Престол Немедии - Олаф Бьорн Локнит

Стражники торопливо вернули Сварогу, Ревенду и Нимеду оружие и, радуясь, что отделались столь легко, рысью двинулись к своему посту. Ревенд хотел что-то спросить, но офицер сделал знак молчать и быстро зашагал по парковой дорожке. Юноша и его спутники двинулись за своим освободителем. Вскоре офицер привел их к незаметной калитке в стене королевского парка.

– Уходите, и в следующий раз будьте осторожней, – сказал офицер. – Вообще не понимаю, что привело вас сюда. Все сведения вам могли передать через Корчмаря. Мы всегда так поступаем.

– Это… в каком смысле? – оторопел Нимед.

– В крайнем случае, воспользовались бы срочной связью через Хромого, он как раз встречался сегодня с Пташкой, – продолжал офицер, и в его голосе явно звучало неодобрение. – Нельзя же так рисковать! А если бы я не узнал, что за вами погоня, и не успел бы вас перехватить? В Каземате, конечно, есть наши люди, но неизвестно еще, захотел бы Главный вас оттуда вытащить.

– Да, это вряд ли, – горестно согласился Сварог, по собственному опыту знавший, что всевозможные Главные имеют дурную привычку забывать о попавших в беду подчиненных.

– Лучше затаитесь где-нибудь, – посоветовал офицер. – Смените внешность, имя – ну, не мне вам объяснять. Кажется, за вами идет большая охота. Вы уж простите, но опытные люди так не нарываются, – офицер кивнул им на прощание и быстро зашагал по направлению ко дворцу.

– О чем это он? – поинтересовался Ревенд.

– Кажется, нас приняли не за тех, кто мы есть, – Нимед решительно отворил калитку. – Но этому совпадению мы обязаны своим спасением, так что не будем в обиде.

– Птички, рыбки… – сплюнул Сварог. – Прозвища толкового придумать не могут. Вот у нас в Киммерии был один вождь, так его звали Хелдер-С-Хреном-Длиннее-Чем-У-Крома. Бабы, как такое прозвище услышат, так сами не свои становились. А у моего деда, например, было имя Аудагос-Разрыватель-Медведей-На-Множество-Очень-Маленьких-Кусочков. Это потому, что в юности он встретился с медведем и…

– …разорвал его на множество очень маленьких кусочков, – докончил за славянина Нимед. – Давай поторапливаться, а то нас тоже разорвут на много маленьких кусочков.

Сварог что-то буркнул, разочарованный тем, что ему не позволили поведать о славных деяниях предков, и трое друзей быстро покинули королевский парк и растворились в ночной темноте, спустившейся на улицы немедийской столицы.

– Нет, это просто какое-то наказание богов! – Ирина изящным жестом воздела кверху руки. – Ладно Ревенд – он еще мальчишка! Ладно Сварог – если бы у него рот и глаза находились в другом месте, то голову можно было бы смело отрезать за полной ненадобностью! Но ты, мой король, правитель Немедии – как ты мог решиться на подобную, прости меня, глупость!

Нимед покраснел. Ильма невольно хихикнула, высунув из-за плеча Бебедора свое востренькое личико.

– Оставь, Ирина, – слегка раздраженно произнес король. – Я не привык давать отчет в моих поступках. Если я так поступил – значит, так было нужно.

– Ваше Величество, сейчас ваш королевский гонор нам ни к чему, – с упреком сказала рабирийка. – А своей авантюрой вы ничего не добились, разве что насторожили наших врагов еще больше и заставили их бросить все силы на наши поиски.

– Прости, Ирина. Конечно, ты права, – вздохнул Нимед. Серкл бросил на короля сочувственный взгляд и бдительно дернул за руку свою дочь, начавшую шептаться о чем-то с племянником философа. Сварог подмигнул Шамсудину, надеясь найти у туранца поддержку и одобрение, но полугном лишь холодно посмотрел на славянина, разделяя недовольство девушки-гуля.

…Все обитатели дома Сезии, исключая саму вдову с сыном, снова собрались вместе. Сейчас они находились в старых катакомбах, прорытых в одном из предместий Берлина в незапамятные времена. Тайну происхождения этих подземных пещер никто не помнил. Возможно, когда-то здесь был рудник, полностью выработанный и со временем заброшенный. Ходили также слухи, что катакомбы обустроили из естественных пещер адепты культа Ибис в те времена, когда в Немедии их вера была запрещена, и они были вынуждены прятаться, чтобы свершать свои ритуалы. Как бы то ни было, теперь эти катакомбы занимали городские нищие. Но здесь вовсе не было грязно, не царили поножовщина и не справлялись развратные оргии, как утверждали в Берлине. Наоборот, в обиталище отбросов общества царил образцовый порядок и было установлено строгое подчинение старшим, выбранным из рядов самих нищих. Здесь, в катакомбах, бродяги и оборванцы могли отдохнуть, отоспаться, поесть из общего котла, подлечить раны или болезни. Здесь разрешали споры о месте сбора милостыни, делили между собой кварталы и паперти храмов, рассматривали жалобы, наказывали провинившихся и даже устраивали свадьбы. Многие, лишенные крыши над головой, жили здесь постоянно. По коридорам с криками носились дети, худые и бледные, росшие без солнца, но такие же веселые и озорные, как их более благополучные городские сверстники.

Ирину с Шамсудином, Ильму, Бебедора, Серкла и его дочь сюда привел Пфундс. Он встретил их в «Королевском Плоту», где все, собравшись после бегства от стражников, ожидали Сварога, Ревенда и Нимеда, нервно оглядываясь вокруг и очень напоминая людей, за которыми охотится пол-Берлина. Однорукий нищий признал полугнома и, горя желанием помочь другу самого Сварога, предложил спрятать туранца и его друзей в надежном месте. Шамсудин с сомнением было задумался, с ужасом представляя себе, где их может спрятать Вонючка, но Ирина немедля согласилась, и так они оказались в святая святых нищенской братии. На следующее утро мальчик, которого Пфундс выдавал за своего слепого сына, привел в катакомбы и Сварога со спутниками. Спутники выглядели несколько смущенными, втайне сожалея о своей эскападе, сибиряк же, как обычно, пребывал в блаженной самоуверенности, которую не в состоянии была рассеять даже разгневанная Ирина.

Пфундс поселил гостей в одной из пещер, временно оставленной ее обитателями. Ночевать приходилось на кучах соломы, используемых нищими в качестве ложа. Откуда-то сверху из пробитого отверстия скупо падал дневной свет, но все равно приходилось жечь чадящие факелы, чтобы разогнать вечный полумрак пещеры. Ночью все слышали горестные стенания Ильмы, которая все никак не могла устроится на жесткой подстилке. Наутро выспавшимся и отдохнувшим выглядел только Сварог, привыкший к любым условиям. Остальные были мрачны, злы и голодны, вследствие чего то и дело вспыхивали перепалки по любому поводу.

Выяснение отношений прервал Пфундс, притащивший для гостей чугунный котел, полный горячей похлебки, несколько мисок и ложки. Его мальчишка тащил следом краюху черствого хлеба и бутыль воды, слегка подкрашенной вином.