Остров Невезения - Сергей Иванов

Помню, как в начале 70-х я впервые услышал «Дитя Времени» Deep Purple. Это случилось в компании… Меня так глубоко потрясла эта музыка, что я слушал и плакал, совсем утратил самоконтроль. Представляешь, взрослый парень, в присутствии посторонних людей распустил сопли. Но там оказались интеллигентные люди. С пониманием отнеслись к моей реакции на музыку. Сейчас вокруг меня таких людей нет. Это плохо.

— Честно говоря, Саша, для меня всё это неожиданность. Я бы никогда не подумал о тебе, как о человеке, страдающем по таковому, — отозвался я, на его откровения.

— А какое твоё первое впечатление обо мне? Только честно.

— Обычный дядька-работяга, приехавший сюда зарабатывать для своей семьи, оставленной в какой-нибудь конченой пост совковой стране. Не похож ты на человека, которого может глубоко волновать музыка. Ошибся я с первого взгляда. Ты лучше расскажи, кем же оказалась та армянка из Лондона, — сменил я тему.

— Ну да. Поехали дальше, — призвал нас рулевой. — Как мы с ней договорились, так она и приехала. Оказалась немного младше меня, уже несколько лет живёт в Лондоне замужем за англичанином. Короче, мы сразу нашли общий язык и направились ко мне. Знаешь ли, Сергей, как это бывает приятно, когда с совершенно незнакомым человеком легко находишь общие интересы и взаимопонимание. Вот, к примеру, с тобой мы знакомы всего-то полчаса, а такое ощущение, что давние и близкие друзья. Это потому что мы понимаем друг друга.

— Саша, ты меня настораживаешь!

Рядом скучающий Виталий хохотнул. Саша проигнорировал мою шутку.

— Так что же армянка? — перебил я его.

— А что армянка. С ней мне здорово повезло. Мы весь день слушали музыку, пили водку, кушали и танцевали. Много говорили про Армению и наши молодые годы. Ну, и трахались, конечно же… Как голодные студенты!

— Именины сердца! — подвёл я итог.

— Точно! Это ты хорошо назвал, надо бы запомнить, — одобрил Саша.

— Саша, а ты не пробовал писать, когда тебе не с кем поговорить? — предложил я офицеру в отставке.

— Не-а. У меня это совсем не получается. Я люблю говорить и действовать. А писать, не могу и всё. Вот ты, заходи ко мне в гости, я покажу тебе свою музыкальную коллекцию, выпьем, поговорим.

— Саша, а ты меня с той армянкой не попутаешь? — пошутил я.

Сидящий рядом со мной Виталий из Тернополя, молча слушавший нас, весело рассмеялся.

— Серёга! Ты ещё не знаешь, какой я убеждённый и неисправимый женолюб. На этот счёт не беспокойся, — без тени обиды ответил Саша на мою шутку.

— Хорошо, Саша, ты меня успокоил. Обязательно, как-нибудь повстречаемся, — согласился я. — Однако, твоё проживание на острове в течение двух лет, могло испортить и переубедить тебя, как женолюба.

— Ты за собой такое замечаешь? — поддержал мои шутки Саша.

— В смысле ориентации, пока никаких перемен, — рапортовал я, — лишь возникла навязчивая потребность в легальном и достойном социальном статусе в этой стране. А здесь, похоже, в первую очередь принимают гомиков.

— Ты уже подавал прошение Её Величеству о присвоении тебе титула и пособия?

— Пока лишь просил о предоставлении убежища. Собираю рекомендации и характеристики для присвоения достойного титула. Вот устроим сегодня Виталия на ферму, и я смогу сослаться на ещё один положительный момент в моей британской биографии.

— Серёга, я вот что себе думаю… Уж коль мы будем на ферме, может ты поучаствовал бы в переговорах и про мою кандидатуру? Как работника меня там знают. Надо лишь убедить их в том, что я не маньяк и не представляю для женщин никакой опасности. Объясни им, что мои проявления внимания к женщинам означают лишь симпатию и готовность к дружбе.

— Ребята, давайте вопрос о Сашеной кандидатуре перенесём на другой день, — обеспокоился Виталий. — Сделаем одно дело, а уж потом, когда-нибудь. А то, неизвестно, какая у них реакция будет, — предложил Виталий.

— Хорошо, хорошо. Пожалуй, ты прав, — согласился Саша.

Припарковались мы на автостоянке около вполне современного фабричного корпуса. Зашли в отдел кадров. Там я коротко изложил суть нашего вопроса, и женщина ответила, что заключение трудового договора с фактически работающим у них кадром — вопрос нескольких минут, требуется лишь согласие всех сторон.

Дождавшись перерыва, мы зашли в кафе, где Виталий поинтересовался о нужном ему бригадире. Нашли мы его в цеху тары. Пожилой дядя, приветливо выслушал наше предложение относительно знакомого ему работника Виталия, и рекомендовал ему согласовать своё намерение с агентством, от которого он работает. То бишь, следовало полюбовно расторгнуть отношения с ними. Заверил нас, что если агентство сегодня прозвонит и сообщит о своём согласии, то завтра же Виталий начнёт работать здесь, как их кадровый рабочий с иной зарплатой.

Нам удалось всё уладить в этот же день.

Расставаясь, Виталий заговорил о возможном, скором приезде в Англию его жены, неким особым путём через Францию. Меня это заинтересовало. Он обещал познакомить меня с ней, как только она попадёт на остров.

Некогда, узнав от соседа студента об условиях обучения в местном Сити Колледже, мы посетили это заведение и оставили в приёмной свои заявки. Уже позабыв об этом, мы в апреле получили письма-приглашения о новом наборе студентов в группы по изучению языка. К тому времени, и я, и мой сосед, были уже достаточно заняты ночной работой и дневным спаньём, и наше общение сошло до минимума. Поэтому, перспектива ходить с ним в школу в одну группу не особо радовала меня. Однако я решил сходить туда в назначенный день и час, чтобы выяснить, насколько мне это надо. Время первого собрания в колледже установили во второй половине дня, что позволяло поспать после ночной работы.

Как я и предполагал, это были бесплатные курсы языка выживания для беженцев. Поэтому, группа студентов состояла из людей разных национальностей и возрастов. Среди них добрую половину составляли китайцы. В качестве преподавателя в тот день был мужчина среднего возраста с фамилией Горелик. Мой сосед добрался до нужного класса с небольшим опозданием. Объяснился, как смог, кто он и зачем пришёл, и занял место неподалёку от меня, чтобы ворчать о своих претензиях ко мне. Оказывается, я поступил не по-товарищески, пойдя сюда, без него… Меня уже не удивляли его нелепые обвинения в измене и предательстве в условиях чужого острова. Я лишь устало избегал утомительных выговоров и подумывал о переезде на новый адрес.

Преподаватель, продвигаясь по списку учеников, знакомился с каждым и оценивал уровень знания языка. Он выяснял, как правильно произносится имя студента и, по возможности, задавал простые вопросы, помечая что-то в своём журнале. В большинстве случаях, собеседование проходило на языке жестов. В понимании китайцев принимали участие все, кто мог что-то понять. Профессионализм учителя проявлялся в его умении говорить разборчиво и простыми словами, а также, в его достаточном терпении, чтобы оставаться, хотя бы внешне, приветливым со всеми. Добравшись до меня, он решил, что со мной можно поговорить и, неожиданно для меня, начал расспрашивать о стране моего происхождения — Белоруссии. Я же, попытался объяснить, что все еще чувствую себя гражданином, уже не существующего, Советского Союза. Заметил, что не удовлетворил его любопытства и даже вызвал некое подозрение. В его интонации я легко почувствовал вопрос; парень, чего ты ищешь здесь и что у тебя, вообще, на уме?

Позднее, когда он уже заканчивал с нами, в класс зашла дама, которую я помню по приёмной колледжа. Она поинтересовалась у преподавателя о количественном и качественном составе его группы. Тот, перейдя на их обычный язык общения, доложил о возникших сложностях с китайцами, приемлемых для обучения славянах, и одном недоразумении. Я без труда понял, что он имел в виду меня, и, подумав, о своём очередном проколе, решил больше не приходить в эту богадельню.

В его коротком отчёте я слышал подтекст о странном типе, заявившимся сюда с непонятными целями, явно паразитирующем на их английском гостеприимстве и открытости.

Возможно, это лишь моя паранойя, но такие моменты напоминали мне о необходимости тщательно скрывать свой беженский статус. Для британского обывателя, иностранный беженец на острове — это паразит, черпающий блага из их национального бюджета.

Насколько я знал, из телевизионных дебатов на эту тему, существовал некий Европейский общак, в который вносились средства всеми странами-членами, необходимые для приёма и содержания беженцев. Думаю, что в последствии, страны, отчитавшись о своих расходах, получали компенсацию из Евро бюджета.

В Англии говорили больше и громче о расходах на содержание беженцев, и помалкивали о новых рабочих местах в сфере социального обслуживания и неквалифицированных, низкооплачиваемых работах, выполняемых исключительно беженцами и прочими иммигрантами.