Мокрое дело водяного - Донцова Дарья

Тут открылась дверь, и со словами:

– Света, куда ты подевалась? – появился Федя.

Я набросила на тело хозяйки плед, висевший на подлокотнике.

– Что здесь происходит? – спросил Мухин.

– Э… э… – забормотала я, – ну… ну…

– Федя, только не волнуйся, – произнес самую глупую фразу на свете Невзоров.

Хозяин приблизился к дивану, сдернул шерстяное одеяло и замер.

– Она жива! – закричала Майя, стоявшая в изголовье. – Жива!

– Пожалуйста, не надо, – прошептала я.

Петрова показала пальцем на лицо покойницы.

– Глаза открыты.

Доктор обнял Майю.

– Если человек умер, он не может сам их закрыть.

Петрова вывернулась из рук врача.

– Зрачок шевелится.

– В смысле сужается? – уточнил Невзоров, потом достал телефон, включил фонарик и направил луч в лицо Светланы.

– Так. Сейчас, – воскликнул он, открыл свой чемоданчик, вскрыл ампулу и набрал в шприц лекарство.

Минут через пять доктор взял телефон.

– Костя, срочно вышли по адресу, который я сброшу, «Скорую» с капсулой. Немедленно.

Мы молча смотрели на Невзорова, а тот уже вытащил из своих запасов пластиковый пакет с раствором.

Прошло, наверное, минут десять.

– Она жива? – осторожно уточнила я после того, как капельница опустела на треть.

– Пока да, – кивнул Невзоров, – не знаю, что случилось. Когда я осматривал Свету, она не дышала, зрачок не реагировал, я в шоке. Такое состояние, когда человек вроде умер, а потом ожил, бывает крайне редко, и, как правило, оно свидетельствует об отравлении.

Федор взял жену за руку.

– Кому понадобилось убивать Свету? Она просто моя жена. Саша, ты кого вызвал?

– Владимира Шкафина, – ответил полковник, – я думал… ну…

– …Что Светлана умерла, – договорил за толстяка Федор. – Шкафин надежный мужик?

Полковник кивнул.

– В каких вы отношениях? – не утихал бизнесмен.

– Володя мой ученик, – пояснил Дегтярев, – мы не один год вместе проработали. Теперь просто друзья.

– Отлично, набери его номер и дай мне телефон, – попросил Мухин.

Спустя некоторое время Светлану положили на овальные носилки, их вдвинули в прозрачную штуку, похожую на стеклянную банку, в ней находились какие-то трубки, датчики. Две женщины молча поставили Светлане очередную капельницу, потом опустили прозрачную крышку. «Скорая помощь», шурша колесами, уехала с заднего двора. За ней ринулся роскошный джип Федора, следом полетела не менее шикарная иномарка доктора Невзорова.

Володя Шкафин, я, Дегтярев и Майя остались на улице.

Первой опомнилась Петрова.

– Идите в дом, поешьте. Сейчас сообщу гостям то, что велел Федор Петрович.

– Сомнительно, что у кого-то сохранился аппетит, – пробурчала я, – меня тошнит при одной мысли о еде.

– А я вполне могу перекусить, – заявил Володя.

– Нельзя, чтобы у гостей возникли хоть какие-то подозрения, – прогудел Дегтярев, – нам нужно вернуться в зал и изображать веселье.

Наша компания направилась в дом для приемов, а там не очень трезвые гости плясали, кто как умел. Вскоре на сцену поднялся ведущий, известный российский артист, и весело закричал:

– Праздник продолжается! Но уже без именинника и его жены, они уехали в отель, где сняли номер для новобрачных! Да, сегодня не свадьба, но любовь вечна! А мы сейчас увидим… О-о-о! К нам прилетела…

Когда ведущий объявил имя всемирно известной певицы, гости заулюлюкали, закричали, зааплодировали и расселись по местам. Мы устроились за своим столом, к нам присоединились Володя, который мигом стал накладывать себе на тарелку деликатесы, и еще несколько знакомых.

Вскоре подошла Лена, за ней тенью двигалась Майя.

– Вот же хитрец, – засмеялась свояченица, – никому ни словом не намекнул, что решил увезти Свету в отель. На Федю это мало похоже, он не из тех, кто устраивает сюрпризы! Я считала его немного сухарем. И вдруг такой поворот! И о том, что пригласил аж двух таких звезд, промолчал. Рассказал только про одну!

– Иногда мужчина открывается с неизвестной стороны, – поддержала я светскую беседу.

– Мам! – закричала Нина, подбегая к столу. – Мам!

– Что тебе? – спросила Елена.

– Где тетя Света? – спросила дочь.

– Они с дядей Федей уехали, – ответила мать.

– Куда? – изумилась Нина. – Не захотели слушать концерт?

– У них романтическое свидание в отеле, – объяснила Елена.

– Ну-у-у, – обиженно надулась Нина. – Ну-у-у! Ваще! Блин!

– Сто раз предупреждала тебя о недопустимости употребления некоторых слов, – нахмурилась Лена. – Зачем тебе тетя Света понадобилась?

Нина показала пальцем на сцену, где азартно плясал полуголый балет поп-дивы.

– Тетя Света нам с Катькой по секрету рассказала, кого пригласили. И пообещала фото со всеми селебрити. Я хотела в «Инстаграме» их выставить. А теперь она уехала! Обманула! У нас только селфи с певцом есть. А с американкой нет! – Нина шмыгнула носом. – Им что, с дядей Федей дома потрахаться никак? В отеле только можно?

Лицо Елены покрылось красными пятнами.

– Нина!!!

– Чего? – заныла дочь. – Наврала нам и смоталась!

Глаза матери сузились, выражение ее лица стало зловещим. Майя взяла девочку за руку.

– Если Светлана Ивановна пообещала, значит, снимки с вами внесены в договоры артистов. Пошли.

– Куда? – спросила Нина.

– К импресарио, – пояснила Майя, – сейчас я все улажу.

– А если у них в договоре ничего нет про селфи? – заныла Нина, глядя на сцену.

– Пошли, – велела Петрова, – я решу эту проблему.

Глава шестая

На следующий день в районе полудня я стояла в магазине у полок с хлебопечками.

– Что желаете? – спросил парень в форменной футболке.

Я показала на прибор.

– У нас такая сломалась.

– Отлично, – потер руки продавец, – прямо супер.

Мне стало смешно.

– Не разделяю вашего ликования, теперь надо приобретать новую.

– Мой восторг относится не к вашей беде, – опомнился продавец, – просто я рад сказать, что данная модификация давно устарела. Появилось много новых с большим количеством функций. Вот, например… телефон звонит!

– Мобильный у меня есть, давайте поговорим о хлебопечках, – попросила я.

– Сотовый вопит, – уточнил консультант, – у вас в сумке!

Я вытащила трубку, увидела, что на экране определился номер Гарика, и отключила звук. Хватит того, что он поселился у нас, похоже, навсегда. Болтать с ним я не собираюсь. Лишив телефон голоса, я опять обратилась к продавцу:

– Если модель снята с производства, то почему она представлена в зале?

– Остался последний демонстрационный образец, – пояснил юноша, – продадим его, и конец!

Я посмотрела на бейджик на футболке консультанта.

– Николай, я возьму эту хлебопечку!

Торговец поднял брови.

– Из зала?

– Да, – подтвердила я, – на ценнике указано – сорок процентов скидки.

Юноша оглядел меня с головы до пят.

– Чегой-то вы на нищую не похожи!

– Мне нужна именно эта хлебопечка, – повторила я.

Николай закатил глаза.

– Женщина, она идет по скидке.

– Прекрасно, – парировала я, – люблю, когда цену снижают.

– Лучше спросите, почему ее срезали, – затараторил консультант, – объясняю! Она в торговом зале сто лет стоит. Ее все лапали грязными руками, крышку открывали-закрывали, включали-выключали. Емкость для выпечки хлеба исцарапана. Хотите домой заразу принести? Холеру? Оспу? Туберкулез? Мы у тех, кто товар ощупывает, санитарные книжки не спрашиваем! Купите лучше новую модель!

Я посмотрела туда, куда указывал Николай, и удивилась.

– Выглядит точь-в-точь как та, что мне нужна, но стоит в пять раз дороже.

– Объясняю! – возбудился продавец. – Перед вами супермодель, она делает пельмени, манты, кексы, куличи, варит варенье, печет двадцать восемь видов хлеба. Во время работы анекдоты рассказывает.

Я еще раз посмотрела на ценник. Если у вас большая семья, да еще если к ней прибавился противный родственник со стороны мужа, если все обитатели вашего дома болтливы до умопомрачения, если у вас есть маленькая внучка, которая издает разные звуки, если по дому бродит разнокалиберная стая собак, одна из которых, пуделиха, ослабла слухом, и поэтому людям надо до нее докрикиваться, если по вашему дому летает болтливый ворон, который ни к селу ни к городу изрекает афоризмы, короче, если ваша семья такая, как моя, то хлебопечку, которая рассказывает анекдоты, вам захочется вышвырнуть из окна второго этажа вслед за телевизором и мобильными. Любым электроприборам в таком доме, включая утюг, полагается работать тихо, даже шуршать нельзя.