Будь моей (СИ) - Татьяна Захарова

— Не надо так, — прошипел Дима, до этого молча наблюдавший за ними. — Маша ни в чем не виновата. — Резкий разворот и взгляд Лины полный ненависти заставил его замолчать. Маша посмотрела на отца, потом опять на Лину, и снова на отца.

— Это ты во всем виноват! — закричала она, толкая отца в живот. — Ты обещал, что Лина вернется, и всё будет как прежде! Ты… обманул… — Маша расплакалась и побежала к двери. Уже в двух шагах от двери Лина нагнала девочку и, развернув её к себе, крепко обняла. И зашептала на ухо, что все хорошо, что она её по-прежнему любит, и что тоже очень скучала по ней. И все так же шепотом успокаивая ребенка, Лина с трудом поднялась с корточек, подхватив малышку на руки. И с ней на руках направилась к выходу из коттеджа, подальше от Димы, от Гришы и от остальных наблюдателей. Пусть Лина будет не права, но лучше она все-таки объяснит ребенку, что она в ссоре с её отцом. Без пояснений причин, без желания переманить ребенка на свою сторону, просто скажет, почему она больше не будет общаться с Машей, как прежде в присутствии её отца. А играть, веселиться и шутить, они будут теперь только в его отсутствии.

— А может лучше вы помиритесь? — с надеждой спросил ребенок, когда Лина, наконец, закончила объяснения. Девушка грустно улыбнулась и покачала головой. Но Маша не хотела сдаваться так просто. — Это же очень просто, я научу. Вот так оттопыриваешь мизинец, — показывая наглядно, Маша зацепилась своим мизинцем за палец Лины. И в тот же момент девушка перехватила её руку и сжала в своих ладонях.

— Машутка, я знаю этот способ. Но чтобы помириться нужно желание обоих. И… — Лина замолчала, не в силах подобрать слова так, чтобы избежать прямого указания на того кто прав и кто виноват. Закатив глаза, она сказала строгим тоном учительницы. — И вообще взрослым всегда труднее заключать мир. Наверное, это издержки взросления. — и улыбнулась ребенку, погладив по щеке.

— Это же папа виноват в вашей ссоре? — спросила Маша грустным тоном. И от этого вопроса Лина впала в ступор.

— С чего ты так решила? — удивленно спросила она.

— Я слышала как вы ссорились в то утро, когда ты уехала. — призналась она виновато. Правда большую часть она не услышала, а из того, что слышала половину не поняла. Лина открыла рот, чтобы что-то, хоть что-то возразить, но почти сразу и закрыла. — И ты обвиняла папу в том, что он нарушил обещание. Ты же поэтому сбежала отсюда?

— Я не сбегала… — единственное, что смогла выдавить Лина из себя, судорожно вспоминая что ещё тогда кричала Диме. Мысленно ругаться на себя она начала гораздо раньше. — Я просто съездила погостить к подруге на пару недель.

— Дядя Гриша и Вадик говорили, что ты сбежала, ну… когда меня не видели. — сдала их Маша с потрохами. Лина резко выдохнула, призывая себя к спокойствию.

— И давно ты занимаешься подслушиванием? — мягко пожурила она ребенка. Маша тут же начала оправдываться, что это не специально вышло и вообще… Лина с улыбкой перебила малышку. — Ладно, никому не скажу. А дядя Гриша и Вадик просто так выразились. Я, действительно, гостила у подруги. А насчет ссоры… Обычно в ней виноваты обе стороны… И… — Лина замолчала, так как вдохновение окончательно покинуло её и придумать ещё что-то она была не в силах.

— Ли, мой папа ведь не плохой? — неуверенно спросила Маша. А в глазах такая надежда, что Лина, не задумываясь, ответила.

— Конечно, он хороший, — убежденно сказала Лина, тихо скрипнув зубами от вынужденной лжи. — Он самый замечательный папа на свете! — и улыбнулась, ничем не показывая истинных чувств. Ведь будь Дима хотя бы просто нормальным отцом, он был бы сейчас здесь. Успокаивать и объяснять ребенку ситуацию должен отец, а не чужая тетя, кем она по сути является для Маши. Притянув малышку к себе, Лина обняла её и, вздохнув, приступила к самой сложной для неё части разговора. Да, Лина должна была сделать это намного раньше, но, если быть честной с самой собой, она думала, что ей не надо подготавливать ребенка к расставанию. Как ни смешно или глупо бы это не звучало, но Лина думала, что у них с Димой все наладится. Она смогла бы ему простить всё, кроме вчерашнего. Похищение сестры и его угрозы по телефону, пусть даже, как думает Юля, они были пустыми. Дима вынудил, просто заставил вернуться к нему, прекрасно зная, как она относиться к принуждению и как ей нужна была свобода. Ну что ж он выиграл, но, посмотрим, как ему понравится его победа. — горько усмехнулась Лина, пытаясь сглотнуть комок, что застрял в горле. И заговорила, глухо, но твердо. — Машутка, знаешь, я хочу, чтобы ты запомнила, что я люблю тебя. И что бы не случилось дальше, буду любить тебя, малышка. — она вновь попыталась сглотнуть комок и снова не получилось. Она, действительно, сильно привязалась к малышке. Слишком сильно. Заметила вопрос в глазах ребенка и постаралась ответить на него. — Просто… скоро… я уеду отсюда, навсегда… Но если твой папа позволит, ты сможешь приезжать ко мне в гости. — в этот момент Лина услышала, как хрустнула ветка за её спиной и резко обернулась. Заметив Гришу, она перевела дыхание, но уже через секунду нахмурилась. Григорий ответил ей не менее хмурым взглядом. Переведя взгляд на малышку, он тепло ей улыбнулся.

— Тебя няня потеряла, да и обедать давно пора.

Лина заметила, как ребенок упрямо вздернул подбородком и поспешила вмешаться.

— Да, Машутка, тебе пора обедать. А мы с тобой ещё успеем поболтать и посекретничать. — с улыбкой сказала она, потрепав волосы на макушке Маши. Можно было бы и наоборот, спровадить Гришу (тем более желания с ним общаться у неё не было), но Лине нужен был небольшой перерыв. Слишком трудным был этот разговор с малышкой. Глядя вслед ребенку, она пообещала себе, что предложит этот вариант Диме, когда будет уезжать отсюда.

— А почему ты так уверена, что Дмитрий тебя отпустит? — спросил Григорий осторожно. Он видел, что Лина и без того на взводе, поэтому начал издалека. Она приподняла бровь, усмехнувшись. И вместо ответа сказала.

— Даже не думай. Я больше не буду слушать твоих адвокатских речей. — и развернувшись, пошла к коттеджу. Григорий удержал её за руку и, прежде чем она начала возмущаться, сказал.

— Тогда я просто попрошу не вмешивать Машу в ваши разборки.

— Об этом ты попроси Жигунова, — резко бросила Лина. — Насколько я знаю, у него есть ещё коттедж и квартира в городе, вот пусть перевезет туда меня или Машу. Тогда уж точно он не сможет использовать ребенка для своих целей.

— И тогда он совсем перестанет видеть Машутку?

— Ой ли! Раньше его это не беспокоило! Да и вообще трахать меня он может и по ночам, все остальное время он спокойно сможет посвящать Маше. А я буду даже счастлива видеть его как можно меньше. — и, наконец, вырвав руку, пошла в коттедж. Осторожно пройдя мимо закрытой двери столовой, она поспешила к лестнице. Ей нужен перерыв, срочно небольшой тайм-аут, чтобы приготовиться к общению с Димой. Бесшумно ступая по лестнице, она прислушивалась к происходящему в столовой, чтобы убедиться что Жигунов там. Наконец, услышав его голос, что-то отвечающий дочери, она перевела дыхание. Значит, у неё есть передышка. Поднявшись в знакомую до боли комнату, Лина сразу направилась в ванную. Умылась, досчитала до десяти, несколько раз повторила, что все нормально, снова умылась. Может, лучше принять душ? — спросила сама себя и направилась в спальню. Открыв шкаф, она запихала в него рюкзак, с которым не расставалась все это время, не озадачившись его разбором. С удивлением обнаружила все свои вещи на прежних местах, как будто так и должно быть. Как будто Дима и не предполагал, что она может и не вернуться сюда. От осознания этого, стало совсем худо, и она устало облокотилась на шкаф, упершись лбом в дверцу. Несколько глубоких вдохов и выдохов, и она открыла большую секцию, чтобы убедиться, что и там все как прежде. И даже подаренные Димой вещи висят на тех же местах. И уже закрывая шкаф, она увидела в зеркальном отражении наблюдавшего за ней Диму. Вздрогнув, Лина все же закрыла дверь. И застыла, не желая оборачиваться. Прикусив губу, она напомнила себе принципы дальнейшего общения с Димой. Никаких обвинений, никаких язвительных замечаний, никаких ссор, вообще ничего. Он для неё пустое место! Выдохнув, она все же обернулась и увидела, что он уже подошел к ней почти вплотную. И на лице яркими буквами горело желание. Инстинктивно отступив на шаг и упершись в шкаф спиной, Лина перехватила руки Жигунова, не давая себя обнять. Чтобы тут же отругать себя и заставить расцепить пальцы, что вцепились в его запястья. Она опустила руки вдоль тела и перевела взгляд на стену, чуть правее его лица, чтобы не видеть его, не видеть его удивления её «послушанием». Дима обнял её, притягивая к себе, и нежно дотронулся до её щеки.