Система РФ. Источники российского стратегического поведения: метод George F. Kennan - Глеб Павловский

Устные указания здесь важнее письменных.

Говорят, в Системе РФ функция управления фальсифицирована. Действительно, управление в его функциональном виде отсутствует. Приближаясь к Кремлю, мы не находим места принятия решений. Половина громких российских действий прошлого года не были исполнением прямых директив президента. Это ситуативные инициативы лояльных ему групп, располагающих личными и аппаратными ресурсами, во обеспечение его и своих интересов. Такое приводит и к опасным событиям.

Пример – обвал рубля в декабре. Не было центра или человека, который все нарочно устроил. Люди в госбанках играли, беря рублевые кредиты, продавая их за доллары, и затем обратно выбрасывали доллары на рынок. Центральный банк принимал решения, но не мог их реализовать. Казалось бы, на его стороне президент – что еще нужно? и все-таки Набиуллина долго ничего не могла сделать. Госбанки использовали конъюнктуру, но Кремлю наказывать некого.

Вот бытовой пример коллапса исполнительной власти. Представительная власть потерпела фиаско раньше, ее не стало давно. Но обнулилось и единство исполнительной власти. Правительство стало экспертным центром оценки лоббистских предложений. Какие-то оно принимает, какие-то исходят из администрации президента, и одно не сводится с другим. Правительство не может позвонить в Кремль и сказать: «Так не делайте!», зато из администрации можно звонком в Белый дом остановить любое решение.

Исполнительная власть, знаменитая «вертикаль» которой и без того фрагментарна на уровне регионов, лишена верхушки в виде правительства. Кажущаяся управленческая катастрофа? Но мы все еще живы, значит, этой страной можно управлять без правительства.

Президенту нравится заниматься внешнеполитическими операциями, они надежный мотор популярности. Еще в первые годы президентства, когда положение экономики было плохим, его заслугой люди РФ называли «международный успех России». Внешняя политика – путинский домен, здесь все ориентировано на одобрение или неодобрение Путина. Международная политика, в отличие от внутренней, связана с президентом лично и более консолидирована. Но внешняя политика в Системе не размежевана с внутренней.

Центром политики является не МИД, а администрация президента. МИД как аккумулятор внешней политики живет довольно обособленно, а министр иностранных дел – то ближе, то дальше от окружения президента. Роль Лаврова зависит от игры, которую ведет Путин. Нужен ему Лавров в данный момент или нет? Если нет, Лавров как умный бюрократ отходит в тень, на вспомогательную роль. Тогда, демонстрируя командную лояльность, он говорит резкости в новом хулиганском тоне Кремля или зачитывает бесцельные речи, ни о чем не говорящие. Роль Лаврова – роль личного посла Путина, которого тот направляет или отзывает обратно. Когда личный представитель отозван, он никого не представляет. Лавров не отвечает за курс, проводимый Россией, и в этом смысле министра иностранных дел у нас нет. Однако без дипломатии трудно освоить успехи спецопераций.

Операции на Украине разрушали устойчивые связи России, и когда нужно их восстанавливать, опять появлялся Лавров. Для Лаврова периоды подготовки международных соглашений и принятия их – моменты аппаратного усиления. Он заинтересован в том, чтобы соглашения сохранялись, для него они элемент его устойчивости. Но верно и обратное – он заинтересован и в срыве соглашений. Тогда придется вырабатывать новые решения, и он понадобится опять.

Сурков сыграл заметную роль в подготовке Минских соглашений, не меньшую, чем Лавров. Лавров не договорился бы о чем-либо с военполиткомандирами Луганска и Донецка, это делал Сурков. Опять возник аппаратный конфликт компетенций, но Путин нарочно не разграничивает компетенции. И каждый, стараясь не конфликтовать с коллегой открыто (ведь это повредит им обоим), сам договаривается с ним о разграничениях.

Всякий раз есть кто-то – скажем, Бортников или Иванов, – бывающий у Путина чаще, чем Сурков или Володин. А может, и не чаще, это неизвестно. Слухи, об этом распространяемые, важны, но не имеют отношения к реальности. Это средство усложнения аппаратной конкуренции. Слухи могут распускаться намеренно помощниками или даже самим президентом. Президент может бросить: «Что-то Володин ко мне зачастил». Управленчески неопределенный сигнал – то ли знак доверительности, то ли намек на охлаждение, обдуманно дезинформирующий.

Кто-то сказал кому-то: «в последнее время Сурков не вылезает от Путина». Что это значит? Неизвестно. Может, личное впечатление, а может, как у нас говорят, «разводку»: кому-то хотят намекнуть, что Сурков якобы вырос в значении.

Глава 6

Методика успехов Системы

Поведение российской Системы можно признать успешным, не обольщаясь низкими экономическими показателями. Большую часть черных слухов о России генерируем или гиперболизируем мы сами. Мрачный рассказ о том, как плохи дела «на самом деле», – наш жизненный фон. Но как же Система достигает успеха? Почему ее скромные достижения могут рассматриваться как превосходные? Для этого надо рассмотреть, как Система продает себя внутри и вовне России.

Российская гибридность не «крымское отклонение», а принцип государственного строительства со времен империи. Либерал-реформисты перестройки закрепили тренд. Перенеся фокус политики с судебной власти на президентскую, они уже в 1990-е годы ввели РФ в иллиберальное русло.

Решения в Системе РФ – не решения в пределах норм, а решения, как обойтись с нормой. На месте принятия решений мы всегда встретим гибридные импровизации. Но условие эффектности гибридных решений – их заведомая бессудность, заранее известная исполнителю.

Российская патримониальная власть тяготеет к гибридным и/ или сетевым практикам. Патримония Кремля, окруженная рыхлыми недогосударствами регионов, хорошо сочетается с недонациональными элитами и любыми сетями, от социальных до криминальных. Наша власть всеядна. Она гибридизирует разнородные начала, легко синхронизирует архаику и ультрамодерн. Модернизация России оказалась невозможной потому, что гибридизация РФ давно состоялась.

Исключительно важной характеристикой Системы РФ является ее внезапная наглость. Понимать это моралистически нельзя, здесь технический аспект производства нашей политики.

Наглость Системы связана с ее верткостью. Система легко объединяет воедино провластную повестку с антивластной (всегда в виде препарированных фрагментов). Команда Кремля высмеет любого, кто укажет на логические неувязки – почему бы нет, раз мы так хотим? Стартовый энтузиазм помешал распознать переход от аморального к криминальному. Авангардная привычка к превосходству над противниками – кому интересно, что там с этими вечно отстающими, с группой отстоя? Отсюда все более свирепые разгоны маршей несогласных к концу 2000-х. Отсюда и сепарация русских националистов на беззаконно сажаемых и безгранично коррумпируемых. А в итоге?

Наглость была функцией защиты при обходе витринных институтов. Затем она пересекла черту криминализации, когда передергиваются не аргументы, а законы и правовые процедуры. Если огосударствление НТВ в начале 2000-х производилось сравнительно законными средствами, то экспроприация ЮКОСа не могла быть произведена так – и прибегли к форсажу. Далее сектор политических спецсредств расширялся, а число профессионалов таких дел и доверенных злодеев умножилось. Пока не совпало с понятием лоялист.

Когда речь идет о конфликтах, Систему ничто не сдерживает. Она легко обращает чужой цивилизационный потенциал в свой ресурс. Внешние ресурсы лишь повод и инструмент ее экспансии.

Она прекрасно чувствует себя в чрезвычайных ситуациях, которые умеет спровоцировать, не разрушаясь. Система РФ может впасть в бешенство и радикализоваться. Тогда в ней возникают фантастические проекты и вперед выходит бесподобное хулиганье. Сегодня государство опять радикализовано – власть нельзя было представить такой год назад. Чрезвычайщина – вот цена, которую слабая Система РФ платит за российскую antifragility.

Но Система РФ не вечна, а время от времени любая государственность в России перестает существовать. Это происходит не в силу протестов, а в силу принятых властью решений. Роковые для Системы решения принимают там же, где принимались текущие, – столь же непредсказуемые.

Из крушения СССР Система вышла подвижной. Теперь она не ограничена идеологией и легко сочетает закрытость со свободной игрой на чужих активах. Ей не страшно ни что люди бегут из нее, ни что люди сидят в интернете. У Системы РФ высшая степень устойчивости к возмущениям, которые для советской системы стали бы разрушительны. Ее новое основание в беспринципной всеядности – способности инициативно нарушить и преступить любую норму.