Бледнолицый бог - Анастасия Эльберг

— Тебе нужно выпить еще немного крови, — обратился я к ней, погладив по волосам, но ответа не последовало.

— По-моему, тебе тоже не помешало бы выпить немного крови.

Охотник стоял в дверях спальни, прислонившись к косяку, и смотрел на нас с Даной. Выждав пару мгновений и поняв, что реагировать я не собираюсь, он подошел к кровати и остановился в шаге от меня.

— Будет лучше, если ты уйдешь, — сказал я. — Твоя кровь мне не поможет.

— Для существа, находящегося на пороге смерти, ты чересчур категоричен, — заметил охотник, поднимая рукав рубашки и открывая запястье. Я впился взглядом в выступавшие на коже темно-алые капли, вспоминая, что когда-то давно, еще в период путешествий с отцом, ненавидел себя за эти ощущения. — Хуже тебе точно не станет.

На вкус кровь охотника была самой обычной, человеческой — с моей точки зрения, водой. Он поправил рукав и сел на один из невысоких деревянных табуретов.

— Тебя это смущает? — Он выдержал паузу и уточнил: — Твоя сущность.

— Это часть меня. Она никуда не уйдет.

— Я слышал, что некоторые каратели отрицают свою принадлежность к вампирам. А ты?

— А я — это просто я.

Охотник понимающе кивнул. Он долго изучал лицо Даны, а потом заговорил снова.

— Меня зовут Николас, но я предпочитаю имя «Ник». Или просто «охотник». А как зовут тебя? Или я должен говорить «Великий»?

— Винсент.

Он снова кивнул, на этот раз, с уважением.

— Вавилонянка Дана и Винсент. Говорят, что и по отдельности с вами сложно совладать, а вместе вы непобедимы?

— Преувеличивают.

— Ну, зато я помню, как твоя сестра пару лет назад навела порядок в здешнем вампирском клане. Готов поспорить на что угодно — они еще не один век будут ходить по струнке. А эта женщина с шакрамом — тоже твоя сестра?

Я уже открыл было рот для того, чтобы ответить — точнее, чтобы вежливо предложить собеседнику заняться своими делами — но не произнес ни слова, так как понял, что у меня больше не кружится голова.

Охотник улыбался. Я поднялся и убедился в том, что могу твердо стоять на ногах, хотя слабость не ушла.

— Не стоит отказываться от угощения, даже если ты уверен, что оно будет бесполезным, так?

У меня что-то с обонянием — вот о чем я подумал в первую очередь. Разумеется, после такой серьезной раны можно потерять не только способность чувствовать эмоциональные запахи — очень хрупкую способность — но и зрение со слухом. Только вот обоняния я не потерял.

— Ты пахнешь как светлое существо, — уведомил я охотника. — И печати у тебя нет.

— И правда, — ответил охотник с серьезным лицом.

— Тем не менее, ты чувствуешь темных существ и для обычного человека неплохо осведомлен.

Охотник кивнул в третий раз.

— Карателей узнать не так сложно и без умения чувствовать темных существ, — сказал он. — Вас узнают по глазам. Такой холодный взгляд бывает только у бессмертных. И, кроме того, зачастую вы довольно вызывающе себя ведете.

— Предположим, — произнес я сухо, сделав вид, что не услышал последнюю фразу. — Но всего остального это не объясняет. Равно как и того, что пара капель твоей крови помогла мне частично восстановить силы. Либо я превратился в вампира, чего быть не может, либо…

— … либо все не так просто, да?

Дана заворочалась во сне, и я в очередной раз укутал ее одеялом.

— Не волнуйся, ты не превратился в вампира, — заговорил охотник. — Но тебе лучше отдохнуть. Я помогу твоей сестре, когда она придет в себя. Конечно, моя кровь не излечит ее полностью, но ты можешь использовать это время для отдыха, и тогда она, проснувшись, получит нужное лекарство.

Я устроился на второй кровати и положил руки под голову.

— Вот, я уже отдыхаю. И скоро усну — но только после того, как ты расскажешь мне, что ты за существо.

— Ты не только категоричен, но и донельзя дотошен, — покачал головой охотник.

— Твоя правда. Я слушаю.

Он сделал глубокий вдох, собираясь с силами. Судя по всему, рассказ предстоял не из веселых.

— Мы жили на севере, в небольшой деревеньке. Я, двое братьев и родители. Мне было тринадцать… должно было исполниться четырнадцать. Из деревни начали пропадать люди. Сначала взрослые, потом — дети. Говорили, что их ловят вампиры и куда-то уводят, но кто верит в такие сказки? А потом они пришли сами. Незнакомцы. Их было трое: двое мужчин и женщина, судя по всему, самая старшая и самая сильная. В деревне к тому времени почти никого не осталось, оставшиеся прятались, как могли, но они нашли всех. Кого-то покусали до смерти, кого-то оставили истекать кровью. А меня забрали с собой. Они жили в полуразвалившемся замке на горе, мне выделили место в подвале. Там я и жил с месяц, если не больше… в какой-то момент день с ночью перепутались, я мало спал, почти ничего не ел и не пил, а они… ну, теперь они могли некоторое время не охотиться — у них была еда. Во всех смыслах этого слова.

— Но ты выжил.

Охотник поджал губы. Похоже, мы подошли к самой неприятной части повествования.

— Эта женщина… — начал он и осекся. — Она давала мнесвою кровь. Чтобы я не умер раньше времени.

— Да не может этого быть!

Он горестно вздохнул.

— Уже много лет я говорю себе то же самое. Но, увы, бесполезно.

— Незнакомка давала тебе свою кровь? Как часто?

— Почти каждый день.

— Целый месяц или больше?! И она тебя не…

Не обратила? Разумеется, нет — передо мной сидел человек. Незнакомка поила кровью человека? Забавы ради? Конечно, они не так трепетно относятся к своей крови, как мы, но на высших вампиров не похоже. И с каких это пор они заводят себе смертные игрушки?..

— Ну, и что же дальше? — возобновил я диалог.

— Не знаю. Однажды я очнулся — и в глаза мне светило солнце. Понял, что нахожусь на лугу. И моя голова лежит на коленях у женщины… карателя.

— Ты видел ее лицо?

— Нет, только руки — женские, тонкие пальцы. И перстень. А потом она ушла, оставив мне еду и теплую одежду. И вот это.

Охотник достал из-под рубашки медальон — монетку из храмового серебра. Я жестом попросил его приблизиться и осмотрел амулет на предмет опознавательных знаков, хотя особой необходимости в этом не было — когда речь заходила о спасении людей, талисманы почти всегда помечались крохотным перечеркнутым полумесяцем.

— Это была моя сестра Веста, — сказал я, возвращая ему медальон. — Женщина с серебряными волосами, которая недавно к вам приходила. Каждый из нас, заговаривая какой-то предмет из храмового серебра, оставляет на нем свой личный знак. Так мы отслеживаем амулеты. До того, как я появился в Ордене, Веста пользовалась латинской буквой «В», а потом уступила ее мне, себе взяла полумесяц.