Прекрасна и очень опасна - Елена Арсеньева

– Вы прямо Мойдодыр какой-то, Майя Михайловна, – буркнул высокомерно Андрей. – Мыл, мыл я руки. Семь раз мыл! Не волнуйтесь, лучше в машину садитесь поскорей. – И, захлопнув за ней дверцу, Андрей принялся отмывать руки снегом.

– Ну, рассказывай! – нетерпеливо проговорила Майя, когда они наконец тронулись.

– Куда едем? – спросил Андрей, подъезжая к трассе.

– Ах да. К пятой больнице, которая «Скорой помощи». Потом все расскажу, пока давай в двух словах про хризантемы.

– Расцвели уж давно хризантемы в саду, – прочувствованно сказал Андрей. – И, что характерно, начали благоухать, что, учитывая их искусственное происхождение, более чем странно. При этом они оказались местами покрыты меленькими такими жирными пятнышками, как если бы кто-то обрызгал их маслом…

– Полынным маслом, – пробормотала Майя.

– Неужели такое есть? – изумленно покосился на нее Андрей. – До чего дошел прогресс, ну надо же!

– Нашел прогресс! – фыркнула Майя. – То есть, ты думаешь, цветы были чем-то обрызганы?

– Однозначно. Не вполне понимаю, правда, каким образом. А впрочем, кое-какая версия есть. Я пока там по шкафу лазил, обнаружил аналогичные пятнышки на стене. Как если бы что-то о нее разбилось, не то ампула, не то капсула, и ее содержимым как раз и забрызгало хризантемы. Вот только что конкретно до меня не доходит: как эта ампула была на шкаф закинута. Правда, напротив нее форточка, но оттуда просто так рукой не добросишь: решетка мешает. Из рогатки пуляли, что ли? Бред, конечно, да? – Он покосился на начальницу.

Майя пожала плечами:

– Может, и не бред. Не знаю! А теперь слушай, что будем делать.

Выкладывая Андрею план действий, она мимоходом думала, что теперь допускает все. Вообще все. И ничуть не удивится, если доподлинно выяснит, что кто-то через форточку ее кабинета стрелял капсулами с полынным маслом. Из рогатки, духового ружья – как в «Знаке четырех» Конан Дойля! – из водяного пистолета или еще чего-то в этом роде. В ее дверь масло впрыскивали через скважины – причем обе. Надо будет пригласить уборщицу отмыть дверь и стены, а дорожку из прихожей отдать в чистку. Вообще надо как следует промыть всю квартиру, чтобы даже намек на запах выветрился. И с кабинетом в клубе проделать то же самое.

Ну и хитра же Лида Погодина! Ну и хитра эта змеища! Надо же догадаться было…

А о чем особо догадываться? Майя сама подсказала ей, какое оружие выбрать. Она тогда, на банкете «Мэри Кей», испугалась до такой степени, что начала болтать и об аллергии на полынь, и о «Кризантэм д'ор»! Вот тебе и «кризантэм»…

И все-таки это еще из области догадок. Нужно абсолютное подтверждение. Дать его может только Виталик.

Если захочет, конечно.

Но тут надо разговор по-умному повести. Не спрашивать, а утверждать. Как будто Майе все доподлинно известно. Виталик ведь по сути своей слабак, он обязательно сломается!

Ладно, вот уже и больница. Во всем остальном сориентируемся на местности!

– Выходим, – приказала Майя.

Андрей выскочил с проворством пули, вылетающей из револьверного ствола. Майя мельком покосилась на его хмурое, сосредоточенное лицо: ага, «викинг» уже в образе! Отличный у нее союзник. Андрей настоящий мужчина. Такой парень не задумывается над проблемами – он их разрубает ребром своей каратистской ладони, подобно тому как Александр Македонский разрубил знаменитый гордиев узел. Рядом с таким спутником любая женщина почувствует себя слабой!

Именно поэтому Майя не способна долго находиться в обществе Андрея. Союзником его считать готова, это да, но не более того. Может быть, она так сильно полюбила Олега именно потому, что он изначально слабее ее. Может быть, ей нужен не только мужчина, но и ребенок одновременно. Причем не капризный, а послушный ребенок. И такого человека она встретила именно в лице Олега. Но на те игры, в которые они сейчас намерены сыграть с Андреем, ее простодушный возлюбленный не способен.

И слава богу, что для таких случаев еще остались сильные мужчины!

Центральный вход, через который они проходили с Олегом днем, был уже закрыт. Вошли боковым. В приемном покое народу было теперь мало: две какие-то тетки откровенно бомжатского вида и тощий мужчина, напоминающий преподавателя марксистско-ленинской философии из прежних времен. Рядом с этими бабенками вид у него был испуганный.

Майя уже приготовилась свернуть на лестницу, как вдруг притормозила и придержала за рукав Андрея:

– Погоди. Я тут кое-что уточню.

Подошла к зевающей медсестре:

– Извините… можно вас спросить?

– Да? – провыла та, не трудясь закрыть рот.

– Анна Васильевна сейчас работает?

– Это кто же такая? – Сестра наконец справилась со своими расползающимися челюстями.

– Врач из торакального отделения.

– Из торакального? – Сестра призадумалась, повернулась к напарнице: – Галя, а кто у нас в торакальном Анна Васильевна?

– Должно быть, Тушина, – отозвалась другая сестра.

– Тушина! Так ведь Тушина в хирургии!

– Ну и что? Других у нас нету.

– Я так и думала, – кивнула первая сестра и устало развела руками: – Уж извините, девушка, в торакальном у нас Анны Васильевны нету. И в других нету, кроме как в хирургии.

– Спасибо, – задумчиво протянула Майя. – А она работала сегодня?

– Нет, – ответила сестра. – Болеет она, вторую неделю бюллетенит. Холода помните какие стояли, а она бегала тут голая…

– Что, совсем? – с неподдельным интересом вскричал Андрей.

Медсестры захохотали.

– Не до такой степени, как вы подумали! – заиграла глазами первая, при виде «политического зачеса» немедленно превращаясь из затурканной тетки в веселую молодушку. – Просто было очень холодно, у нас возникли проблемы с отоплением, а она бегала в одном халатике, да в чулочках никаких, да в туфельках. Все перед рентгенологом одним форсила, а он на нее и смотреть-то не смотрит!

Майя подавила улыбку. Нет, ревнивые женщины – это, конечно, страшная сила. Вот уже второй раз за день, не прилагая для этого почти никаких усилий, она получает информацию чрезвычайной важности – просто потому, что существа женского рода априори терпеть друг дружку не могут и рады обнародовать любую пакость о себе подобной.

А ведь она, Майя, кажется, знает этого рентгенолога, равнодушного к чулочкам и туфелькам Анны Васильевны Тушиной! Ну и тип же ты, Виталик… Ну и тип!

Она сердечно поблагодарила довольных девиц и ушла, уводя с собой Андрея и ни минуту не сомневаясь, что ее лицо, фигура, походка, сапоги и брюки будут незамедлительно подвергнуты продолжительной и болезненной вивисекции – может, еще и похлеще той, которой подвергалась здесь бедная Анна Васильевна.