Инферно. Армия Ночи - Скотт Вестерфельд

Земля задрожала под ногами, отражаясь словно эхо, дрожью во всем теле. Мы стояли на тротуаре у станции «Юнион-сквер». Я потянул Ласи ко входу в метро, через турникет, вниз по ступенькам и в самый конец платформы.

— Вон туда. — Я кивнул в глубину туннеля.

— На рельсы? Шутишь?

— На восемнадцатой улице есть старая заброшенная станция. Я уже бывал там. Темнота полная.

Она наклонилась над рельсами; среди пустых кофейных чашек металось маленькое серое создание.

— Крысы тебя не укусят. Об этом я позабочусь.

— Выкинь из головы.

— Ласи, я знаю метро, как собственную квартиру. Мы изучали его на занятиях.

Она отпрянула от края, оглянулась на немногочисленных пассажиров на платформе, бросающих на нас удивленные взгляды, и прошипела:

— Зато я на этот ваш курс лекций не записывалась.

— Нет. Ты не записывалась ни на что из того, что на тебя свалилась. Однако нам необходимо выяснить, инфицирована ты или нет.

Ласи пристально смотрела на меня; ее глаза влажно поблескивали, словно чернила.

— А если выяснится, что я вампир? Ты, типа, сможешь как-то подавить эту заразу?

— Ты не вампир, Ласи. Просто больна, и то лишь предположительно. Этот штамм легко держать под контролем. — Я вытащил из кармана таблетки и встряхнул пузырек. — Видишь? Мы уберемся из города, а иначе тебя отправят на лечение. В Монтану.

— В Монтану?

Я снова сделал жест в сторону туннеля.

— Выбор за тобой.

Показался состав. Мы дождались, пока платформа опустела. Я потащил Ласи туда, где у камер наблюдения «слепое пятно» и рядом находилась лестница, по которой можно спуститься на рельсы.

Она посмотрела в глубину туннеля.

— Ты правда можешь меня вылечить?

— Не вылечить. Держать паразита под контролем. Станешь такой же, как я.

— Что, всякая там суперсила и прочее в том же духе?

— Да. Это будет здорово!

«После того, как завершится стадия каннибализма», — подумал я.

— Но в конце концов эта болезнь убьет меня?

— Ну да. Спустя несколько столетий. Ласи вытаращилась на меня.

— Ничего себе, парень! Так сказать, утешительный приз.

Мы бежали между рельсами.

— Не дотрагивайся до этого. — Я указал на прикрытый деревянной обшивкой путь между нашими рельсами и соседними. — Если не хочешь поджариться.

— Знаменитый третий путь? Никаких проблем. Меня гораздо больше волнуют поезда.

— Очередной только что прошел. У нас есть несколько минут.

— Несколько?

— Заброшенная станция всего в четырех кварталах отсюда. Я пойму, что поезд приближается, по дрожанию рельс. Сверхчувствительность и все такое. — Я кивнул на опоры, поддерживающие улицу над нашими головами. — И если поезд появится, просто встань между ними, и окажешься в безопасности.

Мы бежали по туннелю, и я пытался не замечать, что Ласи не спотыкается о шпалы и мусор, словно темнота не мешала ей. Однако пока это была не полная тьма. На стенах висели светильники, отбрасывая наши мечущиеся, изломанные тени.

Впереди показался поезд, медленно берущий поворот. Холодные белые глаза фар мерцали между стальными опорными колоннами, точно лучи старого кинопроектора. В их свете я увидел, что Ласи остановилась. Поезд шел по встречному пути, его можно было не опасаться, однако все усиливающийся грохот металлических колес буквально парализовал ее.

Стена металла мчалась совсем рядом, вздымая волосы вокруг головы Ласи и осыпая наши ноги искрами. Дико мелькали светлые пятна проносившихся мимо окон и лица пассажиров; некоторые из них с изумлением смотрели на нас. Я обхватил Ласи рукой, ритмичный стук колес сотрясал наши тела. Воздух бил в лицо с такой силой, что я непроизвольно прикрыл глаза. Наконец звук затих в отдалении.

— Как ты? — спросил я.

— Ужасно, как громко! — воскликнула Ласи. В ушах еще звенело, и я едва расслышал ее голос.

— Пошли, пока другой поезд не появился. Она кивнула, и я потащил ее дальше, к заброшенной станции.

Станция на 18-й улице открылась в 1904 году, тогда же, что и все остальные на шестой линии; надо полагать, как часть праздника в честь рубежа веков.

В те времена все поезда подземки состояли из пяти вагонов. В 1940-м, в связи с резким увеличением пассажиропотока, их число удвоили, и старые платформы длиной всего около двухсот футов стали слишком коротки. Их начали удлинять, и при осуществлении этого проекта было решено, что некоторые промежуточные станции не стоят труда и разумнее их закрыть.

Управление городского транспорта, похоже, забыло об этих подземных склепах, но о них помнят бесчисленные любители городских приключений, художники граффити и другие «спелеологи» в ассортименте. На протяжении последующих шестидесяти лет заброшенные станции разрисовывали, на них творились всяческие безобразия, вплоть до пьяных разборок; станции превратились в сюжеты городских мифов и были весьма популярны на самых невероятных вебсайтах. Любители подземелий в своих скитаниях используют эти станции как остановки, Ночной Дозор как тренировочные площадки — сумеречная зона между средой обитания людей и подземным миром.

Я подтащил Ласи к темной, пустой платформе. Шесть десятилетий граффити окружали нас со всех сторон, когда-то яркая краска потемнела под слоем глубоко въевшейся грязи. На осыпающихся мозаичных табло с трудом можно было прочесть, куда именно ведут выходы, запечатанные на протяжении многих десятилетий. На платформе Ласи принялась удивленно оглядываться по сторонам, и сердце у меня упало. Здесь была почти пещерная тьма; пытаясь разогнать ее, нормальный человек замахал бы перед лицом рукой.

— И что теперь? — спросила она.

— Вон туда.

Я решил подвергнуть ее настоящей проверке и повел к двери в мужской туалет, реликт шестидесятилетней давности. К одной стене лепились остатки сломанной раковины, деревянные двери кабинок свисали под немыслимыми углами. Последние запахи дезинфекции давно выветрились; остался лишь тепловатый воздух подземки, пахнущий крысами, плесенью и гниющим мусором. Далекие огни туннеля тускло отражались от грязных плиток. Даже я, обладая зрением полноценного инферна, видел тут с трудом. Я кивнул на последнюю кабинку.

— Можешь прочесть, что там написано?

Ее взгляд безошибочно уперся в единственную разборчивую строчку среди перекрывающих друг друга слоев граффити. Какое-то время она молчала, а потом произнесла:

— Вот так все это и начиналось — чтением надписи на стене.

— Можешь разобрать?

— Там сказано: «Жри дерьмо, Линус».

Я закрыл глаза. Ласи инфицирована. Паразит, видимо, трудился сверхурочно, собирая отражающие клетки за ее роговицей и тем самым готовя Ласи к жизни ночной охотницы, прячущейся от солнца.