Бог смерти не любит яблоки - Алиса Чернышова

Это надо прекращать. Ради них обоих.

Надо сказать что-то нейтральное, уместное, отрезвляющее. Надо… Она сглотнула вставший в горле ком.

— Не знала, что это часть вашей специализации, ари.

Голос получился так себе. Если откровенно, то подкачал — хриплый, слабый, благо хоть не дрожащий. Но цели своей она всё же достигла: он сморгнул беспомощность в глазах и посмотрел на неё чуть более осмысленно.

— Не моя специализация? О чём ты? — голос Танатоса тоже не тянул на образец спокойствия и уравновешенности, но не похоже, чтобы его это заботило.

— Заставлять других говорить правду. Я думала, на этом специализируется ари Веритас. Ну и некоторым образом ари Родас, хотя он и не про разговоры.

Он хмыкнул и повёл плечами, будто в попытке сбросить напряжение.

— Теперь мы будем болтать о наших ТТХ? Впрочем, изволь. На самом деле, боги новой эры были изначально сконструированы так, чтобы по всем самым важным направлениям иметь возможность заменить друг друга. Качество замены, конечно, будет не равноценным, и каждому из нас лучше работать по своему профилю. Но при этом, если возникнет серьёзная необходимость, каждый из нас способен выполнить обязанности другого, просто перестроив их под свои личные особенности; получив нашу свободу, мы лучше изучили границы собственных способностей. В моём случае это, как тебе хорошо известно, психокинез. Наши создатели предпочитали использовать её агрессивно-деструктивную сторону, потому что она была, скажем так, самой эффектной.

Ли вспомнила записи, которые потом просмотрела много раз. Ари Танатос, идущий по коридору в своём величии, стены, сминающиеся под давлением его ментальной силы, и тела, падающие замертво, стоит им попасть в радиус действия пси-способностей…

О да, не поспорить. Очень эффектно.

— Но другая сторона моих способностей, менее деструктивная, тоже в своём роде интересна. И да, я действительно очень хорошо могу лечить. И прочими способами влиять на физическое состояние человека, в том числе — спровоцировать дезориентацию, эйфорию и расслабленность. Не сыворотка правды, но помогает вызвать на откровенность, если очень нужно.

Она медленно моргнула и мысленно внесла поправку в досье. Причём позже, вполне вероятно, придётся поработать со всеми досье богов новой эры, попросить аналитиков просчитать возможности. Действительно, почему они не подумали, что боги, оказавшись на свободе, начнут эволюционировать?

— Хотела уточнить, в состоянии ли ты заменить ари Эрос. Но потом я вспомнила о способности влиять на процессы в организме и сама поняла правильный ответ.

На этот раз он выдал почти что настоящую улыбку — которая, впрочем, не коснулась глаз.

— Да, верно. Можешь с чистой совестью ставить соответствующую отметку в моём досье. А теперь, если мы закончили, предлагаю вернуться к прерванной теме.

Что же, она опасалась, что он не отступится просто так, но уже достаточно овладела собой, чтобы хоть как-то контролировать ситуацию.

— Не к чему возвращаться, — ответила она сухо. — Я прошу простить за минуту слабости, но на этом всё. Я не вижу смысла в дальнейшем обсуждении личных вопросов.

Он вздохнул и неожиданно присел рядом с ней на кровать. Его рука накрыла её осторожным, удивительно… оберегающим жестом, от которого у неё в горле встал ком.

— Ты ведь не рассчитываешь всерьёз, что я сейчас развернусь и уйду, правда? — уточнил он.

Она медленно прикрыла глаза.

Как же они попали. Притом, кажется, оба.

Ли вздохнула.

— Послушай, Танатос, — было странно называть его по имени. Было странно говорить с ним здесь, в полутьме, касаясь его руки, без масок и фальшивой кожи. — Да, я была Лианой Брифф. Когда-то. Но также я была совершенно откровенна, когда говорила, что Лиана Брифф мертва. Той девочки, которую ты встретил в вирте, больше нет. Смирись с этим.

— Позволь мне сохранить своё мнение на этот счёт, — ответил он тихо.

— Да сохраняй что хочешь, кто же запретит, — вот ведь чудище упрямое. — Агенор будет в восторге, если хочешь знать. Но я не хочу вешать на себя ещё и это. Я — не та девчонка. Давно не та. Я не хочу обманывать тебя.

И обманываться самой.

— Понятно, — хмыкнул он. От его руки по её телу распространялось странное, мягкое тепло. — Оставим пока это. Хотя у меня и есть некоторые основания утверждать, что мы все меняемся. Я тоже, может, не тот наивный маленький бог, которого какая-то нахальная девчонка перелетала в вирте…

Она хотела бы сдержать улыбку, но получилось так себе.

— Да, — пробормотала она. — Помню, в какой ярости ты был. Это, знаешь ли, забавное оказалось зрелище!

— Предпочитаю считать, что был немного обескуражен, — заявил он чопорно.

— Как же! От твоей “обескураженности” вирт коротило. И теперь я понимаю, почему. Как же, какая-то соплячка перелетала бога…

Он сжал её ладонь чуть крепче.

— Признаю, это было неожиданным опытом. Забавно, но в лаборатории нам тогда внушали две разом противоположные вещи: с одной стороны, мы были собственностью и ходячим оружием, но с другой стороны — символами генетического совершенства, непобедимыми и бессмертными…

— Как и положено богам. А ещё богам положено беситься, когда люди превосходят их в чём-то. Как там было с той ткачихой, которую превратили в паучиху?

— Примерно, — хмыкнул он. — Я привык считать, что никому меня не победить. И когда, скажем, “какая-то соплячка” сумела сделать это, пусть и с жульничеством…

— Я не жульничала.

— Ой, я тебя прошу…

— Игра с кодом — не жульничество. Просто не самый чистый метод.

— Как скажешь. В любом случае, выходка “соплячки” вызвала у меня два равносильных желания.

— Дай угадаю: отыграться и…

— Да. И узнать эту соплячку поближе.

Она поймала себя на том, что улыбается. И тут же мысленно выругалась распоследними словами.

— Прекрати это делать!

— Делать что? — уточнил он невинно. — Всего лишь воспоминания, Ли. Они наши, нравится нам это или нет.

— Воздействие на определённые центры мозга, да? Те самые, что отвечают за память?

— Разве что самое слабое. Лёгкий толчок, не больше — и тот с учётом твоих прошлых травм, разумеется. Не думай, что я пытаюсь навредить. Или манипулирую тобой. Разве что слегка, но ради…

— Ради благой цели? Как я — тобой? — оскалилась она. — Брось, о-боже-смерти. Если уж мы действительно решили устроить тут