Похождения проклятых - Александр Трапезников

Но Алексей и Маша и так были уже на ногах.

— Бежим! — крикнула моя привыкшая к бегу невеста.

И мы все втроем вылетели в коридор. В дверях мы все-таки пропустили Машу вперед, будто опомнившись. А потом стали по-дурацки деликатничать, соревнуясь в благородстве.

— Прошу! — сказал я, посторонившись.

— Я — за вами, — ответил Алексей.

— Нет уж, только после вас!

— Никогда. Вы — первый!

— А вот дудки. Я вас умоляю.

А стены вокруг уже начали трещать, да и штукатурка посыпалась на головы.

— Олухи! — заорала с нижнего этажа Маша. — Скорее!

Голос ее как-то отрезвил нас. Я, позабыв про свое гостеприимство, довольно грубым пинком вытолкнул Алексея в холл, а через секунду мы уже неслись с ним вниз по лестнице. Но кастрюлю с геранью я все равно нежно прижимал к груди.

И мы успели выскочить на улицу, прежде чем фасад дома обрушился.

Сквозь время — в вечность

…Пятеро сыновей было у благоверного князя Даниила, и каждый воссел в граде своем: Георгий в Переяславле, Борис в Костроме, Александр в Вологде, Иоанн Калита в Москве и Афанасий, самый младший, в Новоторжске. Но вновь вдруг разгорелась распря за Великий престол, дух несправедливости и беззакония витал над Русью. В кровавой брани сошлись Георгий и князь Тверской Михаил. Дважды ездили они в Золотую Орду за ярлыком на княжение. Вначале Великий престол достался Михаилу. А за Георгия хан Узбек выдал замуж свою любимую сестру Кончаку. Возомнился тот и помутился разумом, отпал от христианских заповедей, стал совершать гнусные злодеяния: зарезал Рязанского князя Константина, бывшего у него в плену, наушничал и клеветал Узбеку на Михаила и своих братьев, повел войско татарское с воеводой Кавгадыем на Тверь.

Собрал на совет князь Михаил бояр и священство и спросил:

— Георгий ищет головы моей, терзаясь злобой, нету в нем того благочестия, как в родителе его, но кто из нас более виновен в распре и кто достоин великого княжения?

— Ты, государь, прав перед лицом Божиим, — отвечали ему, — возьми меч праведный и иди на врага. С тобою Бог и верные слуги, готовые умереть за доброго князя.

— Не за меня одного, — сказал он, — но за множество людей невинных, лишаемых крова отеческого, свободы и жизни.

В кровопролитной брани Михаил побил Георгия, обратил его в бегство, освободил много невольников да еще пленил Кавгадыя с Кончакой. Но вскорости отпустил их с богатыми дарами к хану. А по дороге домой любимая сестра Узбека внезапно скончалась. Этим-то и воспользовался коварный и злонамеренный Георгий, обвинил в смерти ее Михаила, стал требовать его на суд в Орду. Вельмож ханских он уже успел подкупить и настроить в свою пользу. И жена и дети умоляли Тверского князя не ездить в татарское логово. Михаил же, исповедуясь перед духовником своим, открыл ему мысль тайную: Я всегда любил Отечество, но не мог прекратить наших злобных междоусобий; буду доволен, если хотя смерть моя успокоит землю Русскую.

В Орде князя Михаила заковали в цепи и наложили на шею его колодку. Волочили по земле, позорили, пока неправедные судьи, в числе коих был и Кавгадый, не вынесли ему смертный приговор. Разрешили лишь причаститься перед казнью. Взяв у игумена Псалтирь, князь раскрыл книгу и прочел: Сердце мое смятеся во мне, и боязнь смерти нападе на мя. Невольно душа его содрогнулась от сих слов. Но игумен сказал ему:

— В том же псалме написано: Возверзи на Господа печаль свою. Кто даст ми криле, яко голубине, и полещу и почию?

А палачи уже подошли к нему, впереди выступали Георгий и Кавгадый. Все отступили от Тверского князя, один он стоял и молился молча. Убийцы повергли его на землю, мучили и били пятами, потом вонзили острый нож в ребра и вырезали сердце. И было это 22 ноября 1319 года. Тело святого страстотерпца-мученика лежало нагое несколько дней, пока нечестивый Георгий не снизошел отправить его в Москву. В обители, устроенной еще великим князем Даниилом Московским, сняли крышку с гроба, и весь народ православный с несказанной радостью увидел целость мощей Михаила, не поврежденных ни дальним путем, ни пятимесячным лежанием в могиле. Так, отечестволюбивый князь вошел в сонм русских святых восслед за благоверным сродственником своим Даниилом.

Вскоре погибли и хан Узбек, и Кавгадый, а жестокого Георгия наказало Провидение Божие. Встретил его сын Михаила Димитрий, прозванный Грозные Очи, и вонзил меч по самую рукоятку ему в грудь. Но и сам был казнен в Орде. Великое же княжение на Руси досталось Иоанну Калите, при котором неотлучно находился любимый брат его Афанасий Новоторжский. Мир и тишина тогда воцарились на земле Русской, татары перестали опустошать города и села и на сорок лет православные избавились от истомы и насилия. Земледельцы могли спокойно трудиться на нивах, купцы — ездить с товарами по городам, бояре — наслаждаться избытком. Москва тогда еще больше возвысилась, сделалась настоящим сердцем России, истинной матерью городов русских…

Глава вторая

В утренних телевизионных новостях уже во второй раз оперативно рассказывали об обрушении пятиэтажного дома по Байкальской улице. Вернее, развалился не весь дом, а лишь четыре секции во втором подъезде. Вместе с балконами, кухнями и частью жилых комнат. Обнажилась внутренность квартир, словно сдернули занавес перед началом какого-то спектакля из жизни московских обывателей. Декорации были еще те: опрокинутые шкафы и стулья, разбросанное повсюду барахло, взлохмаченные полуголые жильцы с испуганными лицами. Внизу — куча бетона и искореженная арматура. И почему-то очень много собак, сбежавшихся со всей округи.

— Есть жертвы, — несколько раз повторяла ведущая съемочной бригады, молодая бабешка с дурковатой ухмылкой, не сходившей с ее смазливой рожицы. — Точных данных у нас нет, но жертвы непременно есть, можно не сомневаться. Мы уже спрашивали у представителя МЧС: что же это могло быть? И вот какой ответ получили. Это не похоже на взрыв бытового газа, как думали первоначально. Вряд ли стоит вести речь и о террористическом акте. Есть версия, что на обрушение дома повлияло строительство рядом, буквально в ста метрах отсюда, станции метрополитена. Работы там сейчас полностью прекращены. Очевидно, они велись с какими-то техническими нарушениями. А дом построен еще при советской власти и явно нуждался в капитальном ремонте. Но существует, как нам объяснили специалисты, еще одна теория. Сейсмическая. Многие в этом районе Гольяново ощущали ночью какие-то толчки. Но почему пострадал только один дом? — бабешка выразительно уставилась в очко кинокамеры, продолжая ухмыляться как-то даже обиженно, будто негодуя за столь малые разрушения. А мне показалось, что она смотрит прямо на меня и вопрос этот адресован именно мне и моим ночным спутникам. Они сидели рядом и молчали. Маша нервно курила, а Алексей оглаживал бороду. Час назад мы уже видели эту передачу в предыдущих новостях.

— Начало землетрясения в Москве? — спросила ведущая, чуть ли не радостно. — Мы не можем сейчас дать полного и обстоятельного ответа на этот вопрос. Дождемся приезда более компетентных и официальных лиц. Нам уже сказали, что сам мэр Москвы должен приехать с минуты на минуту. А пока расспросим очевидцев происшествия. Ну хотя бы… вот этого мужчину.

Камера развернулась и остановилась на человеке среднего роста, прижимавшего к груди кастрюлю с геранью. Это был я. А за моей спиной стояли Маша и Алексей, обнявшись. Выглядели они неважно. Впрочем, как и сам я — испуганно и растерянно.

— Вы ведь жилец этого дома? — спросила у меня бабешка, тыча микрофон в зубы. — Вы спали, когда начались толчки? Как вы успели выскочить? Что чувствовали? Кто-нибудь из вашей семьи остался? Вам нужна медицинская помощь? Зачем вы захватили с собой герань?

На экране телевизора я открыл рот, как рыба на берегу, но ответить ничего не успел. А очень хотелось. Послать бабешку куда подальше. Хотя я и не сторонник матерных слов. Но передо мной лежали развалины моей квартиры. И еще были слышны стоны из-под бетонных плит. Там уже вовсю работали спасатели из МЧС.

— А вот и мэр, мэр приехал! — заверещала теледеваха и бросилась к кавалькаде черных машин.

Алексей встал и выключил телевизор.

— Сам Хозяин Москвы, собственной персоной, — произнес я. — Уважает погорельцев. Может, теперь и компенсацию выпишет. Аж в одну тысячу долларов. А где жить-то?

— Мы с вами уже знаем, кто подлинный Хозяин Москвы, — уточнил Алексей. — Даниил Московский. А жить, думаю, пока сможете и здесь. Владимир Ильич ведь не возражает. По-моему, очень славный и добрый человек.

Владимир Ильич — это не тот, который Ленин, а совсем даже наоборот — мой сумасшедший пенсионер сверху, Володя. Он вовремя подвернулся, когда мы стояли возле развалин четырех этажей нашего дома. Я тогда еще спросил у Маши: