Твердь небесная - Юрий Рябинин

Так случилось, что Дрягалов, будто подгадав, приехал в Париж накануне этого события. И, конечно, месье и мадам Терри Годари его, и Машеньку пригласили быть гостями на свадьбе их сына. Мэтр Годар мог бы позвать своих жильцов и по-простому, но он предпочел поцеремонничать. Он послал к Дрягалову и Машеньке на их половину лакея с faire-part [13]. Дрягалова это очень рассмешило. А Машеньку еще больше. Потому что выезд, который она было отстояла, кажется, снова, и уже не на шутку, собирался стать собственностью Годаров. Но теперь отговаривать Василия Никифоровича она и не подумала. Дрягалов никогда бы не допустил, чтобы его подарок был дешевле подарков других гостей. Впрочем, погулять на свадьбе у Паскаля и Клодетты ни ему, ни Машеньке не пришлось.

Странная телеграмма из Москвы была для Машеньки вполне ясна. Собственно, она сама и придумала так написать, если с кузеном стрясется какая беда, и наказала Хае. Машенька не посмела просить Василия Никифоровича поскорее поехать в Москву и попытаться выручить Алексея, как в свое время он выручил ее. Но Дрягалов, видя, в каком горестном состоянии она находится, сам решился возвратиться и сделать все, что будет в его силах. И сейчас послал за билетами человека – для себя и для сына Дмитрия. Машенька предлагала оставить Диму с ней в Париже, но Дрягалов решительно не пожелал расставаться с наследником, хотя бы ненадолго. Ему было спокойнее, когда Дима находился при нем.

Через несколько дней после того, как Дрягалов приехал в Париж, в редакцию «France-matin» явился престранного вида господин. Его внешность свидетельствовала, что некогда он знавал и достаток, но в последние месяцы испытывает крайнюю нужду И, судя по всему, нужду безнадежную, потому что весь его вид выдавал в нем человека опустившегося, плюнувшего уже и на наружность свою и, вероятно, на самую судьбу. На нем был костюм былого бульварного фланера: узкий пиджак, светлые в полоску брюки – лучше бы они не были светлыми! – канотье, трость. Но все эти предметы пришли уже в полнейшую негодность, и от совершенного рубища их отделял, может быть, месяц-другой носки. И пиджак, и брюки, и даже галстук – все было заляпано чем-то отвратительным, и на всем имелись прорехи, из которых лишь некоторые выделялись неумелою починкой. Из-под засаленного канотье торчали сваляные светло-каштановые космы. Лицо, шея, руки у господина были немыты целую вечность. В довершение, от него, как потом долго всем рассказывал швейцар, пахло котом.Поймав в коридоре не успевшего от него спрятаться сотрудника, господин на плохом французском спросил, как бы ему переговорить с Паскалем Годаром. Паскаля в тот час в редакции не было, и странному господину предложили подождать его quell quepart [14]. Скоро-де он появится. Quel quepart конечно же означало на улице.Гневно сверкнув глазами, господин все-таки смирился и вышел. Паскаля он остался караулить возле дверей. И, когда тот в свое время появился, швейцар доложил ему, что вот его ожидает посетитель.

Паскаль, по своему обыкновению, отнесся к незнакомому человеку, невзирая на его многозначительный наряд, участливо. Он живо ему представился и поинтересовался, чем может быть полезен. Господин назвался каким-то иностранным именем, кажется, русским, и сказал, что недавно он прочитал во «France-matin» за подписью m-r Годара сообщение о приезде в Париж русского коммерсанта Дрягалова. «Совершенно верно, – ответил Паскаль, – это была моя информация». – «Видите ли, – продолжал господин, приободрившись, – я соотечественник господина Дрягалова и давнишний его знакомец, и мне крайняя нужда видеть его». Простодушный Паскаль, нисколько не смущаясь подозрительной наружностью посетителя, назвал ему свой адрес и даже посоветовал, когда именно нужно приходить, чтобы вернее застать господина Дрягалова дома. Паскаль был, натурально, обрадован, что оказал услугу соотечественнику и знакомцу их замечательного гостя, а значит, и самому Дрягалову.

В тот же самый день, к вечеру, подозрительный господин пришел на улицу Пиренеев. Годаровский слуга, вышедший к калитке, принял его за просителя подаяния и хотел уже вежливо, но строго указать ему ступать прочь, но тот упредил его:

– Же вудре вуар о месье Дрягалоф, де Рюс! [15]– Причем сказано это было с несообразною его убогости требовательностью.

– Je vous en prie [16], – сразу же покорно ответил слуга и даже поклонился слегка, пропуская визитера в калитку. Он проводил его в vestibule на половину Дрягалова и Машеньки и пошел докладывать.

Через минуту в vestibule в красном парчовом халате, похожий на персиянина, вышел Дрягалов. В незваном госте он без труда узнал соотечественника и знакомцаЯкова Руткина. Слишком уж тот остался ему памятен, чтобы не узнать его, в каком бы обличье он ни явился. Дрягалов внимательно его оглядел и, не услышав от Руткина еще ни единого слова, вполне догадался обо всем, что с ним произошло: промотался, прохвост! – и поделом же тебе! Взгляд Дрягалова сделался брезгливым.

– Что надо? – сурово спросил он.

– Да вот повидать вас пришел, господин Дрягалов, – с неуместною, казалось бы, наглостью произнес Руткин.

– А чего меня видать? Я не колонна Вандомская, чай! Ты дело говори! А коли нечего по делу сказать, ступай отсель с Богом! Что надо-то?! Ну!

– Как вы нелюбезно встречаете гостей. Разве это по-христиански? Я к вам со всею душой… – продолжал бесстыдно разглагольствовать Руткин.

– Ты брось!.. Слышишь!.. – Дрягалов уже начал не на шутку гневаться, потому что ему стало ясно, что этот мерзавец настроен даже не просить у него Христа ради на бедность свою, а требовать, судя по всему, как от должника, как от вечно ему обязанного. – Известны нам ваши души! Тридцать сребреников, что ли, все вышли?! За прибавкой пришел?! Но кого на этот раз продавать будешь?! Или перезаложишь свою жидовскую шайку?! Новый донос написал? – или тебе снова продиктовать?!

– Я попросил бы вас, сударь, без оскорблений! – заголосил Руткин, но наглый тон, однако же, поубавил. – Это вы там привыкли нам кричать: «жиды! жиды!» Но здесь не Россия! Здесь демократическая республика! Я могу вас и в суд призвать…

Руткин не закончил своей реплики и отступил на шаг назад, так на него зыкнул собеседник:

– Врешь, иуда! Где стоит Дрягалов, там и есть Россия! Это под тобою завсегда будет чужая земля! Потому что вам отмеряется вашею же мерой! И ты лучше уходи поздорову со двора! Слышишь? Не доводи до греха! Не то я тебя своим судом рассужу!