Противогазы для Саддама - Геннадий Прашкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Им повезло, они увидели всех рекомендованных юристом людей.
Бывшие работники господина Тоома совсем не походили друг на друга. Можно было только дивиться столь неожиданным формам жизни. Первый, например, работал когда-то в бухгалтерии. Он был нетипичен для Выру – кудрявый, взрывной, загорелый, с крупными залысинами над висками, коротко стриженый, ну, агнец божий, превращающийся в быка, и действительно – до сих пор смертельно обиженный.
– Вы хотите говорить о Тооме? – господин Август Фельман как бы даже слегка присел от удивления, по крайней мере согнул тонкие ноги в коленях. – Знаю ли я Тоома? Встречаюсь ли с ним? Спросите еще, пью ли я с ним кофе! Не встречаюсь! Не пью! – выкрикнул он и сжал кулаки. – Зато выписываю все местные и центральные газеты.
– Зачем? – удивился Сергей.
– Чтобы первым увидеть его имя!
– В отделе рекламы? – еще больше удивился Сергей.
– В отделе некрологов!
Тема, предложенная Валентином и Сергеем для конфиденциального разговора, показалась господину Фельману столь милой его сердцу, что он сам без всяких намеков пригласил нежданных гостей в дом. «На рюмочку недорогого коньяка… На чашечку обыкновенного кофе… В мой бедный дом…»
Бедный дом господина Августа Фельмана, до последней нитки, по его словам, ограбленного и обобранного этим самым Тоомом, уступал, конечно, таллиннской хижине Тоома, но сам по себе выглядел уютно, даже величественно. По широкой лестнице с перилами из мореного дуба, миновав просторный холл, облицованный плитками нежного светлого мрамора, гости поднялись в гостиную, где, между прочим, радостно пощелкивал в камине огонь, а рядом стояли две корзины сухих сосновых шишек. Над камином, на широкой мраморной полке красовались вздыбленные кони старого каслинского литья (привет с Урала), там же стояла легкая клетка из металлических прутьев со скелетом кролика.
Возможно, кролик был когда-то любимцем хозяина.
Мерно и успокаивающе отстукивали время огромные, похожие на шкаф, напольные часы, построенные еще в девятнадцатом веке. Таинственно поблескивало цветное стекло старинного резного буфета, тоже построенного не в эпоху развитого социализма. В бедной хижине господина Августа Фельмана все было рассчитано на большие аппетиты, даже кресло, в котором мгновенно утонул толстый зад хозяина. С первого взгляда можно было понять, что хозяин этой хижины начал воровать еще при советской власти, а при господине Тооме он, вероятно, воровал так много, что уже никак и ни при каких обстоятельствах не мог простить этому Тоому свою неожиданную отставку. Родись господин Август Фельман во времена фараонов, он благополучно разворовывал бы пирамиды и сокровища жрецов. Но теперь он явно был лишен возможности воровать, это его раздражало, это наполняло ядовитой кровью его вздутые перекрученные, как канаты, вены. У него, похоже, не было сейчас никакой возможности укусить господина Тоома своим самым ядовитым зубом, поэтому он страстно ненавидел бывшего хозяина. Любое движение Тоома в том мире, из которого так безжалостно был изгнан господин Август Фельман, вызывало в нем самое настоящее бешенство. Он ничем его не прикрывал, даже не пытался этого сделать. Он нисколько не стеснялся своего большого чувства. Если господин Тоом произносил где-то – суперзвезда, то господин Август Фельман в бешенстве возражал – суперфосфат. С некоторых пор он явно жил как бы в перевернутом мире.
Жизнь дается человеку один раз, усмехнулся про себя Сергей, наблюдая за бешенством господина Фельмана, но отнять у человека жизнь пытаются беспрестанно. Проще всего было бы натравить на господина Тоома этого взбесившегося нетипичного эстонского кобеля, подумал Сергей, но в таком случае Карпицкий вряд ли что-нибудь получит (а значит, и мы с Валентином), а господин Август Фельман со временем, несомненно, возненавидит вообще все человечество.
Господин Фельман типичный образчик существа, которому здорово (по его мнению) не додали, пришел Сергей к окончательному мнению.
Впрочем, господин Фельман угостил нежданных гостей коньяком.
Сам хозяин бедной хижины не пил. Наверное, воровство и постоянная готовность к возможному провалу отучили его от пьянства. Уставясь белесыми, слегка запухшими от бесплодной ненависти глазами в Валентину, которого он почему-то посчитал главным, нетипичный эст сказал:
– Эта сволочь, – (естественно, он говорил о господине Тооме), – меня кинула. Я вложил в банк РПЮЭ все деньги, какие у меня были. Я не оставил на черный день ни одного рубля, ни одной кроны, даже ни одной старой копейки, – (господин Фельман, несомненно, преувеличивал). – Если бы я не был от природы осмотрителен, я бы вообще потерял все. Вы понимаете? Но я вовремя раскусил эту сволочь Тоома. Я вовремя понял, что со временем он захочет отобрать у меня еще больше, может даже все, чем я владею, как это несколько раньше он проделал с бедным господином Георгом Хейнке. Бедный господин Георг Хейнке сейчас бедствует. У него подержанный «москвич» и двухэтажный домик без приличной обстановки. Но я не Хейнке, я раскусил эту сволочь Тоома. Раскусил прямо в тот день, когда он представил меня господину Коблакову. У них на шее были массивные золотые цепи! У каждого висело на шее по полкилограмма чистого золота. По полкилограмма, никак не меньше! И вы знаете, – господин Август Фельман презрительно понизил голос, – я совершенно уверен, что пара звеньев на каждой цепи была надпилена.
– Зачем? – удивился Сергей.
– Чтобы сорваться, когда их будут вешать на этих цепях!
Господин Фельман с ненавистью рассмеялся.
Это был нехороший смех, полный желчи, но, видимо, он соответствовал натуре господина Фельмана.
– Этот свой маленький дом я строил почти пять лет! Я был в самом разгаре строительства, а сволочь Тоом меня кинул. Он хотел забрать у меня все, что я заработал за свою долгую и непростую трудовую жизнь. Очень трудную и очень непростую, – подтвердил он кивком. – Если бы эта сволочь Тоом был в силах, он отнял бы у меня даже воздух.
Последнее предположение своей смелостью поразило даже самого господина Августа Фельмана. Но одновременно оно вдохнуло в него новый запас беспощадной ненависти.
– Когда я завязывал деловые связи между этой сволочью и мясоконсервными заводами в России, когда я покупал ему богатый ресторан в Киеве и красивое кафе в Минске, когда я скупал для него удобные промплощадки в Подмосковье, эта сволочь все время пыталась меня обмануть и пустить по миру! Каждый день Тоом вызывал меня в кабинет и фальшиво интересовался моим здоровьем? Понимаете? Он интересовался моим здоровьем! – господин Фельман даже прихлопнул рукой по колену. – И он проделывал это каждое утро! Он смотрел на меня, как на друга, но я-то видел, что он смотрит на меня как на будущего покойника. И он кинул меня! Вам понятно такое выражение?
– Вполне, – кивнул Валентин.
– Вы ведь остановились у господина Лео?
– Да.
– Ага, у Лео! Значит, я прав. Это я про вас слышал. Кажется, вы хотите прижать к ногтю эту сволочь Тоома?
– В некотором смысле.
– Значит, у вас имеется такая возможность?
– Возможности всегда имеются, – туманно ответил Валентин.
– Значит, вы хотите узнать от меня что-то конкретное?
– Вот именно.
– Что?
– А все, что касается деловых связей господина Тоома с фирмами в России, в Эстонии, а также на Западе.
– Всего-то? – с нескрываемым разочарованием протянул господин Фельман. – А порочащие его связи? А его отношения с извращенцами? А издевательства над несчастными проститутками? А патологическая страсть ко лжи? А тайная дружба с людьми, недостойными новой Эстонии?
– И это тоже, – кивнул Валентин. – Нас абсолютно все интересует. Но прежде всего, деловые связи. Фирмы, люди, отношения, каналы, по которым идут товары, естественно, денежный оборот. Вы ведь должны знать все это, вы работали в самом сердце его фирмы.
– Это важная информация, она стоит дорого, – мгновенно насторожился господин Август Фельман. Он даже откинулся в кресле, шумно потянув в себя воздух. Но ненависть к господину Тоому все-таки победила: – Если я дам такую информацию, вы утопите этого Тоома?
– С большой вероятностью.
Господин Август Фельман снова насторожился:
– А что будет со мной?
– Ну, орден вы не получите, – усмехнулся Валентин, – зато сможете уважать себя. Вас это устроит?
– Вполне, – кивнул господин Август Фельман. – А сволочь Тоом?
– А вот господин Тоом, скорее всего, станет известным газетным героем. Возможно, даже очень известным, – подчеркнул Валентин. – Вы сможете прочесть о нем в любой газетке. Сперва в криминальном отделе, а потом, если вам повезет, и среди некрологов.
Господин Фельман просиял:
– Тогда спрашивайте!
Болтун Антс
Второй бывший работник господина Тоома оказался человеком болтливым и скупым. Он сразу потребовал, чтобы его повели в кафе, устроенное под старым ветряком. Там болтун Антс незамедлительно заказал кофе и коньяк.