на глазах превращаясь в никому не интересного «никто».

Очень боялась, что Аркадий скажет: «Авторов много, а издательство одно. У нас есть кого издать поважнее, но он не сказал.

2 марта, пятница

Очень волновалась, что до сих пор не заключен договор, но сама звонить не буду. Помнила, что никогда не надо ни о чем просить, сами придут и все предложат.

Позвонила в издательство ровно в двенадцать. Мне кажется, что в двенадцать уже можно звонить.

– Позовите, пожалуйста, Аркадия.

– Кто его спрашивает?

Ненавижу, когда интересуются, кто спрашивает. Кажется, что сейчас пойдут, пошепчутся и скажут: «Его нет на месте», хотя на самом деле он есть, и сейчас они все вместе смеются надо мной.

Так и есть:

– Его нет на месте.

Догадалась – Аркадий передумал и не хочет печатать мою книгу! Прячется от меня! Не буду перезванивать ни за что, слишком унизительно.

Перезвонила через двадцать три минуты.

…Позовите… Кто спрашивает?… Его нет.

…В течение дня позвонила еще несколько раз и наконец разозлилась. Ну, погодите! Значит, сначала: «Ваш Дневник замечательный, мы заработаем на нем много денег!», а теперь вот как!

Позвонила Аркадию на мобильный (никогда не знаешь, удобно ли звонить на мобильный, а вдруг тебе его дали просто из вежливости, а не затем, чтобы ты звонила?) и небрежным, чуть ленивым голосом, как будто я только что случайно вспомнила, а вовсе не названивала в издательство каждые десять минут, сказала:

– Да, кстати… когда мне приехать заключать договор?

– Ну… э-э… завтра во второй половине дня.

Ура!

Позвонила Ольге (она мой консультант в этом новом для меня мире), рассказала, что ужасно волнуюсь из-за всего, особенно из-за гонорара, и вообще.

– Звони прямо сейчас и говори жестко: «Почему я должна волноваться до завтра?! Обычно стандартный договор посылают по электронной почте. Какой сюрприз вы приготовили для меня в договоре, чтобы его нельзя было выслать?» Вот что значит профессионал!

А ведь Ольга права. Я – взрослая женщина, кандидат наук, психолог, лектор и писатель, а боюсь всего…

Записала Ольгин текст на бумажку и повторила вслух, вращая глазами и прищелкивая зубами: «Почему я должна ждать?! Какой такой сюрприз вы для меня приготовили?! А?!»

– Э-э… Извините пожалуйста, Аркадий, а может быть, если вам, конечно, не очень неудобно… может быть, можно… э-э… завтра в половине дня?… А-а, нельзя, ну, тогда извините, до свидания…

Перед сном читала дневник Чуковского: «Жил-был крокодил, он по Невскому ходил, папиросы курил, по-турецки говорил…» Кажется, увлеклась.

Так вот, даже автор «Крокодила», очень светлый счастливый человек, оказывается таким же «счастливым», как все остальные, и пишет: «… я нищий, бегаю по издательствам… моя жизнь клочковатая, я – страдалец, банкрот, раздавленный сапогом неудачник…»