Дневник 1984-96 годов - Сергей Есин

Сергей Есин

30 ноября, четверг. Ничего не пишу. Каждое слово дается с трудом. Из последних событий. На семинаре обсуждали Мишу Килундина, его прекрасный, строгий рассказ. Вся первая половина дня была посвящена разъездам: забирал у родни прах Ант. Дмитриевны, ездил в крематорий. Меня всегда тревожат "открытые" могилы. Стоит чашечка того, что осталось от Сергея Сергеевича. Вдвинул в нишу и то, что нынче стало его женой. Все дело Антонины Дмитриевны рушится: исчезла, заменившись новой, семья ее внука, разрушается дача.

Вечером ходили в Театр Советской Армии — "Павел I" Мережковского, наверно, одно из самых грандиозных, после Лебедева, театральных впечатлений — Олег Борисов, поразительная подлинность.

Днем был в Московском союзе на совещании у А.А. Михайлова — "соглашательская платформа": Окуджава, Кондратьев, Горин, Киреев, Орлов, Левитанский, Злобин, Радзинский (со своей лукавой улыбкой). Говорили о пленуме, об общем собрании. Вадиму Соколову хочется склоку. Интересно, что большинству писателей из противоборствующего "Апреля" — интересным и крепким Эд. Радзинскому, Гр. Горину, Ю. Левитанскому — не хочется разговоров и склок, как, скажем, Вад. Соколову и А. Гербер. Как они похожи, и евреи, и русские, когда они художники или нехудожники.

Известие: Крупин возглавил "Москву", Личутин должен возглавить "Октябрь". Ребята они, конечно, русские. Бойся, Сережа, людей, много говорящих о совести.

Умер Володя Амлинский, которого я не любил — от честолюбия, и Н. Эйдельман — диагноз, я думаю, тот же. Можно ли ему забыть провокацию с В.П. Астафьевым?

6 декабря, среда. Луанда. Поездка возникла внезапно — позвонил из Союза писателей Г. Черненко: хочешь? Да! Я никогда ни от чего не отказываюсь. Прилетели рано утром. Африканская неразбериха. Встретили лишь из посольства. Приехали в советское посольство — гостиница будет только после 4-х, практически слонялись по посольству, пили чай у секретаря по культуре, Михаила Ивановича, потом обедали у корр. "Правды" Володи Тюркина. Он когда-то работал на радио, помнит меня. Дивный парень. В отличие от многих за границей — нежадный.

Много разговоров о перестройке. Вечером поселили в отеле "Турио". Проехали по городу. Побережье у океана, крепость, длинная ночная улица, ветхость. Очень красивые люди. Все писатели, которых пока видел, — белые.

7 декабря, четверг. Ночью в ванне упал плафон. Весь пол в стекле. Встал рано, в половине шестого. С лоджии увидел чернокожих двух ребятишек, бегут вдоль набережной. Хочется тоже побегать. Силы надо беречь на две-три или четыре встречи в Союзе писателей, в посольстве, на радио, телевидении.

Утром написал страничку в "Казус". Здесь главу надо бы закончить. Три эпизода — "портрет" у МИДа на Смоленской площади, "книга" у Манежной, походная кухня "Белорусская". После этого вернусь к 1-й главе.

Утром на радио. Самое удивительное — открытость, все за стеклом. Диктор в окно видит маленький садик и стоящую на одной ноге цаплю. Было довольно интересно, но заполошный Михаил Иванович сорвал нас с мест: скорее, скорее в СП — придет интервьюер из журнала "Ангола". Ряд более или менее ловких догматических блоков. Но в основном: свобода, свобода! Я думаю, что ангольским писателям тоже с нею придется помыкаться.

После обеда небольшая, но интересная экскурсия в музей археологии. Из новых сведений: возвращение на родину бывших рабов из США. Они даже стали строить дома другого типа. И второе… Но сначала о поразительном старинном доме-музее. Мне запомнились библиотека и кабинет директора. Зеленые, крашенные со стороны улицы ставни, двери из прекрасного, гладкого, как кожа, шелковистого и теплого дерева и удивительная мебель, красивые стулья с резьбой и обтянутые тяжелой, задубевшей до каменности кожей. Библиотека — стропила из бревен, корявых, обструганных, но не ровненных.

Поразил меня факт. Из музея украли фигурку "мыслителя", являющуюся национальным символом. Директор привел и дату — август 1986 года. В свое время белые вывезли карточки собранных коллекций. Теперь очень трудно все восстановить.

Прелестный черный паренек-экскурсовод. Я еще не старый человек, перемалываю в себе предубеждение, выдуманное нашим подкожным расизмом.

Вечером ужинали вместе с А. Кордозой. При португальском владычестве он сидел 12 лет в тюрьме. Привожу его мысль: "Зря, дескать, часто говорят, что я европеец. Я, как любой анголец могу говорить о кухне, языке, местных обычаях. Я родился здесь и впервые попал в Европу, лишь когда из тюрьмы на острове меня перевезли в Лиссабон".

Его мысли о том, что третий мир не может существовать без социализма.

Много думаю о русском языке. Именно здесь, в Анголе.

8 декабря, пятница. Утром немножко побегал. День нелегкий. Все прошло, как обычно: мои, почти бросившие меня на растерзание камере спутники в результате недовольны, что они не проблистали, как бы им хотелось. Сабит, повторяющий уже в третий раз один и тот же текст про Казахстан.

После обеда были у посла Владимира Николаевича Казимирова. Первый этаж виллы, кожаные кресла и т.д. В.Н. работал еще с Андроповым. Интересен вопрос о Бродском, товарищ очень светский…?

В 18 часов опять встреча с писателями. Говорил я хорошо. Мануэль Руй после расцеловал меня. То же самое сделал Пепетела. Мне очень нравятся эти ребята.

Воротились в посольство, оттуда нас вызвонили, и поэтому через 3 часа встречу закрыли. Хотелось бы побольше поговорить, особенно с молодыми черными ребятами. В них какая-то особенная, в интеллектуалах, подлинная чистота.

Перед встречей заезжали на рынок. Продают все: коренья, соль, молоко. Как звереныши, внизу возятся дети.

Вечером много говорили о быте дипломатов, о нищете русских. У нас нет никаких здесь экономических интересов. Сегодня летим куда-то.

9 декабря, суббота. Вчера долго не спал — "добивал" "Лолиту". Еще ни одну книгу я не читал с таким захватывающим интересом.

Сколько мы потеряли, не зная подобной литературы раньше. Как значительна она для нашего формирования.

Утром Мих. Ив. опоздал, и в результате мы дружно припозднились на самолет. Разговор о посольских — это разговор особый. Здесь два аспекта: их жизнь в отвратительных углах, рядом с чернокожим населением и почти такой же бедностью во имя "равенства", и с другой стороны — их просвещенное бюрократическое обилие. Наших посольских — 40, англичан — 5 (и у тех, и у других счет идет лишь на дипломатов).

Мы помотались по аэродрому и вскоре вернулись в гостиницу. Хорошо, что за нами были оставлены номера. Н.И. повез меня по городу. Все это материал к моей книге "Власть культуры". Крепость. Скульптура колонизаторов, свезенная из города. Роскошные осыпающиеся изразцы. Старинные мортиры с разрушающимися лафетами. Какая натура для киношников! Сад фарфоровых (мраморных) роз. Упадок. Коллекция деревьев. Раньше здесь жила огромная черепаха. Обезьянник. Бесконечные горшки с цветами. Дом Эйфеля из чугуна, скатывающегося с двух сторон. Дерево с сидящими на нем цаплями. Почему в таком упадке культура? Английское посольство. Домик Левенгука.