От двух до пяти - Корней Чуковский

Он ее и проглотил.

И за это в больницу покатил.

2

ВОЛК И КУРИЦА

Идет волк по улице,

Видит три курицы.

Захотел он их съесть,

Надо через забор перелезть.

Разбежался волк: раз, два, три!

Ну, курица! Смотри!

3

ОБЛАЧКО

- Здравствуй, дружище!

- Здравствуй, комарище!

- Где ты был?

- В лавочку ходил.

- Что купил?

- Облачко купил.

- Где оно?

- Съел давно.

В большинстве всех этих детских стихов рифмованные строки стоят рядом. Иного чередования рифм дети-поэты не любят. Им доступны главным образом смежные рифмы. Детское ухо не способно так долго удерживать в памяти окончание предыдущей строки, как его удерживает ухо взрослых. Стихи Ирины Ивановой в этом отношении чрезвычайно типичны:

Лиса дремала

И скучала.

Увидала воробья:

Цап-царап! - и съела,

Вот тебе и дело!

Здесь указание для детских писателей, которые порою в своих стихах доходят до такого невнимания к детям, что щеголяют рифмами, отстоящими одна от другой на три или четыре строки.

Например:

Том столовою ложкою ест варенье,

Ягоды прячет в карманы:

- Ничего, что протекут!

И конфеты, и каштаны,

И любимое теткино печенье...[150]

Здесь варенье так далеко от печенья, что созвучие перестает быть созвучием.

Такого размежевания рифм нет ни в одном из народных стишков для детей, ни в пушкинских сказках, ни в ершовском "Коньке-горбунке", где рифмы всегда в самом близком соседстве - как бы специально для детского уха.

Особую категорию стишков составляют те монологи, которые произносят одинокие дети, увлеченные какой-нибудь длинной игрой. Эти монологи длятся порой часа полтора и вмещают в себе до тысячи строк. Превосходный монолог своего пятилетнего сына записала у себя в дневнике Э.Станчинская. Мальчик был болен, полусидел в кровати и, самозабвенно играя в войну, сопровождал свои военные действия такими стихами:

Быстро солдаты, быстро, быстро идут на войну.

Быстро встречают красноармейцев,

Быстро стреляют прямо в бок одному,

Быстро летают пули.

Встречаются быстро,

Прямо идут,

На войну прямо, раз-два, раз-два,

Понимаете, раз скорее, раз скорее.

Поперба-ба-ба...

Остановись! Пришли! Войско так!

На бок! Винтовку! Паф!

Быстрое солнце скоро зашло,

Красное солнце скоро зашло.

Идут же темной ночью,

Красноармейцы идут.

Красная Армия уже близка.

Красноармейцы идут да идут.

Откуда-то пули быстро стреляют.

Летят пули далеко, а им же не видно,

Что-то на небе быстро летит,

Огонь освещает,

Летят аэропланы, и быстро красноармейцы пришли...[151]

Здесь так и чувствуешь пульсацию воинственной мальчишеской крови. Недаром слово "быстро" повторяется здесь одиннадцать раз. Даже солнце в этой пылкой игре пробегает по небу, как молния:

Быстрое солнце скоро зашло.

"Быстрое солнце" - неслыханный в поэзии эпитет.

И какое множество глаголов! Что ни строка, то глагол: "идут", "встречают", "стреляют", "летают".

В Симферополе перед памятником Ленину неизвестный мне мальчик лет пяти произнес:

В мавзолее ты лежишь

И по-мертвому молчишь.

Подожди, я подрасту

И тебя воскресту.

Дети нередко прибегают к повторениям начальных слов каждой строки сочиняемых ими стихов. Эти единоначатия ярче всего выражают песенный лад их поэзии. Таково, например, стихотворение четырехлетней Е.К.:

Жил-был мальчик не простой,

Жил был мальчик золотой.

Жил-был мальчик, но шалил,

Только с папой водку пил.

Хотя в стихах этого рода тоже преобладает хорей, но он часто уступает место другим ритмам - в зависимости от выражаемых ими эмоций. Вот, например, великолепный анапест четырехлетнего мальчика, которому только что объяснили, что значит слово "всегда". Уразумев это слово, он долго бегал взад и вперед по дорожке, а потом подбежал к маме и с какой-то торжественной страстью сказал:

Пусть всегда будет небо!

Пусть всегда будет солнце!

Пусть всегда будет мама!

Пусть всегда буду я![152]

"Разве это не поразительное по своей простоте и силе утверждение жизни?" - восторженно восклицает К.Спасская, опубликовавшая стихи на страницах журнала.

Стихи и в самом деле замечательные, едва ли не лучшие из напечатанных в настоящей главе. С огромной энергией выражается в них несокрушимая вера ребенка в бессмертие всего, что он любит. Так и слышишь мажорный мальчишеский голос, прославляющий жизнь, которой не будет конца.

Начальные слова каждой строки в этом детском четверостишии тождественны. Но чаще бывает, что в создаваемых ребенком стихах повторяются не первые слова, а последние, завершающие каждую строку. Характерно в этом отношении прелестное стихотворение Танюши Литвиновой, где в конце каждой строки варьируется слово "Москва":

Город чудный Москва!

Город древний Москва!

Что за Кремль в Москве!

Что за башни в Москве!

Англичане в Москве!

И китайцы в Москве!

И все хвалят город Москву!

Как утверждает американская исследовательница детской психики Люси Спрэг Митчель, эта форма, столь часто встречающаяся в древнем восточном фольклоре, специфически свойственна детям. Митчель приводит такие стихи, сочиненные девочкой, еще не достигшей трехлетнего возраста:

Я упал в воду,

Человек упал в воду,

Джон упал в воду,

Фор упал в воду,

Тетя Керри упала в воду.

Я достал лодку,

Человек достал лодку,

Джон достал лодку.

Фор достал лодку,

Тетя Керри достала лодку.

Я поехал в лодке,

Человек поехал в лодке,

Джон поехал в лодке,

Фор поехал в лодке,

Тетя Керри поехала в лодке[153].

Горе, что у нас так мало материалов. В нашей литературе до сих пор нет ни одного хотя бы краткого сборника стихов, сочиненных малыми детьми. Да и много ли существовало в прежнее время родителей, которые стали бы записывать такие стишки! Между тем эти стишки в своей массе могут принести несомненную пользу и педагогам, и критикам, и детским писателям, и даже художникам - иллюстраторам книг для детей. Даже художникам, потому что в огромном своем большинстве детские стихи отличаются изумительно четкой графичностью.

Это, так сказать, стиховые рисунки. Вспомним вирши Никиты Толстого: в каждой строке отчетливый зрительный образ, который словно создан для примитивнейшей графики:

Красивая лодка

По морю плывет,

По морю плывет.

За лодкой селедка

По морю плывет,

По морю плывет.

Четкий-четкий рисунок. Словно взял Никита карандаш и тремя штрихами нарисовал на бумаге "красивую лодку", плывущую (в профиль) в сопровождении сельди, которая нисколько не меньше, чем лодка, и до странности похожа на нее.

Такой же четкостью зрительных образов отличается стихотворение маленькой Ирины Ивановой, рисующее вид из окна во время гражданской войны и разрухи:

Дом поломанный стоит,

Крыша на земле лежит,

А рядом ребяты

Играют в солдаты.

Это именно рисунки в стихах. В четырех строках три рисунка: 1) сломанный дом, 2) сброшенная крыша, 3) играющие дети, и каждый из этих рисунков доведен почти до чертежа.

Из трубы идет дымок:

Мама жарит пирожок.

В четкой графичности детских стихов - указание художникам, иллюстрирующим детские книги, и поэтам, сочиняющим стихи для детей.

Жаль, что никто еще не разработал поучительней темы о взаимной связи детских стихов и рисунков и о параллельном развитии их форм.

Чтоб изучить все особенности детской поэзии, нам нужны не десятки стихотворений, а тысячи, и поэтому я обращаюсь к друзьям-читателям с усердной просьбой сообщать мне стихи детей, дабы мы могли приступить к самому широкому изучению детского творчества. А покуда в качестве сырого материала приведу здесь несколько любопытных стишков, сообщенных мне читателями в разное время:

1

СОЛНЦЕ

(Стихи трехлетней Таты)

Отворяйте ворота,

Солнце всходит на неба!

2

ПОСЛЕДНЯЯ НОВОСТЬ

(Стихи двухлетней Оли)

Было сухо, стало мокро

Оля сделала пипи.

3

ПРОВОДЫ

(Стихи трехлетней Светланы)

Я иду по камушку,

Провожаю мамушку.

4

СВИНЬЯ

(Стихи четырехлетней Лизы)

Сидит

За столом

Семья,

И вдруг

Вылезает

Свинья.

5

СТЫДЛИВЫЙ МЕДВЕЖОНОК

(Стихи четырехлетней Оли)

В углу стоит мишка,

Улыбается на книжку,

Ему стыдно сказать,