Семь разгневанных богинь - Наталья Вячеславовна Андреева

«А на одной из табличек напишут: здесь был Евгений Снегин. Не путать с Онегиным. Который Ленского убил. Евгений Снегин убийц разоблачал… Фу ты, какой же бред в голову лезет! О деле надо думать. О работе».

Снегин, торопясь, перешагивал через трещины в асфальте, потом пошла выщербленная плитка. И запах здесь был особый. Пахло щами и накрахмаленными простынями. Перед некоторыми корпусами были натянуты бельевые веревки. Видимо, в этих домах и жили беженцы.

– Кого вы ищете, молодой человек? – строго спросила женщина в оранжевом жилете и с метлой, которой она орудовала вяло, все больше по сторонам смотрела.

Снегин без раздумий сунул дворничихе под нос удостоверение:

– Где здесь детский психолог? Который с беженцами работает?

Дворничиха молча ткнула пальцем в самое высокое здание, построенное по типу клуба, а не жилого корпуса. «Администрация», – прищурившись, прочитал Снегин.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил он ее. И спросил: – А Петренко и Середа в самом деле роман крутили?

– Алена быстро его охомутала, – хмыкнула женщина и энергично взмахнула метлой. Снегина окутало облако пыли, и он чихнул. – Бойкая девица.

– У нее ребенок маленький, а вы осуждаете.

– Вот и думала бы о ребенке.

– А не зависть ли это? Вы вот замужем?

– Разведена. А ты никак предложение делаешь, голубь? Я согласная. – Дворничиха поправила яркий, под стать жилету, платок на голове.

– У меня уже есть невеста, – брякнул он. – А вы меня интересуете исключительно как свидетель. Вы лично видели, как Петренко заходила в комнату к Середе?

– Нет. Но я видела, как она оттуда выходила. Она и не пряталась. Ребенок, выходит, один, ночами плачет, слезами горькими захлебывается, а мамаша к мужику в это время шастает. Вывод какой?

– Какой? – эхом откликнулся Снегин.

– Мужик ей дороже ребенка. А психолог у себя. Еще один факт. Мамаша где?

– На работе.

– Ага! Знаем мы эту работу!

– Я лично ее там видел. Сегодня. Вы сплетница, – сердито сказал Снегин.

– А ты пацан еще. Ступай, поговори с Марией Михайловной. От людей ничего не скроешь.

Снегин понял, что Мария Михайловна и есть детский психолог. Сейчас беженцам оказывают не только материальную помощь, но и психологическую, откомандировали местных врачей, всех, у кого нашлись свободные часы.

Снегин нашел Марию Михайловну в игровой. Кроме Саши, там было с десяток детей разного возраста, но взгляд Снегина моментально выцепил светловолосого мальчика. Все дети улыбались, а он нет. Хотя и не плакал. Сосредоточенно расставлял на детском столе кубики с буквами.

– Вы учите его читать и писать? – спросил Снегин у русоволосой полной женщины. Глаза у нее были цвета кофе с каплей молока. Теплые и глубокие. – А не рано?

– Говорить-то он не может. А сказать хочет. Для него это важно. А вы кто? – спохватилась Мария Михайловна.

Снегин молча показал ей удостоверение.

– Что вы хотели узнать? – устало спросила детский психолог. – Саша серьезно болен. Посттравматический синдром. У него был психологический шок, когда рядом разорвался снаряд. Он чудом остался жив. Но перестал говорить. Его мать рассказывала, что тащила сына из-под обстрела. Но почему ребенок туда попал? На ней-то ни царапины. Говорит, мальчик был с отцом. Отец погиб.

– Я вижу, вы с неприязнью относитесь к Алене Петренко. А почему?

– Такому ребенку надо уделять много времени, – сердито сказала Мария Михайловна. – А она наскоками. Прибежала и тут же убежала.

– Она работает.

– Надо было бросить работу. Я вообще не понимаю, зачем Алене эта конеферма. У Саши на мать неоднозначная реакция. Иногда после ее звонка он начинает рыдать. Видимо, замкнуло. Это ведь она тащила его из-под огня. Цепочка ассоциаций. Я говорила с Аленой. Мне важно было знать подробности.

– Она часто звонит сыну?

– Позванивает. Мне. Ребенку важно слышать голос матери. Я передаю Саше телефон. И оставляю их одних.

В это время Саша замер с кубиком в руке. Снегин заметил, что мальчик пытается сложить слово «мама». Он подошел и машинально положил на место нужный кубик.

– А теперь, Сашенька, прочитай, что здесь написано, – ласково сказала Мария Михайловна. – М… а…

Саша зашевелил губами. Лицо его исказилось.

– Мама, – помог ребенку Снегин.

Мальчик разревелся и бросился к Марии Михайловне. Уткнулся ей в живот, плечи его тряслись.

– Ну, успокойся, Сашенька, – она ласково погладила ребенка по голове. – Сейчас все пройдет. Видите, что происходит? – сердито сказала она Снегину. – Я верю, что это пройдет, но не скоро. Тут нужно терпение. Я занимаюсь с Сашей дополнительно. Его мать приходит поздно. Бывает, мы остаемся с ним вдвоем, гасим верхний свет и сидим обнявшись. Просто молчим. Саше сейчас гораздо лучше. Вы бы видели, каким он сюда поступил!

– У вас есть дети?

– Дочь. Взрослая, – коротко сказала Мария Михайловна. – Я рано родила, без мужа. Хотя какое это имеет значение?

– Мальчик к вам привязался.

– Он привязывается ко всем, кто к нему добр. Он ребенок. Несчастный ребенок с травмированной психикой.

– Маленькие дети быстро все забывают.

– Это не Сашин случай.

Снегин все уже понял. Последний бильярдный шар, на этот раз черный, закатился в лузу. Кажется, Снегин догадался, и где сейчас Микола Середа.

На улице он позвонил хозяйке конефермы.

– Марьяна Ильинична, у меня к вам довольно странная просьба. Скажите своим сотрудникам, что им необходимо пройти медицинское обследование. Женщинам обязательно гинеколога.

– Но зачем?!

– Так надо. Вы их предупредите. Врачи, мол, приедут завтра. Программа «Здоровье», «Долголетие», страховая компания заказала медицинский осмотр, что хотите. А потом расскажете мне о реакции. Меня интересуют беженцы. Я жду вашего звонка в любое время. Хоть ночью звоните.

– Ночью я сплю, молодой человек, – сердито сказала Марьяна Ильинична.

«Карета» ждала Снегина за воротами.

– Что так быстро? – осуждающе спросил водитель. – И куда теперь?

– На работу, – устало сказал Снегин. Ему не хотелось ничего объяснять. Все, что надо, он выяснил. И меры принял.

Теперь оставалось ждать. Доказательств у него по-прежнему нет. Снегин надеялся, что хозяйка конефермы его просьбу выполнит. А если результата не будет? Вдруг он ошибся в расчетах? Тогда он завтра напишет рапорт и покончит с этим. Сыщик, значит, из него никакой. Да еще и трус: взгляд убийцы на себе почувствовал.

Чтобы скоротать ожидание, Снегин прошел в комнату отдыха. Там никого не было, у стойки с киями сиротливо стоял дорогой кожаный чехол. Снегин взял его в руки и увидел в нем кий. Тот самый, авторской работы. Похоже, начальника криминальной полиции отвлекли срочные дела. Настолько срочные, что полковник забыл у бильярдного стола любимую игрушку.

Снегин машинально взял в руки кий и почувствовал волнение. Просто надо еще разок посчитать. Время, расстояние.

Он