Иные мертвецы - Келли Мединг

Я с усмешкой наблюдала, как он запил аспирин большим глотком виски. Я снова села и переключала каналы, пока Трумэн ел. Сейчас хотелось только лечь спать, но я привыкла бодрствовать по ночам — это было проклятием охотника, чья добыча в основном выходила с наступлением темноты.

Вайят отставил пустую тарелку и бутылку из-под виски на кофейный столик и несколько минут пил воду. Я переключилась на какой-то исторический фильм, в котором ковбой изо всех сил пытался расстегнуть множество пуговиц и лент на маскарадном костюме своей возлюбленной. Он наконец снял эту вычурную штуковину и прикасается к женской коже. Сцена поменялась, и на экране они проснулись утром в объятиях друг друга в постели.

— Знаешь, что я ненавижу в кабельном телевидении? — фыркнула я. — Они вырезали все хорошие моменты. Особенно интимные сцены.

Вайят неопределенно хмыкнул. — Думал, у тебя уже был секс сегодня вечером.

— Да, но это не значит, что мне не нравится смотреть.

— В любом случае, этот фильм отстой.

Я пожала плечами и снова начала переключать каналы.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — спросил Вайят.

— Разве я так сказала?

— Нет.

— Итак? — Трумэн не отозвался. — Если ты уйдешь сейчас в таком состоянии, тебя, вероятно, собьет машина, или ты окажешься на пути голодного гоблина. Я не стану нести ответственность за твою смерть, Трумэн.

— Мы все ответственны за чью-то смерть, — произнес он так тихо, что я это почти пропустила. В каждом его слове звучала скорбь. Он уставился на этикетку на бутылке воды, словно на ней написано что-то важное.

Трудно промолчать, и я изо всех сил сдерживала желание спросить, за чью смерть он несет ответственность. Но так я буду подвергать сомнению его приказы, язвить на него, когда он не слушает, провоцировать его на приступы гнева и даже идти против его желаний. Но я просто не могу преодолеть эту последнюю черту, этот невидимый барьер личной информации, который разделяет наши позиции охотника и куратора.

— Боже, я устал, — говорит он. Три слова, которые относятся не только к физическому истощению. Он устал от жизни в целом, и мне стало грустно. Он выглядит разбитым, готовым лежать на земле, даже если его растопчут. Вайят — наш куратор. Он наш босс, ответственный парень, у которого есть ответы на все вопросы. Он всегда на высоте. И не должен быть таким.

Эш знала бы, что делать и сказать.

Я покосилась на дверь, надеясь, что подруга внезапно появится. Но не тут-то было.

Я подвинулась на середину дивана, прекрасно понимая, что не умею утешать. Я могу выразить жалость, которую большинство людей ненавидит. Если сделаю все неправильно, Вайят чертовски разозлится, и не знаю, как он отреагирует, будучи таким пьяным.

Он согнулся, поджав под себя левую ногу, и из-за этого почти уткнулся коленом в меня. Я слегка сжала его ногу чуть выше коленной чашечки. Когда подняла глаза, чтобы дружелюбно улыбнуться, встретила его пристальный взгляд. В его глазах горело что-то такое, от чего у меня перехватило дыхание и дрогнуло сердце. Я даже не могу сказать, какие эмоции испытывала.

— Я рад, что ты была дома, — сказал он.

Только через минуту я смогла ответить. — Я почти легла спать. Так что ты удачно выбрал время, да? — попыталась пошутить.

— Это того стоило?

Ладно, вот теперь я вообще ничего не понимала. — Что того стоило?

Он указывает на меня бутылкой с водой, затем обводит рукой квартиру. — Ты. Это. Грубое свидание.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза от его покровительственного тона. — Почему тебя это волнует, Вайят? Ревнуешь? От его молчания у меня внутри поднялось беспокойство. Я убрала руку с его ноги, смущенная тем, что вообще к нему прикоснулась. Вероятно, просто защищает меня, потому что он мой куратор. Когда я болела он сидел у моей кровати и ухаживал за мной во время сильнейшей лихорадки. Конечно, я смогу ухаживать за ним в ответ.

Или, по крайней мере, сделаю так, чтобы он не навредил себе, пока не придет в себя. — Слушай, почему бы тебе не пойти проспаться в моей комнате?

Я предложила только потому, что у меня есть отдельная спальня размером со стенной шкаф. Эш и Джесси делят другую комнату в этой тесной квартире. Триады живут вместе, всегда в непосредственной близости от своих кураторов и закрепленных за ними охотничьих угодий. Это облегчает жизнь. За исключением таких ночей, как эта, когда твой пьяный куратор появляется у твоего порога и тебе приходится бороться с желанием вышвырнуть его пьяную задницу на улицу.

Мой вопрос, наконец, рассеял туман в его голове. Вайят кивнул, а затем допил оставшуюся воду из бутылки. Когда он попытался поставить бутылку на кофейный столик, то промахнулся, и она упала на пол. Мы одновременно к ней потянулись и столкнулись лбами с такой силой, что у меня разболелась голова.

Я решила дать Вайяту поднять бутылку. На этот раз он очень тщательно поставил ее на столик и подвинулся на край диванной подушки. Я забросила его руку себе на плечи. — Пошли, пьяница. Я обняла его за талию правой рукой. Находясь так близко, чувствовала запах виски в его дыхании и слабый привкус корицы на его коже, а под ним что-то более резкое. Более мужественное.

И мне в голову пришла самая странная мысль за мою жизнь. Вайят вкусно пахнет.

Я отбросила эти мысли, решив позже превратить их в кровавое месиво. Я дернула Вайята, и он, наконец, поднялся на ноги. Он на несколько дюймов выше меня и на добрых тридцать фунтов тяжелее, но я обучена убивать гоблинов и вампиров-полукровок и таскать раненых напарников. Так что вести его не так уж сложно.

Трумэн с трудом волочил ноги по полу, как будто не совсем их контролировал. Мы прошли через дверь спальни, и тогда он затормозил. Просто прекратил двигаться вперед, и я почувствовала, как напряглось все его тело.

— Что такое? — спросила я.

Он опустил подбородок и повернул голову, чтобы посмотреть на меня сверху вниз с вопросом в глазах. Открыл рот, словно собирался что-то сказать, но вместо этого громко рыгнул.

Не в силах сдержаться, я согнулась от смеха, оставив Вайята без поддержки. Он пошатнулся вбок, врезавшись в комод. Я падаю на колени, держась за живот, потому что от смеха у меня болят ребра. Я и раньше слышала, как Вайят пускает отрыжку, и не питала