Полное собрание сочинений. Том 38. - Л. Н. Толстой

* № 18.

Глядишь теперь въ Россіи на всѣ эти бомбы, тюрьмы, каторги, цѣпи, разстрѣлы, висѣлицы, экспропріаціи, всякаго рода убійства, главное на то ужасное развращеніе людей, при которомъ самый первобытный, грубый грѣхъ убійства считается уже не грѣхомъ, а подвигомъ, и спрашиваешь себя: гдѣ причина этихъ ужасовъ, этого на нашихъ глазахъ происшедшаго въ послѣдніе 3—4 года озвѣрѣнія людей? И отвѣтъ одинъ: причина революція, т. е. появленіе среди извѣстнаго общественнаго устройства, поддерживаемаго насиліемъ, людей, не признающихъ законности этого насилія и употребляющихъ противъ него такое же насиліе, включающее въ себя, какъ и всякое насиліе, неизбѣжное условіе убійство.

Теоретическое основаніе всякой революціи состоитъ въ томъ, что тогда какъ тѣ люди, которые находятся у власти, увѣрены въ томъ, что знаютъ, въ чемъ наилучшее устройство жизни людей, другіе люди точно также увѣрены въ томъ, что это признаваемое одними людьми устройство не есть таковое, наилучшее же устройство жизни есть совершенно другое. И потому казалось бы ясно, что главная причина бѣдствій, происходящихъ отъ революціи, въ томъ, что во 1-хъ полагаютъ, что они могутъ навѣрное знать, въ чемъ наилучшее устройство жизни людей, тогда какъ они не могутъ знать этого, что очевидно по одному тому, что люди, считающіеся одинаково умными и образованными, съ одинаковой увѣренностью признаютъ за наилучшія устройства жизни устройства, прямо противуположныя одни другимъ (монархическія, республиканскія, конституціонныя, соціалистическія, комунистическія, анархическія и др.), и во 2-хъ въ томъ, что для достиженія своихъ противуположныхъ цѣлей люди употребляютъ одно и тоже средство насилія, вызывающее всегда насиліе съ противуположной стороны и потому никакъ не могущаго улучшить общественное устройство, а всегда только неизбѣжно ухудшающее его.

Казалось бы положенія эти такъ очевидны, что мыслящему человѣку, будь онъ консерваторъ или революціонеръ, нельзя уже защищать и оправдывать свою насильническую дѣятельность соображеніями объ общемъ благѣ людей. Понятно, что человѣкъ можетъ для своихъ личныхъ цѣлей, будь онъ революціонеръ или консерваторъ, можетъ, какъ животное, ради интересовъ своей личности (интересы эти могутъ быть болѣе или менѣе отвлеченные, интересы тщеславія, задора, упорства, славолюбія, но всетаки личные), можетъ защищать себя насиліемъ, но приводить въ оправданіе насилія какія либо высшая, духовныя, нравственный цѣли уже казалось бы невозможно.

Ясная Поляна, 30 Января 1909 г.

ПИСЬМО РЕВОЛЮЦIОНЕРУ.

Получилъ ваше интересное письмо и очень радъ случаю отвѣтить на него.

Вы говорите, первое, что правильно понятый эгоизмъ это — благо всѣхъ, и что эта истина съ разрушеніемъ стараго строя быстро войдетъ въ сознаніе людей. А какъ только истина эта войдетъ въ сознаніе людей, такъ и наступитъ общее благо. Второе то, что умъ человѣческій можетъ придумать условія общежитія, при коихь эгоизмъ одного человѣка не будетъ вредитъ другому. И третье то, что при этихъ придуманныхъ условіяхъ общежитія можетъ, какъ вы выражаетесь, имѣтъ мѣсто до извѣстной степени и элементъ принужденія, т. е. что для того, чтобы люди исполняли требованія придуманнаго теоретиками наилучшаго устройства, можно и должно употреблять насиліе.

Три положенія эти признаются одинаково всѣми учеными, политиками и экономистами нашего времени. Ученые теоретики только не такъ откровенно, какъ вы, высказываютъ ихъ. На этихъ трехъ положеніяхъ основаны разсужденія сотенъ, тысячъ людей, считающихъ себя руководителями человѣчества. А между тѣмъ всѣ три положенія эти суть не что иное, какъ самыя странныя и ни на чемъ не основанныя суевѣрія. Не говорю уже о произвольности утвержденія о томъ, что эгоизмъ, т. е. начало раздора и разъединенія, можетъ привести къ согласію и единенію, ни о странности столь распространеннаго суевѣрія о томъ, что небольшая кучка людей, большей частью не лучшихъ, а худшихъ, можетъ придумывать наилучшее устройство жизни для милліоновъ людей, самое допущеніе употребленія насилія для введенія придуманнаго устройства, тогда какъ такихъ придуманныхъ устройствъ сотни противоположныхъ одно другому, уже ясно показываетъ всю безосновательность и произвольность этихъ странныхъ суевѣрій.

Люди видятъ несправедливость и бѣдственность положенія рабочаго народа, лишеннаго возможности пользоваться произведеніями своего труда, отбираемыми отъ него меньшинствомъ властвующихъ и капиталистовъ, и придумываютъ средства измѣненія и исправленія этого положенія огромнаго большинства человѣчества. И вотъ для измѣненія и исправленія такого положения предлагаются различными людьми различные пріемы общественнаго устройства. Одни предлагаютъ конституціонную монархію съ соціалистическимъ устройствомъ рабочихъ, — есть и такіе, которые отстаиваютъ неограниченную монархію, другіе предлагаютъ республику съ различными устройствами: меньшевики, большевики, трудовики, максималисты, синдикалисты, третьи предлагаютъ прямое законодательство народа, четвертые — анархію съ комунальнымъ устройствомъ и мн. др. Каждая партія, зная навѣрно, что нужно для блага людей, говоритъ: только дайте мнѣ власть, и я устрою всеобщее благополучіе. Но несмотря на то, что многія изъ этихъ партій находились или даже и теперь находятся во власти, всеобщее обѣщанное благополучіе все не устраивается, и положеніе рабочихъ продолжаетъ одинаково ухудшаться. Происходить это отъ того, что властвующее меньшинство, какъ бы оно ни называлось, неограниченной монархіей, конституціей или республикой демократической, какъ во Франціи, Швейцаріи, Америкѣ, находясь во власти и руководясь свойственнымъ людямъ эгоизмомъ, естественно употребляетъ эту власть для удержанія за собой посредствомъ насилія тѣхъ выгодъ, которыя пріобрѣтаются и не могутъ иначе пріобрѣтаться, какъ въ ущербъ рабочаго народа. Такъ что при всѣхъ революціяхъ и перемѣнахъ правленій перемѣняются только властвующіе: на мѣсто однихъ садятся другіе, положеніе же рабочаго народа остается все то же53). Такъ это было во Франціи, въ Англіи, Германіи, Америкѣ, такъ это теперь съ особенной очевидностью проявляется въ Россіи. Теперь верхъ одержала деспотическая партія, и она естественно употребляетъ всѣ свои силы на борьбу съ противными партіями и не заботится объ улучшеніи положенія народа. Если бы верхъ былъ за конституціоналистами, было бы то же самое: они боролись бы съ реакционерами и социалистами и точно такъ же не заботились бы объ улучшеніи положенія народа. То же бы было, если бы верхъ былъ за республиканцами, какъ это и было во Франціи при Большой и всѣхъ послѣдующихъ революціяхъ, какъ это происходило и происходить вездѣ. Какъ только дѣло рѣшается насиліемъ, насиліе не можетъ прекратиться. Насилуемые озлобляются противъ насилующихъ и, какъ только имѣютъ къ тому возможность, употребляютъ всѣ свои силы на борьбу съ тѣми, кто насиловалъ ихъ. Происходить это потому, что, при рѣшенiи дѣла насиліемъ, побѣда всегда остается не за лучшими людьми, а за болѣе эгоистичными, хитрыми, безсовѣстными и жестокими. Люди же эгоистическіе, безсовѣстные и жестокіе не имѣютъ никакихъ основаній для того, чтобы отказаться въ пользу народа отъ тѣхъ выгодъ, которыя они пріобрѣли и которыми пользуются. Выгоды же, которыми пользуются властвующіе, всегда въ ущербъ народу. Такъ что мѣшаетъ освобожденію народа отъ того угнетенія и обмана, въ которыхъ онъ находится, никакъ не то, что нехорошо придумано впередъ то или другое устройство общества, а то, что то или другое устройство вводится и поддерживается насиліемъ. И потому естественно казалось бы людямъ, желающимъ освобожденія народа, заботиться не о придумываніи наилучшаго устройства жизни освобожденнаго отъ порабощенія народа, а изыскивать средства избавленія народа отъ того насилія, которое порабощаетъ его.

Въ чемъ же состоитъ то насиліе, которое порабощаетъ народъ, и кто производить его? Казалось бы очевидно, что сотни властвующихъ, правителей и богачей, не могутъ заставлять большіе милліоны рабочихъ покоряться имъ, и что если сотни властвуютъ надъ милліонами, то насиліе, совершаемое надъ милліонами рабочаго народа, совершается не непосредственно кучкой властвующихъ, а самимъ народомъ, который какими то сложными, хитрыми и искусными мѣрами приводится въ то странное положеніе, при которомъ чувствуетъ себя вынужденнымъ совершать насиліе самъ надъ собой. И потому казалось бы естественно людямъ, желающимъ избавленія народа отъ его порабощенія, изслѣдовать прежде всего причины этого самоугнетенія и постараться устранить ихъ. А между тѣмъ горы книгъ написаны и пишутся Марксами, Жоресами, Каутскими и другими теоретиками о томъ, какимъ, по открываемымъ ими историческимъ законамъ, должно быть человѣческое общество и какъ оно должно быть устроено, о томъ же, какъ устранить главную, ближайшую, основную причину зла, — насиліе, совершаемое рабочими самими надъ собой, не только никто не говоритъ, но напротивъ всѣ допускаютъ необходимость того самаго насилія, отъ котораго и происходитъ порабощеніе рабочаго народа.