Свобода в изгнании. Автобиография Его Святейшества Далай-ламы Тибета. - Тензин Гьяцо

Деньги были вложены в некоторые предприятия. Например, в завод по производству металлических труб и бизнес, связанный с бумажной фабрикой, а также другие проекты, сулившие прибыль. К сожалению, не прошло много времени, как все эти попытки заставить наш драгоценный капитал работать на нас потерпели неудачу. Печально, что некоторые люди, которые якобы помогали нам, оказались недобросовестными. По-видимому, они были больше заинтересованы в том, чтобы помочь себе, а не нам, и большую часть капитала мы потеряли. Получилось, что предусмотрительность Чикьяпа Кенпо осталась втуне.

Менее одной восьмой от первоначальной суммы было спасено в той форме, которая теперь называется Благотворительным фондом Его Святейшества Далай-ламы, он был основан в 1964 году. Однако, хотя этот эпизод и печален немного, я не слишком сожалею о том, как развернулись события. Оглядываясь на прошлое, ясно понимаешь, что сокровища принадлежали всему народу Тибета, а не только тем, кто ушел в изгнание. Поэтому у нас не было исключительного права на него, не было кармического права. Мне вспоминается пример, поданный Лингом Ринпоче, который оставил свои любимые часы в ту ночь, когда мы покинули Лхасу. Он чувствовал, что, уходя в изгнание, теряет свои права на них. Теперь я вижу, что это была правильная точка зрения.

Что касается моих собственных финансов, то в старые времена существовало два офиса, ведущих финансовые дела Далай-ламы, а с 1959 года — только один. Это Личный офис, который занимается всеми моими доходами и расходами, включая мое собственное содержание, выплачиваемое в форме стипендии от Индийского правительства в размере 20 рупий в день: немного больше одного доллара, гораздо меньше, чем фунт. Теоретически, они идут на мое питание и одежду. Как и в прежние времена, я не имею дела непосредственно с деньгами, что, пожалуй, и хорошо, потому что я, кажется, склонен к мотовству, хотя, как помню с детства, над маленькими суммами могу и трястись. Однако я, конечно, имею возможность контролировать, как расходуются средства, которые получаю лично (например, деньги Нобелевской премии мира).

В то первое лето в Дхарамсале я находил время, чтобы немного расслабиться, и начал играть в бадминтон почти каждый вечер. (Я часто не носил монашеского одеяния). Затем зимой, тогда очень суровой, все мы с радостью играли в снежки. Особенно азартными участниками снежных сражений были моя старшая сестра и мать, несмотря на свой возраст.

Более серьезным видом отдыха являлись походы в годы Дхауладар, самая высокая вершина которых достигает более семнадцати тысяч футов высоты. Я всегда любил горы. Один раз я забрался на большую высоту с группой, состоявшей из членов моей тибетской личной охраны. Когда мы добрались до вершины, все очень устали, поэтому я предложил остановиться и отдохнуть. Пока мы сидели и затаив дыхание восхищались прекрасным видом, я заметил, что на некотором расстоянии за нами наблюдает один из обитателей гор, для которых эта местность является родной: невысокого роста, темнокожий, довольно неприметный человек. Он стоял, уставившись на нас, несколько минут, а затем вдруг сел на что-то такое, похожее на небольшой кусок дерева, и с великой скоростью скатился по склону горы. Как завороженный я смотрел на то маленькое пятнышко, в которое он превратился несколькими тысячами футов ниже. Я предложил испробовать этот метод спуска.

Кто-то достал веревку, и мы все десять человек связались ею, а затем последовали примеру нашего молчаливого друга и сели кто на кусок дерева, кто на плоский обломок скалы, и покатились по склону. Это было очень здорово, но довольно опасно. Мы часто с силой налетали друг на друга, со свистом проносясь в вихрях летящего навстречу снега. К счастью, никто из нас не пострадал, но после этого я заметил, что некоторые мои спутники с неохотой отправляются выше наших базовых лагерей. Когда я объявлял о новой экспедиции, больше всех проявляли беспокойство мои личные стражи.

Другим занятием в свободное время в этот начальный период была работа с Дэвидом Хауэрсом, английским писателем, над книгой "Моя страна и мой народ", в которой я впервые описал свою жизнь.

В 1961 году наше правительство опубликовало конспект "Проекта конституции Тибета". Все тибетское население приглашалось вносить критические замечания. И их поступило множество. Замечания относились главным образом к одной из важных статей, касающихся должности Далай-ламы. Чтобы официально оформить переход от теократии к полной демократии, я предусмотрел, чтобы Национальное Собрание имело возможность снять нынешнего главу с занимаемой должности большинством в две трети голосов. К сожалению, мысль о том, что Далай-лама может быть снят с должности, ошеломила многих тибетцев. Мне потребовалось объяснять, что демократия во многом согласуется с буддийскими принципами, и, возможно, несколько автократично настоять, чтобы эта статья была сохранена.

В начале того года, я посетил еще раз бригады строителей дорог и, кроме того, съездил в новое поселение в Билакупе. По прибытии я обнаружил, что все его обитатели выглядят почерневшими и худыми. Я сразу увидел, почему они были так пессимистично настроены. Лагерь представлял собой несколько палаток на краю леса, и хотя местность здесь оставалась такой же красивой, какой я запомнил ее по своему паломничеству, сама земля не сулила никаких перспектив. Кроме того, жар от горящего строительного мусора, к которому добавлялось палящее солнце, был почти непереносим.

Поселенцы поставили для меня специальную палатку со стенами из бамбука и брезентовой крышей. Но она хотя и была хорошо сделана, никак не защищала от страшной пыли, поднимаемой в процессе расчистки. Каждый день над всей, округой висело облако дыма и копоти. Ночью оно медленно опускалось, пронизывая все поры, так что утром вы вставали покрытыми хорошим слоем пыли. От таких условий беженцы совсем упали духом. Но я не мог ничего сделать для этих пионеров, кроме того, чтобы ободрить их, как умел. Я сказал, что мы не должны оставлять надежду, и заверял их, хотя сам с трудом верил в это, что в свое время мы опять будем процветать. Я обещал, что мы одержим победу. К счастью, они верили каждому моему слову, и, действительно, их положение мало-помалу изменилось.

Благодаря великодушию нескольких штатов Индии мы смогли в начале 1960-х годов основать более двадцати поселений, постепенно сняв людей со строительства дорог, так что теперь только несколько сот беженцев из общего числа в сто тысяч и более зарабатывают себе на жизнь в лагерях строительных рабочих. Но теперь они делают это по собственной воле.

Так как почти половина земель, предоставленных нам, была расположена в Южной Индии, я настоял на том, чтобы вначале посылались только самые сильные люди. Тем не менее, смертные случаи от солнечных и тепловых ударов в то время были так часты, что я стал сомневаться, правильно ли сделал, приняв землю в тропиках. И все-таки мне было ясно, что в конце концов мои соотечественники научатся приспосабливаться. Как они верили в меня, так и я верил в них.