Святая кровь - Майкл Бирнс

Вставив монтировку в стык, Амит сказал Эли сделать то же самое с противоположной стороны плиты и обратил внимание, что долговязый парень был в эту минуту как комок нервов.

— На счет «три», — сказал он.

Эли кивнул.

— Раз, два…

Первая попытка не удалась, но плита чуть сдвинулась. Со второй Амиту прищемили пальцы, когда он преждевременно подсунул их под плиту, — кожу чуть ободрало, а сам он, не удержавшись, ойкнул по-девчоночьи. С третьего раза они приподняли камень настолько, что Ариэл смогла просунуть лом в щель, а Амит ухватил как следует плиту за край и сдвинул ее в сторону.

Затаив дыхание, археолог встал на колени у края: в темноту приоткрытого ими провала уходили высеченные из камня ступени.

— Ну вот, кое-что вырисовывается…

Ариэл тут же вручила ему фонарь, вновь взяла в руки видеокамеру и замурлыкала мотивчик из «Индианы Джонса».

Студенты засмеялись, и Амит тоже позволил себе усмехнуться, когда щелкнул кнопкой фонаря и пустил луч вниз. Он насчитал двенадцать ступеней.

— Так. Сейчас посмотрим, что у нас там.

«Вот он, определяющий момент поисков», — подумал он, поднялся, опустил левую ногу на первую высеченную ступеньку и уверенно стал спускаться.

Здесь израильтянину тоже было тесно: пришлось сгибаться и идти боком меж вырубленных стен. Луч фонаря скакал по рубцам, оставленным на скале долотом.

Когда римские легионы прокатились по Кумрану, они сожгли поселение, а его обитателей вырезали. И хотя нападение было, по сути, внезапным, ессеям удалось спрятать наиболее ценные свитки в этих пустынных горах, ставших «мемориальными капсулами», сохранившими их наследие. Но ни в одной из пещер Кумрана не было таких подземных комнат. И с какой целью так тщательно замуровали эту?

«Чем таким здесь могли заниматься ессеи?» — гадал археолог.

Кровь Амита наполнилась адреналином, когда он преодолел последние три ступени. Он намеренно закрыл глаза и, досчитав до трех, поднял фонарь на уровень груди.

От увиденного у него перехватило дыхание.

6

Белфаст, Ирландия

Минуло почти три месяца с тех пор, как отец Патрик Донован взял в Ватикане творческий отпуск и вернулся в квартал своего детства в Белфасте. Не проходило и дня, чтобы он не думал о событиях, послуживших причиной его столь спешного отъезда.

И неудивительно.

В минувшем июне он представил государственному секретарю Ватикана кардиналу Антонио Сантелли подлинную рукопись первого века нашей эры, содержавшую документальный рассказ свидетеля пастырства Христа, его распятия и тайного захоронения под Храмовой горой в Иерусалиме. Дабы упредить открытие бренных останков Иисуса Христа израильскими инженерами, которых направили изучать структурную целостность горы, кардинал нанял профессионального вора Сальваторе Конте, чтобы тот изъял реликвию «силовыми методами». Конте со своей командой наемников в этом преуспел, устроив перестрелку, в которой погибли тринадцать израильских солдат и полицейских.

Конте удалось благополучно переправить «трофей» в Ватикан, где Донован организовал конфиденциальную проверку подлинности, пригласив двух выдающихся ученых: итальянского судебного антрополога доктора Джованни Берсеи и американского генетика доктора Шарлотту Хеннеси.

Открытия ученых были ошеломляющими.

По завершении проекта кардинал Сантелли приказал Конте уничтожить все следы реликвии и тех, кто исследовал ее. Доктора Берсеи Конте убил в катакомбах, ловко обставив все как несчастный случай, но Шарлотте Хеннеси удалось бежать из Ватикана, прежде чем наемник добрался до нее. Когда Донован вместе с убийцей отправились на машине в сельскую местность Италии, чтобы уничтожить оссуарий, кости и реликты, Конте проболтался, что Шарлотта приговорена и не спасется даже в Штатах. В результате жестокой схватки с Конте Доновану все же удалось застрелить его.

Конечно же, после всего случившегося он был рад вернуться домой.

Здесь ему было хорошо: знакомая сырость, напитывающая прохладой воздух, плотное одеяло серых облаков, скрывшее от взгляда покатые вершины Кейвхилла, стальные волны реки Лаган.

Но радость возвращения домой была сладостно-горькой.

Доновану рассказали, что после добровольного разоружения Ирландской республиканской армии в 2005 году последние из его бывших одноклассников вместе с семьями снялись с насиженных мест в поисках лучшей жизни в больших городах — Дублине, Лондоне, Нью-Йорке. Еще он узнал, что в 2001-м его лучший друг Шин был заключен в тюрьму Лисбурна «Магаберри». Такой судьбы Донован сам едва избежал в юности.

Донован вместе с больным отцом Джеймсом, которому уже стукнуло восемьдесят один год, переехал в перестроенный дом с двумя спальнями, стоящий в ряду таких же стандартных домиков на Крумлин-роуд. Новое жилище находилось на том самом месте, где прежде стоял дом его детства, сожженный дотла бунтовавшими унионистами в 1969 году.

Почти все свое время Патрик тратил на то, что присматривал за милой старомодной закусочной отца, названной «Донован». Он проводил здесь много часов, как и в детстве: готовил сдачу у кассы, варил свежий кофе, смазывал маслом булочки, раскладывал газеты и пополнял холодильные прилавки. Рутина приносила ощущение душевного покоя и расслабленной теплоты.

Когда-то сладкоречивый постоянный клиент по имени Майкл воспользовался наивностью пятнадцатилетнего Патрика Донована и завербовал его в Ирландскую республиканскую армию курьером. Перед тем как восемнадцатилетний Донован поступил в семинарию, отец решил переименовать свое заведение в «Донован и сын». Ему, конечно, не хотелось терять такого помощника в бизнесе, но, прознав о том, как опасно манипулировал Майкл его единственным сыном, решил, подобно библейскому Аврааму, что лучше уж отдать своего отпрыска на службу Господу.

Целый месяц ушел у Донована на то, чтобы толком войти в курс дела: научиться «прокатывать» кредитки, управляться с современными кофеварками, вести дела с новым поколением торговцев. Первые две недели, сидя за прилавком, его наставлял папа — с лица старика не сходила улыбка под резиновыми трубками, тянущимися из ноздрей вниз к портативному резервуару с кислородом. Затем состояние отца резко ухудшилось, и он уже не выходил из дома. Так что Доновану пришлось целыми днями хозяйничать в закусочной, а спокойные тихие вечера играть в карты с отцом, потягивая виски, болтая о политике и о том, что днем происходило в лавке.

О событиях в Ватикане они не говорили никогда. Донован просто объяснил, что ему необходимо некоторое время, чтобы кое-что уладить.

В середине августа десятилетняя битва пожилого человека с эмфиземой окончилась. На отпевание в церковь Святого креста пришли немногочисленные соседи, старые приятели и десятки постоянных покупателей. Донован похоронил отца на кладбище Миллтаун рядом с его верной женой Клэр, почившей десять лет назад.

С той поры Доновану стало казаться, будто вместе с отцом он похоронил свое недавнее прошлое.

Так было до сегодняшнего дня.

Закусочная пустовала, когда незадолго до полудня вошли двое мужчин и уселись в конце стойки, поближе к двери.

Донован сложил «Эри пост» и направился поздороваться с посетителями. Он сразу обратил внимание, что они не местные. Скорее всего, туристы. Один был среднего роста и телосложения, второй же — высокий и мощный.

— Dia duit, — сказал Донован на гэльском[20] и быстро добавил: — Тор о’ the morn.[21]

Хотя двенадцать лет в Ватикане приглушили его ирландский акцент, Белфаст развязал ему язык, сделав речь менее сдержанной.

— Кофейку, парни?

— Кофейку б не помешало, — откликнулся тот, что помельче.

— Сейчас сделаем.

Донован схватил две чашки и поставил на стойку. Пока он снимал кофейник с конфорки, двое как по команде скинули намокшие плащи. Повернувшись к ним, он увидел, что на каждом была черная рубашка с белым квадратиком, прикрывающим пуговицу воротника. Священники.

Наполнив кружки, Донован спросил себя, знакомо ли ему плоское лицо того, что помельче, но ответа не нашел. Акцент, конечно, тоже был не местным.

— Сливки, сахар?

— Нет, спасибо, Патрик.

Здоровяк же просто помотал головой.

— Slainte,[22] — дружески кивнув, сказал Донован, бросив еще один взгляд на его воротничок. — Прошу прощения…

Он отошел на пару шагов вернуть кофейник на конфорку.

— …А мы знакомы?

— Нет, — ответил тот, что помельче.

Он мелкими глотками потягивал кофе, пар тянулся к его темным глазам.

— Но мы прибыли сюда по поручению Святого престола.

И Орландо представил своего коллегу как отца Петра Квятковски.

— Ясно, — проговорил Донован.