УБИТЬ РАБА - Владлен Щербаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кабанов вытащил из постели жилистого парня с наколкой на груди. По рисунку и манере исполнения непонятно было, сделана татуировка на зоне или пьяным мастером в тату–салоне. Парень, разлепив глаза и дыхнув перегаром, попытался изобразить из себя полорогое парнокопытное, но разглядев за спиной опера людей в форме, решил не дерзить власти. Потрепанной хозяйке и хмельному гостю было предложено посетить отдел милиции. Анкина заламывала руки в дежурной части, а протрезвевший Максим в кабинете опера озвучивал свою версию:
— Джамиль Корявый меня в гости к своей шалаве позвал. – сверкая золотыми рассказчик. — К этой Ольге то есть. Мы пузырь распили, Джамиль за пивом пошел, Ольга ко мне приставать стала. Я ни че такого! Отбрыкнулся от нее. Джамиль баклажку принес, мы ее распили. Я дальше плохо помню. Помню, в кровати с Ольгой целуюсь. Она раздетая, я голый, но чтобы насиловать, этого нет! Я же понимаю — не авторитетная статья. И потом, вроде как Джамиль мне разрешил. Он что‑то такое говорил перед уходом. Утром эта шалава мне заявляет, что я ее изнасиловал и требует две штуки баксов. Иначе, говорит, заявлю. Я спросоня думал, шутит, послал ее подальше и дальше дрыхнуть стал, потом вас увидел. Я ее не насиловал, начальник!
Кабанов и Джамиля с искусственным глазом и его подружку Анкину знал достаточно, чтобы поверить в невиновность Максима.
— Ты судимый, Зеленцов?
— По 327–й за подделку водительского удостоверения условно. Ну, за мошенничество еще в прошлом году. Но реально не сидел, даже в СИЗО не парился.
— Да, сейчас ситуация покруче. У Анкиной побои налицо, трусами с твоей спермой она в дежурке машет, Джамиль в свидетели пойдет наверняка. И не с твоей стороны. Что делать будем?
— Начальник, дай я с ней наедине поговорю. Не бери у нее заявление пока.
Кабанов предоставил такую возможность. Более того, позволил Максиму отлучиться на пару часов из одела.
— Ты же все мои данные пробил, начальник, куда я денусь!
После его прибытия и новых переговоров Анкина написала заявление об отсутствии к кому либо претензий, а вызов милиции просила считать ошибочным.
Позже Зеленцов рассказал, что договорился с Анкиной за 10 тысяч деревянных.
Максим с Олей выходили из отдела вместе чуть ли под ручку. Зеленцов пропустил даму вперед, прикрыл дверь и обернулся к Кабанову.
— Слушай, начальник, — понизил голос Золотой. – Я у Джамиля на лоджии в ящике обрез видел. Это я не в отместку — завалит кого, посадят дурака.
Джамиль скоро подсел не только за незаконное хранение оружия. Всплыли другие грешки одноглазого бандита.
А с Максимом у Кабанова установились деловые, взаимовыгодные отношения в криминальной сфере. К насильственным преступлениям Максим относился негативно. Прямо таки по идейным соображениям передавал информацию о разбойниках. Кабанов с глубоким уважением относился к такой идейности и закрывал глаза на деятельность Золотого, основанного на другой идее – «Богатые должны делиться». Зеленцов промышлял кражами из иномарок у коммерческих банков, кредитными мошенничествами и другой интеллектуальной деятельностью.
— Выйдем, Максимка, накурено здесь.
Скрывшись из виду посетителей питейного заведения, мужчины присели на лавку у подъезда соседнего дома. Стоял будний день, двор пустовал.
— Я слышал, не служите больше, Дмитрий Петрович? – сверкнул зубами Максим.
— Оно Вам на пользу пошло – похудели, подкачались, разве что поизносились. – подколол Золотой.
— Знаешь, наверно — мускулы и бронзовость кожи лучшая для мужика одежа. – сказал Дмитрий и посеревшими глазами посмотрел на уголовника.
— Да я чего, Вы всегда скромно одевались. – стушевался Максим.
— Зато ты все тот же пижон, белые брючки, рубашечка, цепь на шее, браслет на руке. В сутенеры подался?
— Огорчаете, Дмитрий Петрович! Как был честный жулик, им и остался.
— Отлично, Максим. Только без огорчений, я‑то знаю, ты и без меня с бывшими коллегами связь поддерживаешь. Я некоторым образом от коллег на другую сторону баррикады перешел, поэтому пообещай, что разговор останется между нами.
— Сукой буду! Ты же меня знаешь, Петрович, — перешел на «ты» Золотой. – Я же с тобой из уважения общался.
— Знаю, Максимка, поэтому к тебе и обратился. Короче, документы мне нужны, паспорт и права, причем такие, чтобы на настоящие были похожи.
Зеленцов нахмурился:
— Сам понимаешь, Петрович, это денег стоит.
— Сколько?
— Для тебя пятьдесят косарей.
— Не многовато, Максим? Я же не црушную ксиву прошу сделать. И мне с ними не всю жизнь ходить.
— Сам пойми, Петрович, надо аккуратно документы у подходящего типажа стырить, фотки переклеить так, чтобы никакой мусор не придрался. Это все работа!
— Работящий ты мой. – улыбнулся Дмитрий. – Согласен. 25 штук сейчас, 25 при получении продукции.
— Фотографии?
— Есть. – Дмитрий достал из кармана полиэтиленовый пакет с деньгами и двумя квадратиками фотобумаги.
6 дней Кабанов наблюдал за образом жизни и передвижениями Ахметхана. Таджикский мафиози передвигался на «Паджеро» и как будто вынырнул из 90–х. Собственно, так оно и было. Как выяснилось, Ахметхан отсидел 15 лет в мордовской колонии от звонка до звонка. После отсидки в 2008 году уехал на родину, сколотил бригаду и занял соответствующее место под солнцем Таджикистана. То ли ландшафт ему показался скучным, то ли амбиции взыграли, Ахметхан приехал в Россию. Самый прибыльный бизнес для таджика с такой биографией и криминальным опытом – это торговля героином. Ахметхан лично отраву не провозил, на его руках смертоносный порошок никогда следов не оставлял. Эта сторона криминальной деятельности была известна только узкому кругу азиатского сообщества, слухи к делу не пришьешь, агентов среди таджиков правоохранительные органы не имели. Почти таким же выгодным, но гораздо менее опасным делом, была нелегальная эмиграция. Ахметхан принимал людей, размещал по квартирам, решал вопросы с местной властью. Очень предприимчивым господином оказался Ахметхан.
Хаким не всегда успевал на своей «шахе» оставться на хвосте у «Паджеро», но складывалась следующая картина: всегда сопровождали 50–летнего бандита два молодых телохранителя. Одного, баскетбольного роста с прямоугольным длинным туловищем и короткими ногами, Кабанов назвал Индейцем за лицо кирпичного цвета и такой же фактуры. Второй получил кличку Ящик не столько из‑за низкого роста, сколько из‑за формы головы. Хаким заливисто смеялся, услышав такие оперативные псевдонимы:
— Ай, глаз–алмаз, брат!
Объекта сначала решили назвать Ханом, но решили не опускаться до банальностей, дали прозвище Бин Ладен, к концу второго дня слежки называли просто Бин.
— Не тянет он Бин Ладена, — сказал Хаким, — так больше на мистера Бина.
Кабанов тогда еще спросил:
— Слушай, Хаким, ты вот такой разумный человек, товарищ хороший, работяга, среди таджиков много таких. Почему же вы у себя в Таджикистане жизнь не наладите, а сюда в холодные города работать приезжаете? Что у вас там не так?
Хаким подумал и коротко ответил:
— Культур–мультур не хватает.
В тот вечер Хаким больше ничего не говорил, магнитолу не включал, рулил, нахмурившись.
Ахметхан проживал в гостинице «Волга». С утра до вечера ездил по разным местам, встречался с людьми, кричал в мобильник. Иногда Хаким слышал родную речь, переводил Дмитрию:
— На рабочих ругается, второй этаж медленно строят.
— Кричит, чтобы еще 3 человека в квартиру приняли.
— Проводнику объясняет, где новую партию гастарбайтеров ссадить.
— Обещает живот кому‑то распороть.
Мистер Бин не особо стеснялся, кричал по–таджикски на всю улицу. И ходил в окружении телохранителей, как босс, обязательно по центру, наклонив седую голову и прижав телефон к уху.
Вечера объект проводил по–разному: то сидел в гостинице, то уезжал в увеселительные заведения, угадать, куда именно не представлялось возможным.
— Сколько еще следить будем? – спросил Хаким.
— Завтра я его сделаю. – решил Кабанов. – Он каждый день обязательно на вокзал наведывается. Там, среди суеты, до него и доберусь.
— Все, пойду. Ни во что не вмешивайся, двигатель не глуши. Услышишь, шум, суматоху, а меня через 15 минут не будет, уезжай. Я свою мобилу подальше отсюда спрятал, чтобы не запеленговали, доберусь, позвоню. Ты к тому времени свою откопаешь.
— Я ее не закапывал, она все это время дома лежала. Без батарейки, как сказал.
— Отлично, Хаким. На всякий случай, прощай.
— Какой случай–мучай! Жду тебя здесь!
Кабанов пожал руку и вышел из машины. «Шаха» осталась на парковке у здания железнодорожного вокзала, а Дмитрий пошел к перронам. Впереди рассекали толпу мистер Бин, Ящик и Индеец.
Ветер гнал облака с севера, солнце лучами не баловало.
По условиям договора Кабанов постригся налысо и выглядел образцовым скинхедом – короткая куртка без воротника, джинсы с закатанными штанинами, армейские ботинки, разве что лямки подтяжек из‑под куртки не свисали. Таджики назад не смотрели.