Англо-Бурская война (1899–1902) - Артур Дойл

В 1884 году делегация из Трансвааля посетила Англию, и по их ходатайству заключенная в Претории топорная конвенция превратилась в еще более топорную Лондонскую конвенцию. Все поправки в положениях договора были в пользу буров, и вторая успешная война вряд ли дала им больше, чем они получили от лорда Дерби в мирное время. Трансвааль был переименован в Южноафриканскую Республику – такое изменение наталкивало на зловещую мысль о будущем расширении. Контроль Великобритании над внешней политикой был смягчен, хотя право вето сохранилось. Однако самый важный момент (и плодородная почва для будущей проблемы) состоял в одном упущении. Сюзеренитет – расплывчатая категория, но в политике, как в теологии, чем неопределеннее понятие, тем сильнее оно задевает воображение и чувства людей. О сюзеренитете говорилось в преамбуле к первому договору, а во втором о нем не было ни слова. Был ли он, таким образом, аннулирован или нет? Точка зрения британцев состояла в том, что менялись лишь статьи договора, а преамбула осталась действительной для обоих документов. Они указывали, что в этой преамбуле провозглашался не только сюзеренитет, но и независимость Трансвааля, и если утрачивается одно, то должно терять силу и другое. Буры, со своей стороны, обращали внимание на тот факт, что вторая конвенция получила собственную преамбулу, которая, казалось бы, таким образом, заменила собой первую. Вопрос настолько формально-юридический, что представляется по сути одним из тех дел, которое следовало бы передать на рассмотрение коллегии иностранных правоведов или, возможно, в Верховный суд Соединенных Штатов. Если бы решение оказалось не в пользу Великобритании, мы бы приняли его смиренно как надлежащее наказание за небрежность наших представителей, которые не смогли четко сформулировать нашу позицию. По словам Карлейля[11], политическая ошибка всегда заканчивается для кого-то разбитой головой. К сожалению, этим кем-то обычно становится кто-то другой. Мы прочли историю политических ошибок. Но очень скоро дойдем и до разбитых голов.

Вот, таким образом, краткое изложение событий вплоть до подписания конвенции, наконец, определившей (или не определившей) статус Южноафриканской Республики. Теперь нам придется оставить более крупные вопросы и перейти к внутренним делам этого маленького государства, главным образом к той цепи событий, что занимала умы нашего народа больше, чем что-либо другое, со времен Индийского народного восстания[12].

Глава II.

Причина раздора

Может показаться, что существует какая-то связь между бесплодием поверхности и ценностью лежащих под ней полезных ископаемых. Скалистые горы Западной Америки, безводные равнины Западной Австралии, скованные льдом ущелья Клондайка и голые склоны вельда в Витватерсранде – вот покровы, под которыми находятся огромные хранилища мировых богатств.

О наличии в Трансваале золота знали и раньше, но только в 1886 году стало ясно, что лежащие примерно в тридцати милях к югу от столицы месторождения поразительно богаты. Содержание золота в кварце не слишком велико, и жилы не отличаются исключительной толщиной, но особенность рудников Ранда[13] состоит в том, что по всему золотоносному конгломерату металл распределен настолько равномерно, что предприятие может рассчитывать на стабильность, а это не характерно для такой отрасли промышленности. Там скорее карьеры, чем шахты. Добавьте сюда рудные жилы, которые первоначально разрабатывались при обнажении, а теперь изучены на очень значительные глубины и, оказывается, имеют там характеристики, равнозначные поверхностным. По самым умеренным оценкам, месторождение содержало золота на семьсот миллионов фунтов стерлингов.

Подобное открытие произвело соответствующий эффект. В страну ринулось огромное количество искателей приключений, некоторые из которых были достойными людьми, а другие – совсем наоборот. Однако существовали обстоятельства, отпугивавшие часть авантюристов, обычно устремлявшихся во вновь открытые месторождения золота. Здесь добыча не поощряла индивидуального старателя, самородки не сверкали под пестом для размельчения руды, как в Балларате[14], не вознаграждали золотоискателей за труды, как в Калифорнии. Это месторождение требовало сложного оборудования, которое мог обеспечить только капитал. Менеджеры, инженеры, рудокопы, технические специалисты, торговцы и маклеры, кормящиеся от рудников, являлись ойтландерами. Они происходили из всех подлунных народов, но подавляющее большинство составляли англо-кельты. Лучшие инженеры были американцами, лучшие горнорабочие – корнуольцами[15], лучшие менеджеры – англичанами, деньги для рудников в основном собирались в Англии. С течением времени, однако, укреплялись позиции немцев и французов, теперь их холдинги, вероятно, такие же крупные, как британские. Вскоре население центров золотодобычи превысило количество трансваальских буров, причем оно состояло преимущественно из молодых людей большого ума и энергии.

Ситуация сложилась странная. Я уже пытался донести суть дела до сознания американцев, предложив представить себе ситуацию, будто голландские граждане из Нью-Йорка переселились на запад и основали антиамериканское и в высшей степени реакционное государство. Развивая сравнение, теперь предположим, что это государство – Калифорния, и обнаруженное там золото привлекло огромное количество американских граждан, которых, в конце концов, стало больше, чем первопоселенцев, а к ним плохо относятся, облагают тяжелыми налогами, и те оглушают Вашингтон справедливыми протестами по поводу ущемления своих прав. Вот точная аналогия отношений между Трансваалем, ойтландерами и британским правительством.

Что ойтландеры терпели серьезные притеснения, никто отрицать не в состоянии. Перечислить все – слишком трудоемкая задача, поскольку вся жизнь ойтландеров была омрачена несправедливостью. Не было ни единой обиды, из заставивших буров покинуть Капскую колонию, какую бы они сами не нанесли другим, но то, что могло быть простительно в 1835 году, в 1895 является аномальным. Исходная праведность, прежде характерная для фермеров, отступила перед искушением. Провинциальные буры мало изменились, некоторые из них и вовсе не пострадали, однако правительство в Претории превратилось в самых порочных олигархов, корыстных и некомпетентных до последней степени. Чиновники и приглашенные голландцы контролировали поток золота с копей, а несчастного ойтландера, дававшего девять десятых дохода от налогообложения, на каждом шагу обманывали и отвечали хохотом и насмешками на его попытки добиться избирательного права, для законной ликвидации несправедливостей, от которых страдал. Его нельзя назвать чрезмерно горячим. Напротив, он вел себя терпеливо до смиренности, как, скорее всего, поступает столица, оказавшись в окружении. Однако его положение стало невыносимым, и после нескольких попыток мирного обсуждения и многочисленных смиренных обращений в фолксраад, он, в конце концов, начал осознавать, что никогда не получит удовлетворения, если не найдет способ завоевать его. Не пытаясь перечислить все несправедливости, огорчавшие ойтландеров, их можно обобщить следующим образом.

1. Обложение высокими налогами – они доставляли примерно семь восьмых государственного дохода страны. Годовой доход Южно-африканской Республики (составлявший 154 000 в 1886 году, когда были открыты месторождения золота) вырос в 1899 году до четырех миллионов фунтов стерлингов, и страна стараниями новоприбывших превратилась из беднейшей в самую богатую в мире (на душу населения).

2. Отсутствие избирательного права у той большей части жителей страны, которая принесла ей процветание, но никоим образом не могла влиять на распределение крупных сумм, ею предоставляемых. Подобного прецедента – взимания налога без представительства – еще не существовало.

3. Отсутствие права голоса при подборе должностных лиц и назначении им заработной платы. Люди с самыми отвратительными личными качествами могли получить неограниченную власть над большими капиталовложениями. Однажды министр горнодобывающей промышленности попытался захватить рудник, когда ему, по роду деятельности, стало известно об упущении в его названии. В 1899 году совокупные официальные жалованья достигли суммы, достаточной для платы по 40 фунтов всем мужчинам из бурского населения.

4. Отсутствие контроля над образованием. Господин Джон Робинсон, руководитель отдела образования Йоханнесбурга, выделил на школы ойтландеров 650 фунтов из общей суммы в 63 000, отведенной для этой цели. Таким образом, на ребенка ойтландера пришлась сумма в один шиллинг десять пенсов в год, а на ребенка бура – восемь фунтов шесть шиллингов, тогда как ойтландеры, как всегда, внесли семь восьмых целевого капитала.