Сибирь как колония - Николай Михайлович Ядринцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Приводимые печальные отношения к ссыльным, раскрываемые лицом, вполне достоверным, показывают нам, во-первых, прежде всего, что происхождение ссыльных нимало не забывается в новой местности и в новом обществе, как предполагала цель этого наказания и как были уверены теоретики до сего времени. Пример отношения к ссыльным в Сибири мог быть объяснен одним продуктом грубости нашего крестьянства. Но такое недружелюбное отношение к ссыльным проявлялось и в других несравненно более развитых обществах, как, например, в Австралии, из одного уже смешения элементов общества честных граждан с людьми, заклейменными законом, опозоренными да вдобавок и на самом деле сомнительного нравственного характера. Если подобное предубеждение возникло в Сибири, в среде крестьянства, не могшего по своему развитию понимать, что уравнение и сожительство с ссыльными не бесчестит их, то оно показывает, что здесь были более ощутительными и действительные причины. Один уже состав преступников указывает на их сомнительные нравственные достоинства, почему крестьянство и не могло проникнуться уважением и признать их за одинаковых себе сограждан. Поведение ссыльных в Сибири, их побеги, преступления и средства наживы вдобавок также не показывали их благонадежности. Все это заставило в общем установиться такому взгляду среди местного крестьянства, который прямо вынесен был из опытов, и потому самое предубеждение имело некоторое основание. В заключение, трудно было бы от одного сибирского крестьянства требовать особенно возвышенных, гуманных отношений к преступнику и забвения всего его прошлого, когда другая гражданская среда извергла его за преступность и с этим же клеймом приписывала к крестьянскому обществу. Но в жесткости этих отношений была и не одна тенденциозная сторона: горечь их увеличивалась тем, что местное сибирское крестьянство несет сыздавна огромные траты, повинности и тяжести, налагаемые ссылкой, которых не может не чувствовать; они заключались в подводных, различных земских повинностях по препровождению ссыльных, по содержанию в волости до устройства их; в оплачивании их содержания в больницах, в различных хлопотах при приселении ссыльного. При ограждении своего имущества и интересов от подобного пришлого и незнакомого населения, надо сознаться, все-таки не совсем безопасного; при всех этих налогах, обременениях и заботах, налагаемых ссылкой, крестьянство не могло остаться к ссылке хладнокровным, а к самому ссыльному — дружелюбным. Утвердившиеся в среде крестьянства предубеждения и враждебные отношения вообще к ссыльному не могли не отражаться в частностях, без сомнения, многими несправедливостями — это обусловливалось в общем убытками и затратами крестьянских обществ, стремившихся выместить чем-нибудь на ссыльном, как и бесправным положением последнего, представлявшим простор и возможность его стеснения. Вследствие этого, воззрение на ссыльных установилось в крестьянстве почти враждебное, но явилось и другое зло: отсутствие прочного положения у ссыльного, отсутствие всякого имущества и его бесправное положение, обусловливаемое лишением всех прав состояния, создали для него такое зависимое положение в деле изыскания труда, которое повело прямо к кабале. Ссыльный, даже при желании заняться трудом, ставится на необходимость соглашаться на все условия крестьянина. Условия эти крайне невыгодны: ссыльный не имеет никаких гарантий, что труд его оплатится. В самих обидах, наносимых хозяином, он не может найти управы. Все это не столько поощряет его, сколько отвращает окончательно от труда и побуждает к бродяжеству. Оставляя деревни старожилов, ссыльные отправляются искать по Сибири более выгодного заработка; поэтому они стремятся массами на прииски, где, однако, встречают тот же кабальный труд, только в более грандиозных размерах. Положение это рисуется следующими чертами у автора «Списков населенных мест в Томской губернии»:
«Ссыльные, не имеющие оседлости, составляют большинство; они живут преимущественно в работниках у старожилов или переходят для работ из одной деревни в другую; но самая главная их масса нанимается ежегодно на золотые прииски. Результатом подобной жизни людей этого разряда бывают по большей части крайняя нищета и преступность. В большинстве случаев это происходит от разгульной бездеятельной жизни самих поселенцев, но частью же от равнодушия и даже некоторого презрения к ним старожилов, которые не называют их иначе, как «варнак», техническое слово, выражающее «мошенник». Главной ловушкой для ссыльных служат золотые прииски, привлекающие их тем, что, проработав менее полугола, можно возвратиться с деньгами, тем более, что задатки даются весьма хорошие. Однако же заработки кончаются почти всегда тем, что ссыльный не только не приносит с собой денег, но даже не имеет возможности возвратиться в место своей приписки. Наем в работники к старожилам не менее гибелен для ссыльных. Старожилы задатками и обещанием устроить со временем жизнь ссыльного удерживают его год за годом только до тех пор, пока ссыльный имеет силы работать; по истощении же сил отказывают такому работнику, не только не устроив его будущности, но даже иногда не заплатив следуемых денег»[81].
Кабальные отношения и несправедливость к поселенческому труду, таким образом, вошли в обыкновение в Сибири во всех отраслях занятий. Довершением характеристики быта ссыльных по губерниям и их положения могут служить отзывы местных губернаторов в их ежегодных отчетах. Начальник Томской губернии в 1873 году доносил, например, следующее: «Всех ссыльных в губернии находится 50000. Экономический быт ссыльных не изменился и по-прежнему находится в жалком положении. Большая часть этих людей, отвыкнув от трудовой жизни, по прибытии на место ссылки на имеет оседлости и ведет жизнь почти бродячую. Оседлость приобретают те только из них, которые приходят сюда с семействами и приносят с собой материальные средства для первоначального домообзаводства. Отношение ссыльных к коренному населению хотя и не враждебное, но тем не менее всякий сибиряк смотрит недоверчиво на ссыльного, а ссыльный — на сибиряка, и оба они недолюбливают друг друга».
В заключение томский губернатор характеризует особенный наплыв ссыльных в округах и обременение ими волостей. При скоплении ссыльных последствием является то, что многие ссыльные при недостатке заработков впадают в новое преступление и делаются никуда не годными членами общества; поэтому начальник края находил бы нужным приостановить на десять лет снабжение губернии ссыльными.
Вопрос об устройстве быта ссыльных занимал постоянно высшее начальство, которым, по соглашению с местным, принимались различные меры к прочному водворению их на местах поселения. Енисейский губернатор пишет: «Устраивались казенные поселения из ссыльных, выдавались и до сих пор выдаются возвратные и безвозвратные пособия; были устраиваемы дома и цехи слуг, ходатайствуется о
