Игра форов - Лоис Буджолд

— Уверяю тебя, в моральном плане нет никакой разницы между единицей и десятью тысячами. Неважно, сколько человек погибло из-за тебя, — все равно ты проклят и заклеймен.

— Я хочу участвовать в битве. Возможно это единственный в моей жизни шанс.

— А риска погибнуть от руки какого-нибудь маньяка, которому ты подвергаешься каждый день, тебе недостаточно? Тебе нужен больший?

— Да. Мне нужен настоящий риск. Активный. А не пассивный. Настоящая служба.

— Ну, знаешь, если ты уверен, что наилучшим образом помочь тем, кто рискует жизнью, можно лишь в качестве младшего лейтенанта, я, разумеется, окажу тебе в этом содействие, — холодно заметил Майлз.

— Постой… — пробормотал Грегор. — Ты можешь повернуть фразу, как нож в ране. — Он помолчал. — Переговоры, да?

— Если вы будете столь добры, сир.

— А, перестань, — вздохнул Грегор. — Я сыграю свою роль. Как всегда.

— Благодарю вас. — Майлзу хотелось утешить Грегора, но он вовремя одумался. — Другая темная лошадка — «Бродяги Рэндола». Они сейчас в полном замешательстве. Заместитель командующего исчез, Кавилло дезертировала в самом начале акции. Кстати, как получилось, что верванцы дали ей уйти?

— Она сказала им, что должна посовещаться с тобой, намекая, будто собирается присоединить дендарийцев к «Бродягам». После чего ринется в бой.

— Ага. Похоже, Кавилло сама подготовила для нас плацдарм… А она отрицает сотрудничество с цетагандийцами?

— Мне кажется, верванцы так и не поняли, что именно «Бродяги» в ее лице открыли дверь цетагандийцам. Когда мы покидали верванскую станцию, они приписывали неудачную оборону другой стороны туннеля чьей-то халатности.

— Вероятно, имели на то основания. Не думаю, что о предательстве знали многие. Иначе тайна недолго осталась бы тайной. А немногие посвященные, те, что имели дело с цетагандийцами, когда Кавилло устремилась к своей имперской цели, прикусили язык. Ты понимаешь, Грегор, что это сделал ты? Что именно ты, своими собственными руками сорвал вторжение цетагандийцев?

— Сдается мне, — вздохнул Грегор, — что здесь понадобились две пары рук.

Майлз решил сменить тему.

— Как бы то ни было, мы с тобой должны нейтрализовать «Бродяг». Взять их под контроль или, по крайней мере, сделать так, чтобы они не маячили у нас за спиной.

— Согласен.

— Я предлагаю сыграть в хорошего и плохого парня. Буду счастлив взять роль плохого.

Кавилло на силовых носилках доставили двое мужчин. На ней все еще были космические доспехи, только в шрамах и вмятинах. Оружие с брони сняли, системы связи отключили, а шарнирные сочленения зафиксировали, что превратило доспехи в стокилограммовую тюрьму, тесную, как саркофаг. Двое дендарийцев прислонили ее к стенке у конца стола и отошли в сторону. Кавилло напоминала статую с живой головой — результат метаморфозы, подобной пигмалионовской, но прерванной и потому ужасающе неполной.

— Благодарю вас, господа, все свободны, — сказал Майлз. — Командор Ботари-Джезек, останьтесь, пожалуйста.

Кавилло молча крутила своей коротко остриженной белокурой головой — жест бесполезного сопротивления, единственная оставшаяся у нее степень свободы. Когда солдаты вышли, она остановила полный ненависти взгляд на Грегоре.

— Дрянь, — прорычала она. — Подонок.

Грегор сидел за столом, подперев голову обеими руками. Он посмотрел на пленницу и устало произнес:

— Госпожа командующая, мои родители — оба — погибли насильственной смертью, когда мне не было и шести. Это вам, вероятно, известно. Неужели вы думали, что имеете дело с дилетантом?

— Вы с самого начала попали не на тот уровень, Кавилло, — медленно начал Майлз, обходя ее кругом, словно осматривая выигрыш. Она покорно поворачивала голову следом, чтобы не терять его из виду. — Вам следовало придерживаться первоначального контракта. Или вашего второго плана. Или третьего. Собственно говоря, вам надо было держаться чего-то одного. Чего бы то ни было. Но ваш безграничный эгоизм превращает вас в несомую ветром ветошь, не нужную никому. Теперь Грегор — хоть я и против — хочет дать вам шанс спасти вашу никчемную жизнь.

— Вы не посмеете выбросить меня из шлюза! — От бешенства ее глаза превратились в ледяные щелки.

— А я и не собираюсь. — Поскольку от напряжения Кавилло явно было не по себе, Майлз обошел вокруг нее еще раз. — Нет. Я думаю о будущем. Когда все это кончится, я намерен передать вас цетагандийцам. Приманка для переговоров, которая нам не будет стоить ничего, зато их приведет в восторг. Мне кажется, они захотят с вами встретиться. — Он внезапно остановился перед ней и улыбнулся.

Лицо Кавилло напряглось. На стройной шее выступили сухожилия. Но она промолчала.

Заговорил Грегор.

— Но если вы сделаете то, о чем мы вас попросим, я гарантирую вам беспрепятственный выезд из Ступицы Хеджена через Барраяр. Вместе с остатками ваших людей, если они захотят к вам присоединиться. Это даст вам двухмесячную фору, перед тем, как цетагандийцы начнут мстить за поражение.

— Собственно говоря, — продолжал Майлз, — если вы хорошенько сыграете свою роль, вы можете даже показаться героиней! Какая ирония!

Сердитый взгляд Грегора был не совсем притворным.

— Я до тебя еще доберусь, — хрипло выдохнула Кавилло.

— Это лучшая из сделок, которые вы можете сегодня заключить. Жизнь. Трофеи. Новая жизнь далеко отсюда — очень далеко. Саймон Иллиан позаботится об этом. Далеко, но на свободе.

Обезображенное бешенством лицо Кавилло приняло осмысленное выражение.

— Чего вы от меня хотите?

— Сущих пустяков. Вы должны передать командование офицеру, которого мы вам укажем. Возможно, верванскому посреднику — в конце концов, они за вас платят. Затем вы представите своего заместителя вашим офицерам и на время битвы удалитесь в безопасное место — на гауптвахту «Триумфа».

— Когда все закончится, в живых не останется ни одного наемника!

— Такая возможность существует, — согласился Майлз. — Но заметьте, ведь вы собирались бросить их всех.

Кавилло посмотрела на Майлза так, будто хотела плюнуть ему в глаза, но ограничилась коротким:

— Вы получите то, чего хотите.

— Благодарю вас.

— Но ты… — Ее глаза были похожи на ярко-голубые льдинки, голос звучал низко и злобно, — ты достукаешься, коротышка. Сегодня ты на коне, но время сбросит тебя вниз. Я сказала бы тебе: «Подожди лет двадцать», — но сомневаюсь, что ты проживешь так долго. Твоя бездарная верность не даст тебе ничего: в один прекрасный день тебя просто разжуют и выплюнут. Жаль, я не увижу этого. Не полюбуюсь на то, что от тебя останется!

Майлз позвал солдат:

— Унесите ее. — Это прозвучало почти как просьба. Когда за пленницей и ее носильщиками закрылась дверь, он обернулся и встретил взгляд Элен, значения которого понять не мог.

— Бог мой, Элен, меня просто в дрожь от нее бросает!

— Да? — заметил Грегор, сидевший в той же позе. — А вы с нею, похоже, думаете одинаково.

— Грегор! — протестующе воскликнул Майлз. — Элен?! — Он надеялся, что хоть она защитит его от столь чудовищного сравнения.

— Как тебе сказать? Вы оба такие изощренные, — Элен с трудом подбирала слова. — И низкорослые. — Заметив сжатые губы Майлза и его потемневший от боли взгляд, она пояснила: — Ты не понял. Это скорее вопрос формы, чем содержания. Если бы ты был помешан на власти вместо, вместо…

— Вместо другой мании. Да, продолжай, пожалуйста.

— …ты мог бы составить подобный план. Мне кажется, ты испытываешь удовольствие от того, что вычислил Кавилло.

— Ну спасибо. — Майлз сгорбился, как старик. Неужели правда? Неужели он таков? Зараженный цинизмом, получающий удовольствие лишь от манипулирования людьми — бронированные доспехи на злобной, насмерть раненной твари?

— Возвращаемся на «Триумф», — сухо сказал он. — У нас много дел.

Майлз нетерпеливо мерил шагами каюту адмирала Оссера. Грегор полусидел на краю стола и наблюдал, как он мечется.

— …естественно, верванцы будут подозревать нас, но дышащие им в затылок цетагандийцы прибавят им желания поверить. И не только поверить — иметь с нами дело. Только, ни в коем случае не уступай больше, чем будет вызвано необходимостью…

Грегор тихо заметил:

— Может, ты отправишься со мной в качестве суфлера?

Смущенный Майлз остановился и закашлялся:

— Извини. Я знаю, ты профессионал в переговорных делах. Просто… когда я нервничаю, начинаю болтать Бог весть что.

— Пустяки.

Пока не прозвенел сигнал, Майлз старался держать язык за зубами, хотя метаться не перестал.

— Вы приказывали привести пленных, сэр, — раздался наконец голос Чодака.

— Благодарю вас, войдите, — Майлз наклонился над столом и нажал клавишу.

Чодак и конвой ввели в каюту капитана Унгари и сержанта Овермана. С ними обращались скорее как с почетными гостями, чем пленными, — оба были умыты, выбриты и причесаны. Оба — в свежевыглаженной форме дендарийцев с соответствующими рангу каждого нашивками. Несмотря на это, оба смотрели исподлобья