Основание - Айзек Азимов

Мэллоу замолчал, ожидая ответа, и Сатт спокойно сказал:

— Ничего. Люди многое выдерживают во время войн.

— Совершенно верно. Терпят. Они посылают своих сыновей умирать в страшных муках на разбомбленных звездолетах. Они прячутся при обстрелах, даже если это означает для них жизнь в пещерах под землей на одном черном хлебе и воде. Но очень трудно вынести мелкие неприятности, когда исчезает патриотический подъем перед лицом грозящей опасности. Не будет ни столкновений, ни бомбардировок, ни битв — будет просто нож, который не хочет работать. Будет дом, замерзающий зимой. Это вызовет раздражение, и народ станет роптать.

Сатт удивленно произнес:

— И на этом вы строите свои надежды? Чего вы ожидаете? Восстания домохозяек?

— Нет, сэр, — терпеливо ответил Мэллоу. — Нет. Однако я ожидаю, что в народе начнется недовольство существующим положением вещей, которое выльется в формы куда более серьезные.

— И что это за формы?

— Фабриканты, заводчики, индустриальный мир Корела. Пройдет два года, и станки на всех фабриках и заводах начнут останавливаться. Те промышленные отрасли, которые мы обеспечили атомными приспособлениями, полностью обанкротятся. Тяжелая индустрия оставит своим владельцам лишь несколько устаревших моделей станков, которые не будут выдавать почти никакой продукции.

— Заводы Корела прекрасно работали там до вашего появления, Мэллоу.

— Да, Сатт, так оно и было, примерно с одной двадцатой процента прибыли, даже если вы упустите из виду такой факт, как переоборудование промышленности и его стоимость. Когда против командора обернутся заводчики, финансисты да еще простой люд, как вы думаете, долго он продержится?

— Настолько долго, насколько захочет, если ему придет в голову мысль привезти новые атомные генераторы из Империи.

— Вы заблуждаетесь, Сатт, заблуждаетесь так же глубоко, как и командор. Вы ошибаетесь во всем и многого не понимаете. Подумайте, мой дорогой, сама Империя ничего не может дать Корелу. Империя рассчитывала все в масштабах планет, звездных систем и целых секторов Галактики. Ее генераторы обладают гигантскими размерами, так как выполняют гигантские функции.

Но мы с Основания, и наша единственная планета — Терминус — не обладает никакими полезными ископаемыми. И мы должны были на всем жестоко экономить. Наши генераторы не могли превышать размеров мизинца, потому что на большее нам просто не хватило бы металла. Мы должны были разработать новую технологию. Империя же деградировала до такой степени, что уже не могла воспользоваться этим жизненно важным результатом научного развития. Со всеми их атомными силовыми полями, способными защитить звездолет, город, а то и целую планету, они так и не додумались до того, чтобы защитить полем отдельного человека. Чтобы дать свет и тепло городу, они выстраивают генераторы высотой в шесть этажей — я сам их видел, — когда наши генераторы той же мощности запросто уместились бы в комнате. И когда я сказал одному из атомщиков, что свинцовый контейнер величиной с орех содержит в себе атомный генератор, он чуть не задохнулся от ярости прямо на месте.

Эти люди даже сами не понимают, насколько громоздки их приборы, которые передаются из поколения в поколение, и те, кто за ними ухаживают, — наследная каста — окажутся беспомощными, если сгорит какая-нибудь Д-трубка во всей этой сложной структуре.

Смысл их жизни заключается в борьбе между Империей и Основанием. Чтобы установить контроль над всем миром, они строили огромные звездолеты, которые могли завоевывать, но не имели никакого экономического эффекта. Мы же, наоборот, делали вещи маленькие, бесполезные для войны, но жизненно важные для получения прибыли.

Командор предпочитает огромные звездолеты, предназначенные для военных целей. Разумные же правители всегда заботились о благосостоянии своих подданных, считая это делом чести и славы, — ведь в жизни имеют значение только маленькие вещи. Поэтому Аспер Арго никогда не устоит против экономической депрессии, которая захлестнет Корел через два-три года.

Сатт теперь стоял у окна, спиной к Мэллоу.

Наступил ранний вечер, и несколько звезд сверкали на самом краю Галактики, отражая свет далеких центральных светил Империи, все еще огромной и борющейся против Основания.

— Нет, вы не тот человек, — сказал Сатт.

— Вы мне не верите?

— Я вам не доверяю. У вас слишком хорошо подвешен язык. Вы меня обманули, когда я считал, что мое дело выиграно, еще в первое ваше посещение Корела. Когда я думал, что вам уже не выкрутиться на суде, вы снова вывернулись. Своей демагогией завоевали кресло мэра. В вас совершенно нет искренности. Вы ничего не делаете без задней мысли, не говорите ни одной фразы, имеющей меньше трех значений. Допустим, что вы стали предателем. Допустим, посещение Империи сулило бы вам власть и субсидии. В таком случае вы действовали бы именно так, как сейчас. Вы начали бы войну не раньше, чем наш враг набрался бы сил, придумав достаточно веские аргументы для того, чтобы втянуть Основание в безнадежную борьбу.

— Вы хотите сказать, что компромиссов не будет? — мягко спросил Мэллоу.

— Я хочу сказать, что вам надо уходить либо по собственному желанию, либо мы применим силу.

— Я предупредил вас о том, что произойдет, если вы откажетесь со мной сотрудничать.

Лицо Сатта внезапно налилось кровью от избытка чувств.

— А я хочу предупредить вас, Хобер Мэллоу, что если вы меня арестуете, вам не будет пощады. Мои люди не остановятся ни перед чем, распространяя правду, и народ Основания объединится против своего иноземного властелина. У них есть сознание особого предназначения, которое никогда не поймет смирниец, и это сознание уничтожит вас.

Хобер Мэллоу спокойно сказал двум вошедшим стражникам:

— Уведите его. Он арестован.

— Это ваш последний шанс, — напомнил Сатт.

Мэллоу погасил сигару и даже не поднял головы.

Пять минут спустя Джаэль неуверенно заерзал на стуле и проговорил:

— Итак, теперь вы сделали себя козлом отпущения, а что же дальше?

Мэллоу перестал вертеть в руках пепельницу и взглянул на своего помощника.

— Это не тот Сатт, которого я когда-то знал. Он — как ослепший от ярости бык. Великая Галактика, как он ненавидит меня!

— И от этого становится еще опаснее.

— Опаснее? Ерунда! Он уже не способен ясно мыслить и быть политиком.

— Ты чересчур уверен в себе, Мэллоу, — угрюмо заметил Джаэль. — Ты игнорируешь возможность народного восстания.

Мэллоу в свою очередь хмуро посмотрел на него.

— Раз и навсегда, Джаэль, запомни, что такой опасности не существует.