Коммунальная страна: становление советского жилищно-коммунального хозяйства (1917–1941) - Игорь Орлов

Когда в конце 1919 г. в Витебске был избран новый городской совет, в отдел городского хозяйства были направлены 5 человек. Но трое отказались, а еще один через пару недель был отозван на военную работу; остался на посту только заведующий отделом городского хозяйства. Зато на бумаге к началу 1920 г. отдел городского хозяйства состоял из следующих подотделов: жилищно-земельного, конфискованных домов, благоустройства, ассенизационного обоза, топливного, трамвая и электричества, водопровода, пожарного, телефонной сети, мастерских, похоронного, адресного стола, бухгалтерии, секретариата. Правда, пожарный подотдел в начале 1920 г. был передан в страховой отдел губернского совнархоза, телефонная сеть – отделу наркомата связи, мастерские – в Витебское единое потребительское общество (ЕПО), топливный подотдел – губтопу[86]. Но работа оставшихся подотделов была налажена плохо.

Впрочем, судя по документам региональных отделов коммунального хозяйства, это было типичной чертой ЖКХ тех лет. К примеру, Вологодский губернский коммунальный отдел был создан 1 ноября 1920 г., но начал работать только 25 ноября. Помимо организационных мероприятий, отдел был в большей степени занят текущей работой: с 25 ноября 1920 г. по 1 января 1921 г. им было получено 109 входящих бумаг и отправлено 192 исходящих. И это неудивительно, учитывая, что отдел состоял только из заведующего и его заместителя[87].

Тем не менее сотрясавшие ЖКХ постоянные реорганизации не всегда приводили к отрицательному результату. Так, реальная работа Тамбовского уездного коммунотдела началась в апреле 1919 г. именно после слияния уездного и городского исполкомов[88]. Реорганизация в 1920 г. Витебского отгорхоза привела к сокращению коллегий в подотделах и бюрократического аппарата вообще, а также к образованию новой структуры отдела. В его состав вошли всего три подотдела, включавшие отделения[89]: хозяйственный (административно-хозяйственное, жилищно-земельное, санитарного благоустройства и снабжения), технический (технической канцелярии, технического благоустройства города, городского строительства, трамвая и электрического освещения, водоснабжения с канализацией) и финансовый (главного счетоводства, контрольного, кассового и расчетного). Тем самым все технические силы объединились, что обеспечило возможность их переброски, а все подотделы сосредоточились в одном помещении[90].

На исходе Гражданской войны инерция революционной инициативы способствовала складыванию в коммунальном хозяйстве специфических форм самоуправления. Например, в Архангельске 24 августа 1920 г. на заседании президиума Архангельского уездного горисполкома было утверждено Положение о домовых комитетах бедноты. Домовые комитеты были «местными органами самоуправления, обслуживающими административно-хозяйственные нужды группы (коллектива) граждан города, проживающих в одном или нескольких смежных домах» (100–150 человек, включая несовершеннолетних). Они подчинялись районным комитетам (в пределах района), а те, в свою очередь, – Центральному комитету Архангельска, который находился в подчинении отдела управления уездного горисполкома. Члены домовых комитетов работали безвозмездно, но пользовались правом «премиального вознаграждения натурой» как за сверхурочную работу, т. е. 2 ч в день по норме губернского продовольственного комитета по особым карточкам. Члены районных комитетов работали, как и члены домкомов, а члены Центрального комитета освобождались от основной деятельности, но без сохранения содержания – за «особое установленное вознаграждение»[91]. В свою очередь, для городов Владимирской губернии в конце сентября 1920 г. была принята инструкция о реорганизации уличных комитетов, которые не справились с возложенными на них обязанностями «по обслуживанию потребностей городского населения и по содействию советским органам власти в выполнении ими своих задач». Вместо уличных комитетов создавались районные комитеты (на 2,5–3 тыс. жителей), которые действовали под надзором отделов управления[92].

Впрочем, переход от войны к миру, от военного коммунизма к нэпу проходил далеко не гладко, демонстрируя примеры и негативной самоорганизации населения. К примеру, материалы Ставропольского губернского исполкома за 1921 г. содержат информацию о «сознательном» разрушении телеграфных линий и хищениях проводов и столбов местным населением, о разборке мостов, с которых свинчивались болты, и уничтожении дорожных знаков[93].

Постоянный поиск направлений деятельности и организационных структур управления коммунальным хозяйством выразился в одновременном существовании в 1917–1925 гг. при райисполкомах Москвы и ряда городов сразу нескольких отделов, имевших сходные функции. Процесс функционального размежевания вызвал ряд структурных изменений, включая реорганизацию в 1921 г. Коммунального отдела НКВД в Главное управление коммунального хозяйства, в компетенцию которого входили вопросы жилищного хозяйства и дорожного дела, эксплуатации и управления коммунальными предприятиями и городскими строениями[94]. Юридически новая структура наркомата была закреплена Положением о НКВД, утвержденным ВЦИК и СНК РСФСР 24 мая 1922 г.[95]

Однако факты свидетельствуют о весьма ограниченных управленческих возможностях Главного управления, которое не только не имело особой статьи в смете НКВД, но даже не выделялось в отдельные пункты в пределах сметы. Только в одном случае в смету НКВД были внесены 27 тыс. руб. на работы Научно-технического совета Главного управления, но на бюджетном совещании вычеркнули и эту незначительную сумму[96]. Впрочем, снижение расходов на коммунальное хозяйство в 1923 г. (особенно на содержание коммунальных зданий) было характерно для бюджетов не только губернских (за исключением Минска, Нижнего Новгорода и Витебска), но и уездных городов[97].

Тем не менее новая страница в истории коммунального хозяйства была открыта именно с окончанием Гражданской войны, в том числе в связи с переходом к платности услуг ЖКХ. При этом в разные периоды на первый план выходили те или иные отрасли, демонстрируя довольно подвижную иерархию внутри жилищно-коммунального комплекса. Опираясь на отчет о работе Брянского губернского отдела коммунального хозяйства за период с 1 декабря 1921 г. по 1 октября 1922 г., можно реконструировать главные задачи в области коммунального хозяйства в 1921–1923 гг.: переход от содержания коммунотделов на общегосударственные средства к местному финансированию, приведение в исправное состояние муниципальных зданий и домов, снабжение жилищами рабочих и служащих и «общее упорядочение всего дела» муниципализации[98]. Расширенное заседание ЦК партии в сентябре 1922 г. зафиксировало процесс собирания предприятий коммунального хозяйства в единое целое, а в области жилищной политики – «крупную ремонтную работу» по восстановлению жилой площади[99].

Думается, что победный тон партийных реляций во многом обусловливался подобной отчетностью с мест, хотя и с ней не все обстояло однозначно. Например, на заседании Вологодского губернского съезда коммунальных работников 6 октября 1922 г. заведующий отделом коммунального хозяйства Шаршавин докладывал, что «проделана крупная работа»[100]. И это притом, что дорожно-транспортному отделу «пока не пришлось деятельно приступить к своим работам». В силу того что транспорт был «только что принят» на баланс, по этому вопросу докладчик ничего определенного сказать не смог. Так как других предприятий, кроме кузницы, в подчинении отдела не было, его деятельность свелась в основном к бумажной работе, мелкому ремонту, муниципализации жилья и работе похоронного отдела[101]. Весь 1921 г. Вологодский городской коммунальный отдел занимался ремонтом муниципализированных домов, мостов и мостовых, в основном подрядным способом. Из 308 муниципальных домов 232 были сданы в хозяйственное управление учреждениям, партийным и профсоюзным организациям и частным гражданам, и поэтому «доходных статей… не представляли». Постройка новых домов «почти не производилась», хотя потребность в жилищах была «очень велика». Кладбища, за исключением Горбачевского, были сданы в аренду общинам. А общее санитарное состояние города «заставляло желать лучшего»[102].

Из материалов III съезда Всероссийского союза работников коммунального хозяйства, направленных в союз Владимирским губкомхозом 2 декабря 1921 г., можно сделать вывод, что работы по ремонту мостов, площадей и тротуаров, устройству и расширению зеленых насаждений в городе «были произведены в незначительном размере» ввиду нехватки материалов и рабочих рук, а также первоочередной необходимости ремонта жилых и нежилых помещений[103]. В отчете Витебского губернского коммунотдела за 1921 г. красной нитью проходило «бессилие» некоторых подотделов губернского коммунотдела, равно как и уездных коммунотделов, «побороть созданные жизнью неблагоприятные условия». Особо отмечались «слабые стороны их деятельности в области жилищной политики и, отчасти, благоустройства». Впрочем, если в городах Витебской губернии дороги были в ухабах, «улицы зияли провалами, дома разрушались и грозили раздавить прохожих под своими развалинами», то авторы отчета не обвиняли в этом коммунальных работников, а ссылались на объективные обстоятельства: отсутствие средств, материалов, транспорта, опытных работников и вообще рабочих рук. Было очевидно, что коммунальное хозяйство, «расстроенное сначала войной, а затем политикой бесплатности коммунальных услуг»[104], требовало прежде всего серьезных финансовых вливаний.