Мистерия Мести - Вадим Панов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Старость подвела мага — человек, которого он должен был дождаться, уже пришёл и закрылся в своём номере. Не надеясь на ответ, Алессандро, однако, постучал — и спустя несколько мгновений дверь отворилась. Перед ним стоял юноша, очень худой, высокий, похожий на встрёпанного ворона.
— Чем могу помочь? — отрывисто спросил он.
— Вы молодой синьор Паганини?
Юноша мрачно кивнул. Было видно, что он очень расстроен. И Алессандро даже знал чем — это ему он два часа назад помог проиграться.
— Синьор, разрешите войти на пять минут, — попросил Алессандро. Сейчас он набросил на себя покрывало морока — юноша видел перед собой не тощего, одышли-вого старика, а зажиточного горожанина средних лет.
Юноша посторонился, и маг вошёл в гостиничный номер, слабо освещённый каминным пламенем.
— Синьор! Прошу вас, выслушайте меня, — быстро заговорил Алессандро. — Только что я был случайным свидетелем вашей неудачи в «Орле и олене». А до того имел счастье слышать ваше выступление здесь, в Ливорно…
Паганини отвернулся, словно говоря: как вы все мне надоели!
— Мне жаль, что вам не удалось сейчас отыграть вашу прекрасную скрипку. Однако игра есть игра! Проигравший должен платить. Я сам не противник иной раз раскинуть карты, но, право же, не стоит слишком часто испытывать фортуну. Однако я слышал ваше исполнение и не могу смириться с тем, что столь выдающийся музыкант остался совсем без инструмента… Завтрашний ваш концерт — слишком большой праздник для Ливорно, он не должен сорваться.
Быстрая, сбивчивая речь должна была убедить Паганини, что перед ним хоть и солидный на вид, но недалёкий человек. Предсказуемый. Неопасный.
И правда, музыкант слегка расслабился. Отошёл к камину, налил себе вина из полупустой бутылки — в таком холоде, в такой сырости и в такой печали совершенно не лишне выпить.
— Я имею прекрасный инструмент, доставшийся мне от отца, — продолжал Алессандро. — К сожалению, я всего лишь любитель, моя игра неспособна раскрыть всю его душу. Но он хорош, право, он очень хорош. Я имею честь предложить его вам для завтрашнего концерта… Пожалуйста, синьор Паганини, не отказывайтесь — музыка превыше условностей!
Паганини хмыкнул и указал на кресло, стоящее у камина:
— Позвольте взглянуть на вашу скрипку, синьор. э…
— Ливрон, к вашим услугам. Я француз, торговец, но давно уже осел в Ливорно. Вот, пожалуйста.
Алессандро положил футляр на кресло, щёлкнул позеленевшими от времени замочками. Скрипка покоилась на своём бархатном ложе — прекрасная, как спящая женщина.
— Гварнери Дель Джезу, — заметил Паганини, разглядывая сквозь узкие эфы клеймо, напоминающее латинский крест. — Да… Это дорогой инструмент, синьор Ливрон.
— А вы музыкант, достойный этого инструмента.
Паганини бросил на мага удивлённый взгляд — настолько нехарактерно для торговца Ливрона прозвучала эта фраза. Осторожно поднял скрипку и сыграл несколько тактов из Тартини. И остановился, поражённый.
Алессандро против воли рассмеялся. О, как он понимал!.. Он-то знал, каково это — чувствовать живой огонь магии, перетекающий в музыку сквозь собственное тело и душу. И знать, что те, кто слушает тебя, чувствуют то же самое.
Старый маг отвернулся, пытаясь скрыть волнение.
— Великолепно. — пробормотал Паганини. — Вы делаете мне огромное одолжение, синьор Ливрон!
— Пустое. Просто играйте на ней.
Тайный Город, наши дни
— Но почему артефакт всё ещё у челов? — не понял Доминга. — И почему мы должны тащиться с приборами сюда? В исследовательском центре Цитадели гораздо спокойнее.
Большой зал Московской консерватории был уже почти полон. Сантьяга занял ложу — в партере неудобно было размещать измерительное оборудование. Сейчас оба «ласвегаса» сосредоточенно настраивали прибор, состоящий из пары соединённых между собой чёрных с фиолетовым отливом кристаллов «Навских глаз», десятка датчиков, установленных по всему залу, и мини-процессора.
— Начнём с того, что этот артефакт давным-давно перестал быть Слезой асуров, — объяснил Сантьяга. — Его сотворил чел для челов, и это одна из причин, почему Цитадель, Зелёный Дом и Орден согласились оставить артефакт в распоряжении семьи Чел. К тому же для нас скрипка Паганини не представляет большого практического интереса. Только исследовательский.
Комиссар на минуту умолк, разглядывая зал. Внизу, в партере, волновалось море зрительских макушек. На лучших местах, ближе к середине зала, сверкали золотыми волосами жрицы Зелёного Дома. Наверняка принесли с собой целый набор сканирующих амулетов. Слева от них тесной группой расположились маги Ордена — комиссару видны были их рыжие головы, складки плащей, блеск галунов и парадного оружия.
Шасы тоже почтили своим присутствием концерт, что было неудивительно при их сугубом прагматизме. Младшая семья Тёмного Дома не чуждалась искусства — при условии, конечно, что это искусство приносило неплохой доход. Судя по всему, четвёрка шасов и явилась сюда с целью оценить состояние артефакта и его возможную стоимость — на всякий случай.
Пришли концы — какое же шоу обходится без них! Концы тоже оценивали перспективы и прибыли — но уже в своём, развлекательном секторе. Вдруг возникнет мода на классическую музыку.
И челы. Больше всего здесь было челов.
Комиссар вздохнул.
— Да. Как я уже говорил, я недооценил Алессандро Фоскари. Он проявил чудеса терпения, но для своего артефакта сумел найти идеального владельца.
Доминга и Тамир наконец отладили свой прибор и теперь внимательно слушали Сантьягу.
— Паганини был словно создан для этой скрипки. Он был великолепным музыкантом и к тому же интуитивно умел оперировать магической энергией. Он прозвал свою скрипку II Cannone — «пушка» — за мощный звук и оглушительное воздействие на слушателей. И впрямь эффект от его выступлений порой был словно от пушечного выстрела. Наши наблюдатели не могли не обратить на него внимания — и тогда я сразу вспомнил о скрипке, про которую мне рассказывал некогда маг Фоскари. Мы провели кое-какие исследования, но всё же решили оставить скрипку челам. Правда, для самого Паганини это кончилось печально — артефакт привёл его к ранней смерти. Но его имя уже было вписано в историю.
Комиссар минуту помолчал. Зал уже наполнился, и слушатели ждали сигнала к началу концерта.
— Это всё хорошо, — проворчал Доминга, — но я так и не понял, для чего мы здесь.
Сантьяга продолжал, словно не слыша его:
— Да, мы могли бы забрать артефакт, но не стали этого делать. Челы сами с большим трепетом относятся к этой скрипке. Они держат её под охраной и не дают ей слишком долго звучать. Это ещё одна причина, по которой артефакт хранится у них.
Свет в зале медленно погас. Оркестранты начали занимать свои места на сцене.
— Скрипка Паганини прибавляет к музыке магический компонент, который многократно усиливает влияние на слушателей и в то же время полнее раскрывает способности самого скрипача. У Фоскари и этого скрипичного мастера, Дель Джезу, получился очень… — Сантьяга прищёлкнул пальцами, подыскивая наиболее точное слово, — очень странный интерактивный артефакт. Мы до сих пор до конца не можем понять механизм его работы, но он, безусловно, интересен и может быть полезен — но только в отношении представителей семьи Чел. Может быть, после сегодняшнего концерта мы с вами сможем объяснить некоторые его особенности… На этой скрипке играли многие музыканты, в том числе и из Тайного Города, но челы оказались наиболее восприимчивы к её воздействию. Может быть, потому что они в целом более восприимчивы к искусству?.. Поэтому удобнее всего изучать уникальные свойства скрипки Паганини тогда, когда чел играет на ней для челов, — вот как сейчас. И это третья причина, по которой мы не забрали артефакт.
— Значит, Фоскари просто-напросто испортил Слезу асуров? — не выдержал Тамир. — Ведь она была универсальным артефактом!
— Испортил? Я бы так не сказал…
На сцену вышел скрипач. В руках у него была та самая скрипка — большая, покрытая тёмно-золотым лаком, который, казалось, светился изнутри. Сантьяга подождал, пока стихнут аплодисменты и ведущий начнёт объявлять исполнителей.
— Мы часто впадаем в заблуждение, оценивая челов по их слабой способности пользоваться магией Источников. Однако у них есть то, что с успехом заменяет для них магическую энергию. Это их стремление вперёд, их упорство и сила духа. И их искусство, конечно, — Сантьяга улыбнулся. — В этом смысле Фоскари всё же сумел осуществить свою юношескую мечту. Он создал для челов настоящий Источник, из которого они черпают силы и вдохновение.
Доминга, внимательно наблюдавший за показаниями прибора, с сомнением хмыкнул. Ведущий закончил. В зале повисла короткая тишина.