Экипаж «Меконга» - Евгений Войскунский

— Вот-вот. И Афанасий Никитин наряду с ценным фактическим материалом всякой небывальщины понаписал. И Марко Поло. Они не только то описывали, что сами видели, но и то, что им рассказывали, тоже за виденное выдавали.

— Может быть, ты и прав, Павел Степанович, — задумчиво сказал Привалов. — Но чудится мне, что за этой рукописью — не хитрая усмешка мистификатора, а человеческий вопль.

— А еще что тебе чудится? — язвительно спросил Колтухов.

Привалов не ответил. Он попросил Валю прочесть по оригиналу то место, когда Матвеев в первый раз бросился с ножом на Бестелесного.

Валя раздельно прочла:

— «А бил я его ножом противу сердца, и не токмо нож, но рука же прошла плоть его, яко воздух, ни мало того знато не было, а он скоро ушел чрез дощаную дверь, оной не открывши, а та дверь не мене двух дюймов, да железом знатно окована…»

— «Удалецкие скаски»! — проворчал Колтухов.

Он взял у Вали рукопись, полистал ее. Затем вынул авторучку и записную книжку и аккуратно переписал из рукописи с десяток строк.

— Мне все ясно! — заявил Юра, спрыгивая с перил. — Факиры загипнотизировали Матвеева. Всю эту историю с Бестелесным и праздником богини Кали ему внушили.

— Зачем? — спросила Валя.

— А черт их знает. Служители культа всегда охмуряли трудящихся, как говорил Остап Бендер.

Колтухов засмеялся дребезжащим смешком и одобрительно посмотрел на Юру.

Привалов проснулся на рассвете. Ему было холодно: Колтухов, который спал рядом с ним, на одном матраце, ночью стянул с него одеяло.

Борис Иванович попытался было осторожно подтянуть одеяло на себя, но Колтухов сердито засопел, повернулся на другой бок и подоткнул одеяло себе под спину.

— Эгоист! — пробормотал Привалов.

Он посмотрел в ту сторону веранды, где спали, тоже на одном матраце, Юра и Николай. Ему показалось, что на подушке лишь одна голова — белобрысая, растрепанная. Пошарив на стуле, Привалов нашел очки, надел их, снова посмотрел. Да, спал один Юра. Николая не было.

Привалов на цыпочках прошел по скрипучему полу и спустился во двор. Песок был холодный, длинные тени деревьев лежали на нем. Неяркое раннее солнце освещало угол двора. Там на каменном ограждении колодца сидел Николай, на коленях у него лежала раскрытая красная папка с рукописью.

— Что-то не спится, — сказал он, пожелав Привалову доброго утра. — Юра брыкается во сне, как лошадь.

— Знаю я, почему вам не спится. — Привалов зевнул и сел рядом с Николаем. — Ну, что скажете? Вчера вы помалкивали весь вечер…

— Я думаю о матвеевском ноже. — Николай взглянул на Привалова. — Почему бы нет, Борис Иванович? Почему бы им не набрести случайно на схему установки, которая придавала веществу свойство проницаемости!

— Проницаемость… Это, Коля, вы оставьте. На тогдашнем уровне знаний…

— Но случайно, Борис Иванович!.. Ведь Матвеев явно описывает такую установку — помните, в башне, у прикованного старика? Правда, видел он ее считанные минуты, а описывает очень туманно… Вот послушайте, я нашел это место. — И Николай медленно прочел: — «Тенета дротяные, аки бы Архимедова курвия, суптельно из сребра прорезанная, двух четвертей со сукрутиною…» Валя переводит это так: «Паутина проволочная, как бы Архимедова кривая, тонко вырезанная из серебра спиралью в две четверти». Что за «сукрутина в две четверти»? Ведь в эту «сукрутину» старик совал матвеевский нож… Борис Иванович, вот как хотите, а «сукрутина» — это какой-то выходной индуктор высокой частоты!

Привалов улыбнулся, положил руку на колено Николая:

— Туман, Коля, туман… Меня в рукописи интересует Другое место: струя масла, бегущая сквозь воду. Помните опыт в бассейне? В этом случае установка описана довольно ясно: крупные электростатические генераторы, включенные параллельно с электролитными конденсаторами огромной емкости, или, как выражается Матвеев, «медными сосудами для копления тайной силы». Если у них в самом деле масло струей шло сквозь воду, то… ну что ж, иначе не скажешь: значит, они решили вопрос энергетического луча и усиления поверхностного натяжения. Вот только форма отражателей, погруженных в бассейн…

— Форма… — сказал Николай, думая о своем. — Форма индуктора, черт побери…

— Вот что, Коля, — решительно сказал Привалов. — Индусы шли вслепую. А мы вслепую не пойдем. Не восемнадцатый, слава богу, век на дворе. Нам нужна теоретическая база. Я вам говорил о своем разговоре с Багбанлы? Ну вот. Кончайте мудрить со спиралями и вообще кустарничать. Надо собрать одну установку. Понадобится ваша помощь.

Николай кивнул.

— А рукопись? — спросил он.

— Отправим ее в Академию наук.

Николай захлопнул папку и встал.

— Значит, с плеч долой? — угрюмо спросил он и пошел к веранде, длинный, худой, загорелый.

Привалов поглядел ему вслед, пожал плечами.

Между тем проснулся Колтухов — ближайшие окрестности были оповещены об этом событии долгим, надсадным кашлем. Вышли из комнаты Ольга Михайловна и Валя. Долго будили Юру, спавшего крепким младенческим сном.

После завтрака все отправились на пляж. Шли кривыми улочками, меж заборов, сложенных из камня. Через заборы свешивались ветви тутовых и инжировых деревьев.

С ними поравнялся пионерский отряд — загорелые мальчики и девочки в белых панамах шагали под резкие звуки горна, под сухой стук барабана.

Юра расчувствовался.

— Колька, — сказал он, — помнишь, как мы с тобой маршировали по этим самым улочкам?

— Угу, — рассеянно отозвался Николай.

— Ребята, вы не из лагеря нефтяников, случайно? — крикнул Юра, подходя ближе к отряду.

— Нет, — ответил толстый серьезный мальчик. — Мы из лагеря Аптекоуправления.

— Ну, все равно. — Юру понесло. — Сегодня вы управляете аптеками, а завтра будете управлять звездолетами. Пусть бросит в меня камень тот, кто не желает первым высадиться на Марсе. Салют будущим космонавтам!

Пионеры удивленно смотрели на Юру. Подбежала вожатая — невысокая девушка в белой майке и финках.

— Товарищ, в чем дело? — спросила она, строго глядя на Юру снизу вверх.

— Товарищ Вера, он звал нас лететь на Марс, — пожаловался толстый мальчик.

Отряд остановился, барабан и горн умолкли. Пионеры окружили Юру и с любопытством слушали.

— Да, я их звал, товарищ Вера, — сказал Юра. — Конечно, не сию минуту. Но кто будет хорошо знать физику и математику, кто будет делать физзарядку, чтобы получить такие мускулы, как у меня, — тот полетит! — Юра подтянул сжатые кулаки к плечам и поиграл мышцами. — Потому что люди со слабой мускулатурой не смогут носить космический скафандр, — вдохновенно продолжал он, — а люди со слабыми знаниями не смогут управлять звездолетом. Развивайтесь гармонично, как древние греки, которые говорили про некультурного человека: «Он не умеет ни читать, ни плавать». Ведите их на пляж, товарищ Вера! Пусть они плавают и решают задачи, чертя пальцами на песке геометрические фигуры!