В тени меча. Возникновение ислама и борьба за Арабскую империю - Холланд Том

Понятно, что сторонники этой теории затачивали топоры49. Юстиниан и в лучшие времена никогда не пользовался популярностью среди традиционной элиты, и он вряд ли вырос в их глазах, принимая отчаянные меры по ликвидации бюджетного дефицита. В нем не было ничего инфернального, считали загнанные в угол неплательщики налогов, если не считать его «жадности». Тем не менее нужно ли верить, что имперский трон действительно занят «властелином демонов»50, чтобы опасаться распахнутых настежь ворот ада? Зороастрийские священнослужители были не в одиночестве, предупреждая свои паствы, что в титанической смертельной борьбе между добром и злом наступит конец времен. То же настроение (смесь страха и надежды), которое вдохновило Маздака на заявление, что горизонт не так уж далеко, что великая кульминация всего сущего приближается, посещало и христиан. Сам Христос говорил своим ученикам, чего ждать: Его собственного возвращения, «как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада»51; Его суда над живыми и мертвыми; наказания нечестивых и вознаграждения праведников. Когда же это все будет? Этого не знает никто, даже ангелы. Тем не менее верующие узнают о приближении Судного дня по определенным знамениям: «восстанет народ на народ, и царство на царство, и будут глады, моры и землетрясения по местам: все ж это – начало болезней»52.

После правления Юстиниана такое пророчество казалось более чем тревожным. Чума после своей первой опустошающей вспышки так и не прекратилась. Нанося удары в разное время в различных местах, вроде бы без какой-либо системы, она создавала устойчивое ощущение опасности. «Из-за ее постоянных возвращений, – писал юрист из Антиохии, – я потерял в разные времена детей, жену и многих родственников, не говоря уже о слугах – и в городе и деревне»53. Со временем он потеряет еще и внука. Аналогичные истории повторялись по всей империи и за ее пределами. Однако чума была только одним из предвестниц конца света, посланных римскому народу. До появления болезни – еще в 536 г. – странное пылевое облако погрузило мир во тьму на месяцы. В декабре 557 г. Константинополь потрясло ужасное землетрясение, такое сильное, что следующей весной рухнул купол Айя-Софии. На его восстановление нужны были годы ремонта. В 559 г. армия варваров перешла по льду Дунай и проникла так глубоко на юг, что угроза нависла над Грецией и самой столицей. Константинополь был спасен от казавшегося неминуемым разрушения только благодаря поспешному отзыву Велизария из отставки. Престарелый генерал, став немощным, не утратил способности одерживать победы. В других местах со стремительным наступлением варваров справиться было труднее. Многочисленные группы мигрирующих крестьян – славяне – начиная с 540-х гг. проникали на Балканы. Из-за Дуная угрожали особенно жестокие дикари – степные кочевники авары. Но самым деморализующим было наступление на Италию бритоголовых и длиннобородых людей, которые называли себя лангобардами (ломбардами). Им с воистину удивительной быстротой удалось отобрать у Константинополя с таким трудом завоеванный полуостров. Прошло меньше десяти лет после смерти Юстиниана, и имперский контроль был ограничен нешироким коридором между Равенной и Римом. Так много крови, так много разрушений, и все зря.

Как можно было объяснить подобные катастрофы? С одной стороны, очень просто. До кочевников чума по большей части не добралась. Поэтому, откуда бы они ни появились – из-за Дуная или с Альп, – они были намного многочисленнее, чем местные гарнизоны. Даже Велизарий, защищавший Константинополь, сумел собрать лишь несколько сотен ветеранов и был вынужден полагаться на отряды крестьян и блеф. В других местах, несмотря на упорство, с которым Юстиниан вкладывал доходы в сооружение крепостей на границах империи, даже самые прочные стены оказывались бесполезными без людей. Всадники варваров снова и снова вторгались на территории римлян. Они скакали мимо неубранных полей и покинутых деревень. Большие территории империи были совершенно безлюдными55.

Все это давно предсказывали. Не один Христос говорил о том, каким будет конец мира. Еврейские пророки и христианские святые тоже предвещали нападение на людей Бога в последние дни страшных диких орд, «как туча, чтобы покрыть землю»56. Этим ордам в Библии даны зловещие названия: Гог и Магог. Намека на мрачную тайну во всем этом (мир становился все более христианским, а варвары являли собой нешуточную угрозу) было достаточно, чтобы вызвать горячие дебаты. Кто такие Гог и Магог? Где они находились? Почему не материализовались до самого конца времен? Ответы на эти вопросы были неожиданно найдены в биографии Александра Великого. Историки давно знали, что великий завоеватель в ходе своих передвижений по миру открыл горный перевал на краю мира, который он закрыл «железными воротами»57. Много веков история изменялась и дополнялась. Ко времени Юстиниана уже имелись представления о том, что ворота отделаны бронзой, а народы, которых они удерживают, – это Гог и Магог, и Александр, на которого снизошел дух Всевышнего58, построил ворота по подсказке ангела.

Для христиан Александрии это были не такие уж плохие новости. Они получали доказательство того, что основатель их города, несмотря на свою прискорбную склонность к рогам языческого демона, все же стал самопровозглашенным слугой Бога59. Однако в общем и целом выводы оказались тревожными. Было трудно, когда варвары собирались у стен Константинополя, и весь мир, казалось, пришел в движение, не сделать очевидного заключения: появилось еще одно предзнаменование конца света. Люди опасались, что ворота Александра начали постепенно разрушаться. А за ними ждали возможности напасть на мир Гог и Магог – демоны настолько страшные, что они пили кровь младенцев и закусывали котятами. В ожидании таких захватчиков кто может знать, какова будет судьба мира?

Неудивительно, что в конце VI в. многие жители Римской империи взирали на будущее без оптимизма. Приближались бедствия, которые сегодняшнее поколение даже не может себе представить60. Отрезвляющее понимание: худшее ждет впереди.

Великая война

На Пасху 600 г. чума вернулась в Галилею. Вспышка болезни была такой сильной, что эпидемия вскоре распространилась за Голанские высоты в пустыни, граничившие с Палестиной. Первым из пограничных поселений, опустошенных чумой, стала Джабия – великий палаточный город Гассанидов. Там ужасы чумы запомнили надолго. «Словно вихрь, – писал один из поэтов, – она оставила за собой дымный след»61.

Арабов, живших за границами империи, чума пока щадила. Инфекция распространялась в пустыне не так быстро, как на улицах городов или полях. Прошло уже больше полувека с момента первого появления чумы, и арабы поверили, что она является болезнью «земли римлян»62. Для Гассанидов, как и для Лахмидов, гибель людей, живущих на территории плодородного полумесяца, давала значительные возможности: ведь утомление и обнищание их спонсоров неизбежно вело к ослаблению «поводьев». В 540-х гг., к примеру, когда эпидемия достигла высшей точки, Арефа и Мундир могли свободно предаваться своей вендетте, не оглядываясь ни на римлян, ни на персов63. Патронат супердержав в разгар их безудержной ненависти был даже чем-то меньшим, чем незначительное досадное неудобство. Обе стороны все чаще сражались во имя небесных, а не земных спонсоров. Мундир, захватив одного из сыновей Арефы, ни минуты не сомневаясь, решил увенчать свое прежнее жертвоприношение четырех сотен девственниц ал-Уззе, предложив богине принца Гассанидов. Других христианских пленных Лахмиды пытками заставили заявить о своем поклонении ал-Уззе. Новости об этих жестокостях узнал святой Симеон на своем столбе и так расстроился, что стал молиться за Гассанидов. В 554 г. Арефе был дарован большой триумф. В сражении в районе Халкиды (Сирия) Лахмидов уничтожили. Симеон, перенесенный небесами со столба на гору, с которой было видно место действия, сделал личный вклад в победу, попросив Святого Духа сбить Мундира на землю шаровой молнией. Святой Дух в просьбе не отказал. Арефа воспел всех погибших Гассанидов, в том числе собственного сына, не только как героев, но и как мучеников за дело Христа.