Оборотни Его Величества - Алина Илларионова

Даже изъявила желание подмести комнату, глядя на ловкую работу Армалины. Правда, после уборки сор осел на мебели: Ирэн махала веником, как лаптой. Ну ничего, с непривычки и блины иной раз оказываются на потолке.

Индюшка – это не птичка. Это – ЗВЕРЬ. Страшный зверь с повадками плотоядной нежити хуже гуля. Морды у них такие, что если бы достало мозгов использовать корыто не в качестве поилки, а как зеркало, все стадо хватил бы сердечный приступ вкупе с заиканием и неизлечимым нервным тиком. Однажды спозаранку, когда Дан еще не вставал, Армалина вручила кулек с зерном и попросила «покормить птичек». Знай Ирэн, под чем подписывается, осталась бы сама обрабатывать воспалившуюся рану и следить за тем, чтобы больной доел кашку. До сих пор индейку она видала только на золоченом блюде, ощипанную и запеченную, а теперь стало интересно посмотреть вживую.

Как смущенно пояснила ведунья, птицу покрупнее она завела, чтобы в лисьей ипостаси не возникало желания воровать у себя самой. Правда, насколько крупнее, не уточнила. В помещение для живности можно было попасть прямо из дома, но, справедливо рассудив, что света будет маловато, Ирэн настежь распахнула дверь со двора. Мощный кисловато-приторный коктейль, единственным знакомым компонентом которого казался запах сена, разил наповал. Кэссиди поморщилась: в дворцовом зверинце так не смердело. Из-за плетенки лукаво выглянула круторогая козочка, пушистая и белая, как комок ваты… а потом из ящика с золой, стоящего в дальнем углу, вылезла нежить, раздраженно встряхивая мертвенно-сизыми лохматыми перьями. С длинной шеи перья уже повылезли, а плоть протухла до малинового оттенка. Над клювом нависал отвалившийся лоскут гнилого мяса. Наверняка эти твари состояли в родне с гарпиями и граями. Нежить была не одинока и охотилась стаей числом в десяток уродливых голов, буравящих добычу крохотными злобными глазками.

В свое время Ирэн не испугалась тварей Темного города, а тут попятилась: нежить, спокойно разгуливающая средь бела дня, как-то настораживала. Вот, значит, каких «птичек» разводят неверрийские ведьмы?!! А нянюшка Лемма врала про рябых курочек, несущих золотые яйца, и белых гусей-лебедей! Небось у Армалины и ступа с помелом в кустах припрятана, а корешки ей помогают выкапывать не говорящие мышки-норушки, а молчаливая бригада кротов-зомби!

Твари меж тем принюхались, распушили хвосты, заклекотали… и, соскочив с насестов, кинулись к девушке всем скопом.

На беговой дорожке Ирэн всегда показывала отличный результат, но тут побила рекорд скадарского чемпиона. Описав тройной круг вокруг избы (твари не отставали, видимо, надеясь выбить у лидера марафона факел первенства), она поняла, что ее призвание – короткая дистанция. Метким броском кулька сбив с ног ведущего преследователя, нырнула в сени, затем – в комнату, громыхнула щеколдой и сползла по двери, утирая рукавом хладный пот.

Глаза полукровки озадаченно заморгали над чашкой. Ведунья упустила ложку в котел с кипящим супом, Мирослав машинально сунул руку достать и взвыл.

– Нежить! – глянув в окно, выдохнула Ирэн. Во дворе царили давка, шум и гам; клювы, когти, крылья так и мелькали. – Меня не догнали, теперь друг друга жрут! Подай мой арбалет…

– Чтоб тебя … на … и … в!.. – тряся недоваренной рукой, выругался варг, но кэссиди не осерчала. До сих пор колотило, как в ознобе.

– Ты что ж, милая, индюшек не видела? – непритворно изумилась Армалина.

Индю-у-у-ушек?!!

– Это – индюшки?! Это – василиски-мутанты, и они хотят жрать! Вон одного уже заклевали, сейчас начнут рвать!

– Ты, милая, в следующий раз зерно в корыто сыпь, они и не подерутся. – Спохватившись, ведунья достала с полки мазь от ожогов.

Услышав стон, Ирэн встревоженно обернулась. Дана трясло, но не от лихорадки. Он хохотал над будущей ксарицей как сумасшедший и не считал нужным скрывать это безобразие. Смерд. Все трое – смерды. И индюки их – смерды, психопаты демоновы.

Впрочем, ладно. Это… нехай ржет!

Ирэн боялась, что после злоключения Дан будет сам не свой и прежний балагур останется там, на грязном полу овина. Аватар не изменился, только когда речь заходила об оружии, мрачнел. Кэссиди же ничуть не сожалела о потере сабли с именем женщины, с которой он когда-то делил постель. Новую купят, лучше прежней. Гораздо лучше. Вот косу было жаль по-настоящему. Клятые упыри ее продадут, и какая-нибудь лысая морщинистая самка грифа наденет шикарный парик из мягких эльфийских волос. Чтоб у нее нос отвалился. И в тарелку упал. Прямо на званом ужине. Подсоби, Иллада-Заступница!

Криво обрезанные волосы мешались, их нельзя было сколоть, а забрать разве что в два куцых хвостика, что выглядело бы оригинально, но отнюдь не мужественно. Впрочем, Армалина взяла ножницы и за полчаса все исправила.

– Готово! – Она сняла полотенце и отклонилась назад, любуясь работой.

Дан повел плечами, хихикнув совсем по-мальчишески, тряхнул головой:

– Уши щекочет и шея мерзнет. И как?

– Мне нравится, – сдержанно одобрила Ирэн.

– Правда?

Правда-правда. Черные волосы легли аккуратной шапочкой, а лоб оставался открытым в обрамлении двух прядок покороче. Прическа шла Дану даже больше, чем тугая коса, и появлялось необъяснимое желание взлохматить ему макушку.

Почти месяц они прожили в лесной избушке, прежде чем ведунья скрепя сердце истопила для страдальца баню. Глядя на его абсолютно счастливое лицо, будущая кэссарица решила: пора.

К сумеркам натопили достаточно снега. Клятвенно пообещав не перегреваться и не нырять в сугробы, Дан быстренько выскользнул за дверь, пока ведунья не передумала. Ирэн прихватила полотенца. На темном бархате небес дозревала луна, яркая, как головка пряного сливочного сыра со сладким перчиком, для красоты присыпанная звездной кукурузой. Струйка дыма закручивалась спиралью и растекалась над двором кисейным покрывалом. Пахло морозом, хвоей и деревом. Разбросав одежду на полу предбанника, Дан с диким воплем нырнул в окутанное паром помещение. Нет, ну точно пацан. Только не эльфенок, а ильмарранский абориген, вышедший на тропу войны. Судя по топанью и гиканью, абориген сейчас исполнял ритуальный танец вокруг бадьи.

– С гуся вода-а-а! Да-а-а!!!

Перегрелся, что ли?

Ирэн неторопливо подобрала и сложила на лавке его вещи, рядом – свои. Без дразнящего ноздри запаха аллозии, пробуждающего шальные желания, девушка себя чувствовала неловко. Вот Дан, похоже, давно разучился стесняться противоположного пола, если вообще был знаком с этим чувством. С такой нахальной физиономией прямой путь в увеселительное заведение, где клиентура носит платья, а актеры с помоста кидаются в нее одеждой. Многие сури прямо-таки рвались на эти представления, но Ирэн не находила ничего восхитительного в вероятности получить по лицу чьими-нибудь штанами.

– Кто успел – тому мочалку ажурную, лопух – по ковшу дежурный! Аха-ха-ха! – намыливался парень.

Бедный, совсем с головой плохо.

В парилке и так было не продохнуть, но Дан все плескал на печь как одержимый. Дорвалась мартышка до бананов! В итоге бестолковое создание начало штормить, и Ирэн настойчиво потянула его к выходу. Но Дан просто не был бы собой, если б даже такое обыденное дело, как помывка, не завершил на мажорной ноте.

– А теперь, почтенная публика, финальное действо нашего спектакля! – Раскланявшись перед бадьями, ковшом и мочалкой, аватар взял Ирэн на руки.

Даже не предполагая, что он задумал, девушка вцепилась в его плечи. Дан вместе с клубами пара вывалил из бани и, остановившись у навеса с поленницей, задрал голову к новым зрителям – луне и звездам:

– Сольная ария! – И с размаху плюхнул кэссиди в сугроб по самый подбородок.

– А-а-а!!!

– Занавес. Аплодисменты!

И эта гиена захохотала!

Даже снежок по лбу не угомонил, а только раззадорил.

Когда вернулись в избу, там ждал накрытый стол, в центре которого блестел холодной испариной глиняный кувшин. Легкий аромат хмеля успокаивал и расслаблял. Невольно кэссиди вспомнила своего жениха ки’саара Бэзила. Нет, он не был уродом, дураком или занудой, но Дану с его рельефным торсом, безупречным волевым лицом и умным, немного лукавым взглядом в подметки не годился. И он точно не стал бы играть в снежки или рисовать в сугробе «птичку», глядя на звезды.

– Мы на полчасика, – подмигнула Армалина. Мирослав обнял подругу за талию, поцеловал в ушко:

– Через полчасика ты в парилку только нос рискнешь сунуть, а хвост – через часик.

Метаморфы ушли, плотно закрыв дверь. Тактичные какие.

Поводив носом над кувшином, Дан в расстроенных чувствах погладил живот:

– С земляникой и имбирем. Эх… Налью себе чаю.

Дождавшись, когда он отвернется, Ирэн щедро плеснула в кружку и мигом осушила. У напитка был медовый вкус, приправленный оттенками трав и ягод, а также ощутимая крепость. Пока аватар гремел чайником, наследница еще дважды махнула по полкружки. О-о-о, похорошело-то как! Неловкость отступила, кэссиди перевела взгляд с лопаток парня на талию, затем – ниже. Захотелось его ущипнуть. А воля будущей кэссарицы – закон!