Поздравляю, желаю счастья! - Канни Мёллер

— Значит, теперь можно принять ванну? — поинтересовалась мама, похоже, с иронией.

Папа ничего не ответил. Я задула свечи.

Этой ночью папа спал на суше. Мама положила его пижаму и постельное белье на диван в гостиной.

Когда он расстилал постель, вид у него был вполне довольный. И музыкальный центр, и телевизор были рядом. Мы вместе слушали Чета Бэйкера. Этим вечером я даже Фрэнка Синатру послушала бы с удовольствием.

Войдя в свою комнату, я увидела, как в окно светит тоненький месяц. Я открыла окно и долго вдыхала свежий воздух. Маму тоже надо понять, думала я. Она до сих пор не может поверить. Да и я, пожалуй, тоже. Я боюсь нового разочарования, боюсь, что папа снова уйдет от нас.

Как можно верить людям?

Как можно поверить тому, кто однажды предал?

Лу, поэтому ты и заболела, да?

Поэтому ты только и делаешь, что спишь?

Но я же не предавала тебя.

Или я предаю тебя, продолжая жить как раньше, делая прежде, когда тебя нет рядом? Может быть, нужно поскорее уйти из старой семьи и постараться создать новую, лучше?

С Ругером?

Думая о нем, я словно погружаюсь в чудесный теплый источник. Я, конечно, никогда ни в какие источники не погружалась, но могу представить себе, как это приятно. Зато я знаю тепло печки в его домике.

Жар опасен. Жар может опалить и прожечь насквозь. Жар находит свою жертву. И этой жертвой лучше не становиться.

Через стенку мне слышно, как мама ворочается с боку на бок в своей одинокой постели. Так она и будет маяться бессонницей, но папу не впустит. Она непоколебима, как солдат на затянувшейся войне. В учебнике по истории была картина, изображающая похоронную процессию Карла XII в норвежских горах. Мама вполне могла бы быть одним из солдат с носилками на плечах. Вперед, только вперед! Неизвестно, доберемся ли мы до цели, но — вперед, только вперед! А люди гибнут один за другим, но ты не задавай лишних вопросов — вперед!

Я не хочу так жить.

Лучше бы мы сидели вечерами вокруг костра и рассказывали друг другу сказки. Вместо того, чтобы воевать.

Луна спряталась за трубу на крыше. Но ведь я должна верить, что следующей ночью она вернется?

Может быть, Ругер как луна? Плывет по небу и порой исчезает?

Откуда мне знать, что он по-прежнему со мной, когда я его не вижу?

И что он делает все то время, когда я его не вижу?

Осторожно трогаю новый зуб языком. Он не шатается, но мне все же кажется, что сидит он некрепко. Очень хочется впиться зубами в большой хрустящий хлебец, но лучше, наверное, подождать до завтра.

Может быть, Ругер тоже проголодался там, в своем домике на дереве. А до земли далеко, спускаться долго, да и найти хот-дог посреди ночи нелегко.

Так что, может быть, мы оба сейчас голодны.

Вместе, хотя и но отдельности.

Бутерброд, который я съем завтра, будет самым вкусным бутербродом в моей жизни.

Спокойной ночи, Лу, моя спящая красавица.

Ты спряталась от нас, но я не оставлю тебя в покое. Слышишь? Я разбужу тебя! Торжественно обещаю!

Сосед снизу открывает окно. Дым его сигареты струится вверх. Извивается, как змея, в прозрачном лунном воздухе.

Сосед смотрит на меня.

— Зачем ты сидишь на подоконнике, свесив ноги?

— Вы бы сами попробовали, — отвечаю я, поджав пальцы ног. Подальше от его похотливых взглядов, думаю я, но тут же вспоминаю, что его девушка похожа на Джулию Робертс. Так что вряд ли он станет бросать похотливые взгляды на мои ступни. К сожалению.

Окно так долго было открыто нараспашку, что я оказалась в выстуженной комнате с ледяной постелью.

Я сжимаюсь в комочек, ведь согреть маленький пятачок легче, чем всю постель. Если рассуждать логически. И ещё я пытаюсь массировать ступни. Приятно. То есть ….. более-менее. Но лучше бы это делал кто-нибудь другой.

Не захотела

Лу не захотела встречаться с папой.

Вернувшись домой, он прямиком отправился в ванную. Я слышала, как он босиком прошлепал к ванне.

Вылазка на природу

— Одевайся, поехали!

Комок в кровати и не думает шевелиться, а я-то прогуляла уроки, чтобы вытащить Лу на прогулку. Эта мысль пришла мне в голову утром: поехать к морю вдвоём с Лу.

Лу обожает море. Море ее исцелит. Как же это я раньше не догадалась?

— А вдруг еще можно купаться, — соблазняла я, хотя на дворе стоял октябрь.

Почему же она не отвечает?

Я бросилась к постели и сорвала с нее одеяло. Ну слава Богу — она жива! Да еще как — даже покраснела от злости.

— Устраивай скандалы в другом месте!

— Пожалуйста!.. — умоляла я. — Ну, выгляни в окно…

Она подняла голову с подушки, щурясь от осеннего солнца. Ее лицо казалось ненастоящим: бледно-серая кожа и мешки под глазами. Минуту она просто лежала в потоке солнечных лучей. Потом взглянула на меня.

— Что тебе надо?

— Поедем к морю, на электричке. На скалы. Ты и я.

— И больше никого?

Я покачала головой.

— Без медсестер?

— Только ты и я.

— Не могу, — она бессильно опустилась на подушку.

Джинсы и красный джемпер Лу лежали на стуле. Я кинула одежду ей. Она взяла и стала медленно, словно во сне, одеваться. Меня охватила нервная дрожь, но я понимала, что эксперимент не удастся, если я не наберусь терпения.

— Нам нельзя ехать, — произнесла она вдруг, перестав застёгивать пуговицы на джинсах. — Не отпустят меня ни к какому морю! Ты что, не понимаешь?

— Застегивай до конца, — сказала я, — с врачами я договорюсь.

Вернувшись, я застала ее полностью одетой.

— Зеленый свет. Я обещала, что ты вернешься к ужину.

Сначала у нее был совершенно ошарашенный вид, потом она расхохоталась. Никогда прежде мне не доводилось слышать ничего прекраснее.

Как брызги малинового сока на солнце.

Она жаловалась на солнечный свет, который жжет глаза, поэтому для начала нам пришлось купить темные очки. Я решила, что этот день дорогого стоит, поэтому на улице Дротнинггатан я просто стояла и любовалась, а она брала очки из рук уличных торговцев с растаманскими дредами и примеряла пару за парой. Она улыбалась, глядя на свое отражение в витрине. Наконец она выбрала очки в пол-лица, с золотистой оправой.

В электричке она сдвинула очки на лоб и посмотрела на меня.

— Я потом отдам тебе деньги, ладно?

— Не надо, — ответила я.

Она наклонилась и поцеловала меня. Тогда я пересела на ее скамейку, поближе к ней, и положила голову ей на плечо. Она снова была моей старшей сестрой.

Когда мы вышли из вагона, солнце уже скрылось, но Лу не стала снимать очки. На скалах было скользко от еле заметного моросящего дождя.

Мы карабкались по скалам, удаляясь от домов и дороги. Я накупила целую сумку еды: хлеб, помидоры, молоко, кусок сыра. Лу шлепала вдоль кромки воды, волны лизали её штанины, а я плелась позади с пакетом в руках.

Вначале она еще время от времени говорила, а потом умолкла. Я стала беспокоиться, но от мыслей об этом беспокойство только усиливалось. Может просто внушила себе, что стоит нам поехать к морю, как тут же начнется милая болтовня и веселье. На самом деле все оказалось наоборот. Как будто природа вокруг нас была на несколько размеров больше, чем нужно. Небо, вода, горы — все мешало и казалось лишним.

Я прикусила губу: хороший способ успокоиться. Наверное, мы и раньше гуляли у моря молча? И слушали волны, а не друг друга — разве не так? Ведь мы и прежде стояли, упрямо уставившись на странные ветки, выброшенные волной на берег? Ведь все так и было, правда?

А когда ты занят такими делами, то времени на разговоры просто не остается.

— Смотри, — я указала на гладкую белую ветку: ночью можно было бы принять за чью-то руку.

Лу не отвечала. Я посмотрела по сторонам — ее нигде не было видно.

Страх обрушился на меня и вцепился острыми вороньими когтями, превратив мой голос в противный визг:

— Лу! Лу!!

Тишина.

Мокрый песок под ногами. Я бежала, поскальзываясь на мокрых камнях.

Затем остановилась и, переводя дыхание, посмотрела на воду.

Октябрь. Если она уплыла далеко, ей не хватит сил вернуться — вода слишком холодная.

Я во всём виновата! Я сказала ей, что еще можно купаться!

Было холодно, я побежала дальше — и вдруг увидела её.

Она сидела в каком-то углублении вроде пещеры. Вход в пещеру был затянут паутиной, в которой притаился жирный паук.

Лу сидела, прислонившись к скале и обхватив колени руками. Глаза светились в темноте.

— Красивый, правда? — прошептала она, с нежностью глядя на паука.

— Выходи, — проскулила я, не смея даже подумать о том, чтобы пробраться к ней сквозь паутину.

В пещеру можно было протиснуться и с другой стороны, между двух валунов. Я втащила сумку с едой и села рядом с Лу. Мне было холодно и казалось, что она тоже мерзнет.