Неделя зимы - Мейв Бинчи

Единственное, что слегка раздражало Чикки, были частые упоминания мисс Куини об Уолтере Старре. Она утверждала, что тот вместе с двумя покойными мисс Шиди с одобрением наблюдает за своей мужественной и стойкой вдовой.

Чикки держала членов своей семьи в курсе событий, чтобы они заранее знали о ее планах. Внезапно Райаны оказались на привилегированном положении в Стоунбридже: они могли вскользь упомянуть о том, что власти одобрили проект перепланировки, что возле дома вскоре появится огород, а в комнатах — центральное отопление, поскольку Чикки собирается установить там масляный котел.

Чикки подумала, что им, пожалуй, потребуется профессиональный дизайнер. Хотя им с мисс Куини и кажется, что они знают, как должен выглядеть дом, рисковать нельзя: они собираются зарабатывать серьезные деньги, поэтому интерьер отеля должен быть подобающим. Возможно, представления Чикки об элегантности далеки от идеала; что, если другим ее идеи покажутся устаревшими?

Хотя она и пересмотрела все журналы об интерьере загородных домов и отелей, практического опыта в дизайне у нее нет. Пансион миссис Кэссиди, надо признать, не был образчиком стиля.

Ей предстоит масса работы: надо создать веб-сайт, чтобы принимать бронирование он-лайн — эти слова звучали для нее, словно иностранные. Задача как раз для ее племянницы Орлы — не задумай та ехать в Лондон. Чикки дважды разговаривала с девушкой по телефону, но та не проявила никакого энтузиазма. Сестра Чикки Кэтлин сказала, что у Орлы отвратительный характер и с ней ни о чем невозможно говорить.

— Она еще упрямей, чем была ты, — со вздохом сказала Кэтлин, — а это что-то да значит.

— Однако посмотри, какой трезвой и практичной я стала теперь, — рассмеялась Чикки в ответ.

— Не забывай, что отель еще не начал работать, — тон сестры явственно выдавал дурные предчувствия. — Посмотрим, останешься ли ты такой практичной и трезвой, когда прибудут первые постояльцы.

Только миссис Кэссиди у себя в Нью-Йорке и мисс Куини верили, что отель откроется и будет иметь успех. Все остальные добродушно поддразнивали Чикки и желали ей удачи, однако ясно было, что их пожелания сродни надеждам на долгое жаркое лето или на победу ирландской футбольной команды на мировом чемпионате.

Иногда по вечерам Чикки выходила на берег и смотрела на океан. Это придавало ей сил.

Люди садятся в крошечные утлые суденышки и отправляются в плавание по его бурным водам, не зная, что их ждет впереди. Разве так уж трудно управлять небольшим отелем? Потом она возвращалась домой, где мисс Куини готовила им по кружке какао, повторяя, что не была так счастлива с юности, когда они с сестрами ездили на охотничьи балы в надежде найти там подходящего кавалера и выйти за него замуж. Тогда их надежды не сбылись, но теперь все получится. Стоунхаус получит новую жизнь.

В ответ Чикки похлопывала ее по руке и говорила, что вскоре о них узнает вся страна. И говоря это, сама начинала верить. Ее тревоги постепенно рассеивались. Благодаря то ли прогулкам на свежем воздухе, то ли горячему какао, то ли счастливому лицу мисс Куини, а может, всему этому вместе, но по ночам она спала сладким и крепким сном до самого утра.

Чикки просыпалась полная энергии и это было очень кстати, так как ближайшие месяцы сулили ей немало событий, к которым стоило быть готовой.

Риггер

Риггер никогда не знал своего отца: его мать, Нуэла, ничего о нем не говорила. Она вообще была очень молчаливой, много работала и совсем не любила рассказывать о своей прошлой жизни на западе Ирландии, в крошечном городке под названием Стоунбридж. Риггер знал, что она была служанкой в большом доме, у трех пожилых леди, мисс Шиди, но о своей семье мать практически не упоминала.

Ему оставалось только пожимать плечами: этих взрослых все равно никак не поймешь.

У Нуэлы никогда не было ничего своего. Она родилась последней и донашивала одежду за старшими братьями и сестрами. Родители их не баловали: Нуэле не купили даже платья для первого причастия. Когда ей исполнилось пятнадцать, ей подыскали работу — в Стоун-хаусе, прислугой у сестер Шиди. Те оказались просто чудесными — настоящие леди, все три.

Работа была нелегкая: Нуэла драила каменные полы, скребла деревянные столешницы, полировала старую мебель. Ей выделили крошечную комнатку с простой кованой кроватью. Однако комната была ее собственная — просто роскошь по сравнению с тем, как они жили дома. У трех мисс Шиди не было ни гроша за душой; в доме царила сырость, постоянно случались протечки, плоховато работало отопление, а стены давным-давно следовало перекрасить. Ели они совсем немного, словно птички, но Нуэла к этому скоро привыкла.

Она изумлялась тому, как неукоснительно они поддерживали привычный домашний уклад: салфетки на столе должны были лежать в специальных кольцах, а к столу всех собирал удар гонга. Ей казалось, что она участвует в театральной пьесе.

Иногда мисс Куини интересовалась, нет ли у нее возлюбленного, но остальные сестры сразу же шикали на нее, словно это была неподобающая тема для обсуждения со служанкой.

Правда, обсуждать было особенно нечего. Стоунбридж отнюдь не изобиловал потенциальными женихами. Все приятели ее братьев уезжали в Англию или Америку в поисках работы. Что касается О’Хара и прочих богатых семей, то их сыновьям и в голову не пришло бы обратить на нее внимание. Она надеялась, что однажды летом познакомится с юношей, приехавшим к ним на каникулы, он влюбится в нее — как один американец влюбился в Чикки, — и ему будет все равно, что она работает прислугой.

И она действительно познакомилась с таким юношей. Его звали Дрю — сокращенное от Эндрю. Он был приятелем О’Хара, и они вместе играли на пляже в мяч. Нуэла сидела и смотрела на девушек в красивых купальных костюмах. Как, наверное, здорово ходить по магазинам и покупать себе всякие элегантные вещи, яркие пляжные сумки и разноцветные полотенца.

Дрю подошел к ней и предложил присоединиться к игре. Через неделю она была по уши влюблена. Через две они стали любовниками. Все получилось настолько естественно, что она никак не могла взять в толк: почему другие девочки в школе хихикали и краснели, когда речь заходила о подобных вещах. Дрю говорил, что обожает ее и будет писать ей каждый день, когда вернется в Дублин.

Он написал лишь однажды, чтобы сказать, что это было волшебное лето, которое он никогда не забудет. Обратного адреса на конверте не было. Нуэла не собиралась обращаться к О’Хара и разыскивать его — даже когда поняла, что у нее опаздывают месячные и что она, по всей вероятности, беременна.

Беременность подтвердилась. Нуэла понятия не имела, что делать дальше. Наверняка эта новость разобьет матери сердце. Никогда в жизни она не чувствовала себя так одиноко.

Нуэла решила рассказать все сестрам Шиди.

Она тщательно прибрала со стола после скромного ужина и только потом поведала свою историю. Она говорила, не поднимая глаз от каменного пола кухни, чтобы не встречаться взглядом со своими хозяйками.

Сестры Шиди были потрясены; они пришли в ужас от того, что все это случилось с Нуэлой, пока она жила под их крышей.

— Что же ты теперь будешь делать? — со слезами на глазах спросила ее мисс Куини.

Мисс Джессика и мисс Беатрис были куда менее снисходительны, но и они не могли предложить никакого решения.

Да и на что, собственно, она рассчитывала? Что они предложат ей и дальше жить у них и растить ребенка? Что малыш в доме поможет им снова почувствовать себя молодыми?

На такое Нуэла даже не надеялась; единственное, чего ей хотелось — это несколько слов поддержки, проблеск надежды, напоминание о том, что небо не рухнет на землю, если она родит ребенка вне брака.

Сестры сказали, что постараются навести справки. Возможно, им удастся подыскать место, где она сможет пожить до тех пор, пока ребенок не появится на свет, после чего его можно будет отдать на усыновление.

— Я не собираюсь его отдавать, — ответила Нуэла.

— Но ты не можешь оставить его, Нуэла, — убеждала ее мисс Куини.

— У меня никогда не было ничего своего — кроме комнаты, которую вы мне дали, и моей кровати.

Сестры переглянулись. Похоже, их молоденькая прислуга даже не представляет, что ее ждет: груз ответственности, позор, сплетни…

— Сейчас 1990-е, — сказала Нуэла, — а не Средние века.

— А этот молодой человек не мог бы… — начала испытующим тоном мисс Джессика.

— Ведь если он друг О’Хара, то должен быть достойным человеком и исполнить свой долг… — согласилась мисс Беатрис.

— Нет. Он написал мне письмо: прощай, это было волшебное лето.

— Ну конечно, дорогая, мы понимаем, — ласково ответила мисс Куини, не обращая внимания на неодобрительные взгляды двух других сестер.