Малышка и Карлссон - Анна Гурова

– Я сказала «нет», значит нет.

Едва Дима вышел из Интернета, раздался телефонный звонок.

Звонил Катин папа.

– …То до тебя не дозвониться, то занято, – пожаловался он.

– Это я в Интернете работала, – сказала Катя.

– Понятно. Ну, рассказывай!

– Что рассказывать?

– Всё!

Катя испытала секундное искушение – рассказать действительно всё. Но удержалась.

– Да я маме уже вроде всё рассказала, – промямлила она. – В общих чертах…

– А теперь мне расскажи!

Выяснилось, что Катин провал папу огорчил, но умеренно. Зато он очень гордился, что Катя сумела самостоятельно устроиться в Санкт-Петербурге.

– В институт ты еще поступишь, я в этом не сомневаюсь. Мы с мамой очень рады, что ты умеешь преодолевать трудности, что у тебя есть характер! – заявил папа с воодушевлением.

Но Катя не очень-то поверила в его радость. Она помнила, как папа старался уговорить ее остаться в Пскове.

– Доча, может, ты сумеешь приехать к нам хоть на пару дней? – спросил папа. – Мама тебе теплые вещи приготовила. Не с проводником же их посылать…

– Сейчас – никак, пап. Может, в сентябре. Только ради Бога, пожалуйста, ничего не посылайте. Если мне что нужно – я куплю, правда. Не в лесу всё-таки живу.

– Как знаешь, – не стал спорить папа. – Ты уже взрослая…

От того, как он это сказал, у Кати защемило сердце. Она вдруг поняла, что ее теплая домашняя псковская жизнь осталась где-то далеко-далеко…

– Катька, что случилось? – поинтересовался Дима, когда она положила трубку. – На тебе лица нет. Кто это звонил?

– Папа, – сказала Катя.

– Что-то стряслось?

– Да нет, всё нормально. Просто, знаешь, я ведь первый раз одна так надолго уехала. Они беспокоятся. А мне так грустно стало…

– Я бы тоже на их месте беспокоился, – сказал Дима и обнял Катю. – Только ты не одна. Я же с тобой! Ты ведь знаешь, что я – с тобой, да?

«…И еще Карлссон», – мысленно добавила Катя. Но вслух просто сказала:

– Да…

Глава двадцать девятая,

в которой Дима выслеживает Карлссона и довыслеживается

Тролленок прибегает к маме:

– Мама, мама, там злые человечки другого человечка к веревке привязали и на горку полазать выпустили! Так я ему веревочку обрезал! Пусть лазает, где хочет!

Дима стоял, задрав голову, на тротуаре напротив фасада Катиного дома и смотрел вверх. В половине второго на Невском полно народу. Диму то и дело толкали, но он этого не замечал.

– Что за фигня… – задумчиво бормотал он, пристально рассматривая окна всех шести этажей, включая мансарду. – Ничего не понимаю… Должен быть еще один этаж… «Соседняя арка, четвертый этаж», сказала Катя. Еще он знал, что Карлссон живет один. И что у него в доме полно мышей. Последняя информация натолкнула Диму на одну идею…

Арку Дима нашел без труда. Во дворе имелось два подъезда, через которые можно было попасть в три квартиры, располагавшиеся на четвертом этаже. Во всех трех Дима побывал. Представляясь работником санэпидемстанции, собирающим заявки на уничтожение насекомых и грызунов. Все три квартиры были коммунальные. Насекомые были во всех. Грызунов не было. Карлссона тоже. Но Дима не успокоился. Он продолжал искать квартиру Карлссона – несмотря на Катины призывы «оставить человека в покое» и вопреки собственному здравому смыслу. Здравый смысл подсказывал: если «шведский бизнесмен» тот, за кого себя выдает, то Дима со своей шпиономанией выглядит полным идиотом. А если Карлссон действительно киллер или вроде того – тогда Дима идиот и есть. Потому что охота на киллера не кончается добром даже в кинофильмах.

Шутки шутками, но Дима на самом деле опасался за Катю. Главное, он не понимал, что этому Карлссону от нее надо. Зачем зверообразному «шведу» заводить дружбу со вчерашней школьницей? Тем более что «мужского» интереса «швед» к Кате не проявлял. По крайней мере Дима ничего не заметил, хотя следил очень внимательно. Значит, тут что-то другое. Что?

B одном Дима был уверен – от такой хари ничего хорошего ждать не приходится. У Димы из головы не шло Токсово: игровики вокруг орут, размахивают железяками, а Карлссон стоит с флегматичной мордой, даже глазом не моргнет… И того «эльфа» он мог бы покалечить одним шлепком… Но не счел нужным. Значит, ситуация, показавшаяся Диме очень острой, для Карлссона вообще не была проблемой. «Нет, он точно связан с криминалом», – сделал вывод Дима.

Закон Мэрфи гласит: «Если некто или нечто способно причинить вред, то рано или поздно вред будет причинен». Значит, надо срочно принимать меры и спасать наивную Катю, если она сама ничего в жизни не понимает.

И вообще Диму просто раздражало, что этот громила каким-то образом ухитрился втереться к ней в полное доверие и Катя относится к Карлссону чуть ли не с большей симпатией, чем к Диме.

Всё-таки Дима его вычислил. По «отсутствующему» этажу. Вернее, этаж был, только окон не было. Дима нашел и дверь – напротив двери в одну из уже посещенных им квартир. Вернее, он нашел не дверь, а дверной проем, заложенный кирпичами и закрашенный поверх кирпичей, как и весь подъезд, в тусклый коричневый цвет. Закрашенный давно – краска уже успела выцвести и частично облезть. С полминуты Дима потоптался перед кирпичной кладкой. Определенно, за ней должна быть квартира. Где же вход? Может, со двора? Дом старинный, наверняка оснащен лестницами для прислуги.

Идея была неплоха, но успехом не увенчалась. С полчаса Дима бродил по подворотням, заглядывая в темные вонючие подъезды, но не нашел ничего, что напоминало бы черный ход в квартиру на пятом этаже. В конце концов Дима утомился, присел на скамейку и уставился в просвет неба, зажатого между кирпичными стенами какого-то двора-колодца. Диме было стыдно и смешно, и он был почти готов сдаться.

«Вот чертов лабиринт, – сердито думал он. – Глупость какая-то. Дожили – вход в квартиру не найти! Как, блин, этот Карлссон попадает на четвертый этаж? В окно влетает, что ли?»

Дима стал по памяти восстанавливать планировку дома, в котором располагалась таинственная квартира.

Воображение активно заработало. Как найти этот двор? Стоп, а если – сверху? С крыши?

Дима отклеился от скамейки. Он надеялся найти пожарную лестницу, но не нашел. Зато обнаружил, что теоретически на крышу можно перелезть прямо из окна последнего лестничного пролета Катиной парадной.

«Выйти на карниз, – просчитывал маршрут Дима, удивляясь собственному безумию. – До угла крыши от силы метра полтора. Дальше – ерунда. Карниз широкий, лепной. Возможно, не обвалится. Возможно, у меня не закружится голова, и я не сорвусь… Всё, хватит бредить. Пора домой».