Дневник пани Ганки - Тадеуш Доленга-Мостович

— Да вас легко можно принять за американку…

Какой ужас! Американки!.. Не спорю, в основном они красивые, холеные, имеют спортивную фигуру. Но этот их образ жизни — курение за обеденным столом, выпивки в ночных клубах со случайными знакомыми — их, попросту говоря, некультурность и невоспитанность… Бр-р-р… Этого я не смогла бы так же, как жить в эпоху наших бабушек. Яцек говорит, что Европа постепенно американизируется. Во Франции, например, американизация зашла уже достаточно далеко. К счастью, к нам она еще не дошла.

Однако, оказывается, что и американцы могут европеизироваться. Лучшим свидетельством этого является Ларсен.

Ромек не подает признаков жизни. Кто-то говорил мне, что его видели на прогулке с пани Жултовской. От нее его добродетели ничто не угрожает. Пани Жултовской шестьдесят лет.

Такие нынче мужчины.

Вторник

Мы встретились на лестнице один на один. Увидев ее, я сразу почувствовала, что сейчас должно состояться знакомство. Она остановилась и с улыбкой протянула мне руку.

— Позвольте представиться, — сказала по-английски. — Меня зовут Бетти Норман.

Я так же любезно назвала свою фамилию.

— Я слышала о вас много хорошего от генерала Кочирского, — сказала она.

— Генерал очень милый… А как вам нравится в Кринице?

— Здесь замечательно. Человека, которому надоел комфорт всевозможных заграничных курортов, Криница очаровывает именно своей милой простотой.

Было очевидно, что она стремится поддержать и продолжить разговор. Теперь я не сомневаюсь, что она знает, кто я такая. Начинается опасная игра. Ну что же, ладно. Я не отступлю…

Я с интересом спросила:

— Вы, наверное, много путешествуете?

— Да, — ответила она. — Путешествия — это моя страсть.

— А постоянно живете в Лондоне?

Я спросила об этом, чтобы показать ей, что я о ней понятия не имею. Яцек, насколько я его знаю, вряд ли разговаривал с ней обо мне. А если и разговаривал, разве только в том смысле, что хотел бы уберечь меня от неприятностей, связанных с этой историей.

Мисс Норман отрицательно покачала головой.

— О нет. Я, собственно говоря, нигде постоянно не живу. Разве что в основном в Париже. Провожу там ежегодно два или три месяца.

— Завидую вам, — сказала я. — Но вы скорее англичанка, чем американка. Судя по произношению и обращению.

— Спасибо, — улыбнулась она. — Я действительно англичанка. Родилась в Бирмингеме и прожила в Англии свою юность. Но потом как-то так все сложилось, что я очень редко бывала на родине. Мои родители почему-то приняли бельгийское подданство.

— А в Польше вы впервые?

— Да. Когда-то я была здесь проездом всего несколько часов. Это не считается, правда? Но и вы, кажется, много путешествуете? По крайней мере генерал говорил мне, что ваш муж дипломат, а дипломатическая служба связана с частой переменой мест. Не так ли?

— Да, — согласилась я. — Однако я не путешествовала столько, сколько вы. А теперь мы давно уже сидим в Варшаве.

Мы обменялись еще несколькими любезными фразами, и мисс Норман ушла к себе. Она производит вполне приятное впечатление. Интересно, почему она не упомянула ни словом о дяде Альбине. Ведь он наверняка не сказал ей, что семья не поддерживает с ним отношений.

Загадочная женщина. Не могу избавиться от какого-то подсознательного ощущения, что она скрывает в себе тайны, куда страшнее тех, которые мне известны.

Я еще не строила никаких планов. Однако хорошо уже то, что теперь я смогу, не возбуждая ее подозрения, зайти-то к ней и осмотреться в ее номере. Надо заполучить, такой же этажом выше. Если меня поймают, я смогу сказать, что ошиблась этажом.

Я разговаривала с директором, и он пообещал мне, что через два дня тот номер освободится.

Пан Ларсен теперь ходит обедать в «Патрию», и мы сидим за одним столиком. Он интересный собеседник.

Среда

За этим наверняка что-то скрывается. Поскольку я знаю, что в свое время в Биаррице она уже пользовалась чужой фамилией (да и своей девичьей пользуется, по сути, незаконно, потому что она должна носить фамилию Яцека), то я склонна скорее поверить памяти Ларсена, чем поведению этой женщины.

Дело было так.

Мы с паном Ларсеном как раз обедали, когда в ресторан зашла мисс Норман. Минуя наш столик, она поздоровалась со мной чуть ли не с большей сердечностью, чем это позволяло наше короткое знакомство. Я ответила ей тем же. Ларсен также встал и поклонился. Она ответила ему едва заметным кивком головы. Когда она уже села за столик в другом конце зала, Ларсен сказал:

— Никак не могу избавиться от ощущения, будто я знаю эту даму. Кто она такая?

— Ее зовут мисс Элизабет Норман.

— Странно, — пробормотал он. — Готов поклясться, что когда-то ее звали иначе. И что я встречал ее довольно часто. — Он посмотрел в ее сторону и добавил: — Разве что волосы у нее было тогда другого цвета и еще… О, я чуть не сказал глупость.

— Нет-нет, говорите, — настаивал я, страшно заинтригованная.

— Да ведь и правда чушь.

— А все-таки!..

— Не могу избавиться от впечатления, что я когда-то видел, как она танцевала в весьма эксцентричном костюме.

— На маскараде?

— Вовсе нет. В каком-то кабаре.

— Не понимаю…

— Конечно, я не могу полагаться на свою память. Но кажется мне, что одна особа, необычайно похожая на эту пани, была танцовщицей в кабаре… Где это было, я уже не помню. И когда — тоже. Простите, если я бросил тень на вашу знакомую.

Я пожала плечами.

— Я знакома с этой пани недавно. Однако мне не кажется правдоподобным, чтобы она могла танцевать в кабаре. Она, несомненно, богата, и чтобы сыграла такую штуку из прихоти — тоже не похоже. Она производит впечатление уравновешенной и порядочной женщины. Но вы меня заинтересовали. Не могли бы вы вспомнить, как звали ту особу?

Он наморщил лоб и, помедлив, сказал:

— Если не ошибаюсь, ее звали Салли Ней… Да, Салли Ней. Один мой коллега интересовался ею поближе. Потому я и запомнил эту фамилию… Да-да, конечно. Теперь я точно помню. Это было четыре года назад в Буэнос-Айресе. Мой коллега уделял ей много внимания. Я, конечно, говорю о танцовщице, а не об этой пани, так на нее похожей. Та, несомненно, была брюнеткой. Такого, знаете, южного типа.

— И чем же все кончилось?

— К сожалению, скорою разлукой. Мы тогда ездили в Буэнос-Айрес заключать одну торговую сделку. Переговоры закончились довольно быстро, и нам пришлось вернуться в Соединенные Штаты.

— Я хотела бы вас о чем-то попросить, — заискивающе улыбнулась я ему. — Не могли бы вы дать мне фамилию и адрес вашего коллеги?