По незнакомой Микронезии - Милослав Стингл

Следующих четырех человек бог Лова послал на все четыре стороны, где они должны были выполнить каждый свое поручение. Задачей восточного человека было наблюдать, чтобы солнце правильно двигалось по небосклону, вовремя вставало и заходило. Южный должен был следить за ветрами и ритмом пассатов. Западного обязали создать для своих атоллов все растения и всех животных. И, наконец, человек, находящийся на полночной стороне, ведал делами смерти.

Когда эти четверо созданных богом людей произвели на свет все растения и всех животных, двоих послали на атолл Аилинглапалап, чтобы там раскрасить кожи и шкуры живых существ, людей и животных, соответствующим узором. Они справились с порученным делом, и с тех аилинглапалапских времен все люди отличаются друг от друга. И никогда уже они не будут в глазах маршалльцев совершенно одинаковыми. Ибо разным рисунком, разной татуировкой были отмечены вожди и простой народ, мужчины » женщины. И разные шкуры, перья, плавники были даны животным, птицам и рыбам. Таким образом, людьми и для людей был создан этот мир Маршалловых островов, мир Ралика и Ратака.

Когда, будучи еще в Праге, за несколько лет до поездки, я планировал свое микронезийское путешествие, мне особенно хотелось увидеть два атолла. Один из них находится в группе Ралик, другой – в группе Ратак. Среди атоллов Восхода Солнца я хотел побывать на Кваджалейне, ибо у него самая обширная лагуна. А в Солнечном Закате меня интересовал Маджуро – атолл, имеющий самую большую площадь суши. Причем Кваджалейн – наиболее густонаселенный атолл Ратака, а Маджуро – самый обитаемый атолл Ралика. Более того, лишь эти два атолла, единственные во всем Аллин Кейн, как маршалльцы называют свой архипелаг (на их языке это значит «Эти атоллы»), имеют регулярное, точнее говоря, почти регулярное авиационное сообщение с внешним миром.

После того как мы миновали Утирик и Ликиеп, пилот взял курс на Кваджалейн. Наш самолет снижался – скоро посадка. В голубом зеркале тропического океана начали вырисовываться очертания приближающегося Кваджалейна. Так вот он каков, этот крупнейший атолл в мире! Вернее, два очень давно соединившихся под водой атолла. Общая площадь рифов и лагуны – более двух тысяч трехсот квадратных километров, а длина окружности – триста пять километров. Однако площадь девяноста одного острова, из которых состоит «кваджалейнский змей», с трех сторон обвивший лагуну, – всего двадцать восемь квадратных километров.

На Кваджалейне меня интересовали два микронезийских рода – тот, чьим тотемом является акула, часто посещающая лагуну их атолла, и тот, чей знак – морские водоросли.

Наконец мы на полосе кваджалейнского аэродрома, едва умещающегося на узком атолле. Я выхожу из самолета и направляюсь к воротам, ведущим в поселок. Да, я был на Кваджалейне, но представителей этих двух родов так и не увидел. Почему? Потому что эта незнакомая Микронезия забыта не всеми. Американцы, запуская свои испытательные ракеты с калифорнийских полигонов, целятся в гигантскую кваджалейнскую лагуну. И на самом атолле якобы находятся военные установки. Поэтому, хотя меня куда больше интересуют копья микронезийцев, чем «поларисы» американских военно-воздушных сил, пройти на Кваджалейн мне не удалось. Далеко не в лучшем настроении я возвращался на борт самолета, чтобы через несколько минут покинуть атолл.

КИТОБОИ НА МАРШАЛЛОВЫХ ОСТРОВАХ

Первые белые люди, поселившиеся на Маршалловых атоллах, были выходцами из Новой Англии[6] – северо-восточной части Соединенных Штатов.

Из портов Новой Англии в первой половине XIX века в далекие плавания уходили парусные суда с грузом на борту. Но были среди них и такие, которые покидали Нантакет, Бостон, Нью-Бедфорд и другие приморские города, чтобы найти в далеких морях Океании то, что составляло в то время их самое большое богатство, – китов.

В представлениях европейцев ловля китов связана в основном с далеким Севером. Однако китобои отправлялись за своими гигантскими жертвами также и в теплые воды Южных морей. Так, полуграмотные моряки из Нантакета знали об Океании больше, чем университетские профессора того времени.

Я хочу начать свой рассказ о «колонизации» атоллов Маршалловых островов именно отсюда, из Нантакета. Здесь жил капитан Мэйхау Фолгер, который на судне «Топаз» обнаружил последнего из оставшихся в живых участников самого знаменитого в истории бунта на море – матросов с «Баунти», скрывавшихся на острове Питкэрн.

Одним из его самых восторженных слушателей оказался подросток Самюэль Комсток. Отец Сэма был преподавателем математики в той квакерской[7] школе, где мальчик учился.

Младший Комсток, однако, терпеть не мог ходить в школу. В тринадцать лет он убежал из дому. На борту судна он совершил свое первое морское межконтинентальное плавание – из Нью-Йорка в Лондон и обратно. С тех пор Самюэль Комсток остался верен морю до конца. Он искал корабль, который увез бы его из холодного Нантакета на счастливые острова с пальмами и прекрасными женщинами, о которых рассказывал капитан Фолгер, обнаруживший убежище мятежников с «Баунти».

Однако Сэм мечтал не только увидеть острова далеких Южных морей. Он решил навсегда остаться на каком-нибудь из островов Тихого океана, подчинить себе его жителей, присвоить всех местных женщин и стать властелином одного из уголков уже и в те времена «последнего рая» нашей планеты.

Китобойных судов, которые из Нантакета отправлялись в Тихий океан, было немало. Пятнадцатилетний квакер попал на шхуну «Фостер» и отправился завоевывать свое «тихоокеанское царство». Стоило шхуне пристать к первому же полинезийскому острову, как Комсток заявил капитану Шубейлу Шейзу, что хочет покинуть корабль и высадиться на берег. Шейз, естественно, ему отказал.

Нантакетский юнга понял, что между ним и его мечтой о «тихоокеанском царстве» стоят капитан и офицеры шхуны. Тогда он решил устранить это препятствие. Но Комсток был слишком молод и неопытен, чтобы заразить своей мечтой экипаж шхуны и поднять бунт. Поэтому, вместо того чтобы бороться с офицерами, он начал уничтожать китов.

Вскоре молодой квакер превратился в умелого и опытного гарпунера. А ведь гарпунер – один из самых необходимых людей на китобойном судне. Как только «Фостер» спустил паруса в родном порту, интерес к молодому гарпунеру проявили сразу несколько капитанов с китобойных парусников.

Долго Самюэль Комсток искал такое судно, с помощью которого смог бы осуществить свою заветную мечту. Наконец он выбрал китобойный парусник «Глоба», принадлежащий нантакетской торговой компании «Кристофер Митчелл». Владелец доверил парусник Томасу Ворту, двадцатидевятилетнему моряку, который всю свою короткую жизнь прослужил на единственном судне – «Глобе». Капитан Ворт назначил Самюэля Комстока первым гарпунером. Вместе с ним на борт корабля поднялся и его шестнадцатилетний брат Джордж. Остальные матросы этого знаменитого экипажа, который вскоре сыграл немаловажную роль в истории Микронезии, были еще моложе. Например, португальцу Йозефу Прасе еще не исполнилось и четырнадцати. И вот эти мальчики по воле своего столь же несовершеннолетнего друга Самюэля Комстока станут первыми белыми людьми, которые решили жить на атоллах Маршалловых островов.

В декабре 1822 года «Глоба» покинула Нантакет, обогнула мыс Горн и начала уничтожать китов в северных областях Тихого океана. Когда на борту парусника оказалось уже более пятисот бочонков китового жира, капитан Ворт решил, что экипаж заслуживает короткого отдыха, А поскольку было необходимо пополнить запасы продовольствия и воды, то капитан направил свой парусник к берегам Гавайских островов. Он хотел бросить якорь в Гонолулу – столице Гавайских островов.

Гонолулу первой половины прошлого века был истинным раем для китобоев. Прямо в порту моряков встречали прекрасные девушки со всех уголков Полинезии. Среди них были не только обитательницы Гавайев, но и таитянки и уроженки островов Самоа. Жизнь здесь на первый взгляд казалась прекрасной и беззаботной. И неудивительно, что стоило «Глобе» бросить якорь, как матросы один за другим стали исчезать с корабля. Вскоре экипаж нантакетского китобойного парусника недосчитался уже шестерых человек. Их дальнейшая судьба неизвестна. Скорее всего они доживали свой век в какой-нибудь захудалой гавайской деревеньке с одной из любвеобильных полинезийских женщин. Так любовные приключения помешали им принять участие в событиях, связанных с первой «колонизацией» Маршалловых островов.

Капитан Ворт понял, что дезертиры исчезли навсегда. Ему пришлось подумать об их замене. Но где же искать в гонолулском порту американских моряков, как не в кабаках или публичных домах! Тем, кто пропил или отдал своим подружкам последний цент, не оставалось ничего иного, как согласиться на предложение Ворта.