Под немецким ярмом - Василий Петрович Авенариус

Обе приникли ухом. Сквозь толстую дубовую дверь, притворявшуюся плотно, донесся все же довольно явственно раздраженный голос герцога:

— Еще раз повторяю, что такова воля государыни! А я даю вам еще на выбор того или другого.

— Да не хочу я ни того, ни другого! — крикнула в отчаянии принцесса.

— Воля государыни! — повторил Бирон. — И решение свое вы должны обявить мне сейчас же. Итак?

В ответ послышалось как будто рыдание.

— Изверг!.. — пробормотала Юлиана и сорвалась с дивана.

Она схватилась уже за ручку двери, но вдруг отлетела назад и заняла свое прежнее место на диване.

— Что такое? — спросила Лилли.

— Он сейчас выйдет.

В самом деле, дверь с шумом распахнулась, и временщик не вышел, а выбежал от принцессы. Вид y него был положительно страшный: это был бешеный зверь, но не лев, гордый царь пустыни, а матерый бык, приведенный в ярость красным платком. Когда он пробежал мимо, Юлиана и Лилли возвратились к принцессе.

Анна Леопольдовна лежала распростертой на своей отоманке, уткнувшись лицом в вышитую подушку. Плечи ее нервно вздрагивали.

Юлиана первым делом пошла в соседний покой за валериановыми каплями: Лилли узнала их тотчас по резкому запаху, который распространился по комнате. Когда же капли оказали на плачущую свое успокоительное действие, фрейлина не замедлила справиться, что ее так расстроило.

— Все кончено… — был безнадежный ответ.

— Т.-е. как так кончено?

— А так, что я выхожу замуж.

— За принца Антона-Ульриха?

— Ну да… Ах ты, Боже мой, Боже мой!

— Но как же это, скажите, герцогу удалось все же убедить вас?

— Он принес мне категорическое повеление тетушки. Доктора дают ей ведь не более двух лет жизни; так она хочет, чтобы еще до ее смерти y меня был сын — будущий император…

— Чтобы таким образом при ней еще русский трон был твердо упрочен? Желание государыни, ваше высочество, вполне понятно, и откладывать дело, действительно, уже не приходится. Но чего я все-таки не понимаю: отчего герцог после своей успешной миссии вышел от вас таким рассерженным?

— Да представь себе, Юлиана, наглость: "Не хотите вы, — говорить, — принца брауншвейгского, так возьмите принца курляндского". Я сначала даже не поняла.

" — Какого такого? говорю.

" — А старшего сына моего, Петра.

" — Да ему, говорю, — всего ведь пятнадцать лет!

" — Но он уже ротмистр кирасирского полка.

" — Ротмистр, который потешается тем, что обливает дамам платья чернилами, а с мужчин срывает парики! Нет, говорю, если уж выбирать из двух зол, то лучше взять меньшее: вместо мальчика-ротмистра, взрослого генерала".

— И увенчанного уже на войне лаврами, — досказала Юлиана: — за свою храбрость принц Антон-Ульрих заслужил ведь два высших ордена: Александра Невского и Андрее Первозванного.

— "За свою храбрость"? Такой робкий человек не может быть храбрым. Он не похож даже на мужчину!

— Да, с дамами он несколько застенчив, — потому, может быть, что заикается. Но собой он очень и очень недурен…

— Перестань, пожалуйста, Юлиана! С чего ты взяла мне его расхваливать?

— Да раз он делается вашим супругом, так надо же вам показать его и с светлых сторон.

— То-то, что он для меня черезчур уже светел: совершенный блондин, даже ресницы белые!

— Но блондины и раньше были вашею слабостью; ведь и некий дрезденский рыцарь далеко не брюнет…

— Ты, Юлиана, точно еще насмехаешься надо мной.

— Служить вам может некоторым утешением, что участь вашу разделяют почти все коронованные особы; хоть бы вот молодая королева прусская, Елисавета-Христина.

— Но y той супруг — не чета Антону-Ульриху Фридриха II уважает вся Европа.

— Тем хуже: он не выносит вида своей супруги, с которой его насильно повенчали, встречается с нею только в торжественных случаях, а она, бедная, говорить, его все-таки, безумно любить, изнываеть по нем! Вот это, точно, не дай уж Бог. А когда же, скажите ваша свадьба?

— Не знаю и знать не желаю! Вот наша доля — доля принцесс крови… Ах, и ты еще здесь, Лилли? Блогодари Бога, моя милая, что ты не принцесса, что можешь вытти раз замуж за человека, которого всем сердцем любишь!

V. Ha смарку

Хотя принцесса Анна Леопольдовна с принцем брауншвейгским (точнее говоря, брауншвейг-беверн-люнебургским) Антоном-Ульрихом оффициально еще и не обручились, но с другого же дня ни для кого при Дворе не было уже тайной, что негласная помолвка состоялась, и что таким образом вопрос об этом браке, много лет уже назад задуманном императрицею, решен безповоротно. Все интересы придворных вращались теперь около предстоящого брачного торжества и ожидаемых с ним всевозможных празднеств. На ту же тему беседовали меж собой и два молодых камер-юнкера цесаревны Елисаветы Петровны, братья Шуваловы, сидя y себя дома под вечер за ломберным столом.

Карточная игра, преимущественно азартная — в банк-"фараон", в «бириби», в «ла-муш» и в «квинтич» (от французского название "quine") в ту пору при нашем Дворе процветала. Как только выдавался свободный вечер, ломберные столы расставлялись попеременно то в собственных покоях императрицы, то y герцога курляндского, то y его доброго приетеля, второго кабинет-министра, графа Остермана. В "русском лагере" карты составляли также самое обыденное развлечение. Главный столп русской партии, первый кабинет-министр Волынский, за массою государственных дел, реже других увлекался игрой. Сама же цесаревна играла очень охотно, и ее придворная молодежь питала ту же слабость. Если почему-либо в елисаветинском дворце не устраивалось игры, то зеленый стол открывался верно y кого-нибудь из ее сторонников.

В описываемый вечер обычные партнеры Шуваловых еще не прибыли, но, в ожидании их, братья забавлялись игрой вдвоем, — пока, впрочем, игрой не азартной, а «коммерческой» — в пикет.

— Ты, Петя, нынче что-то очень уж рассеен, — говорил старший брат, Александр Иванович, записывая свой выигрыш мелом и тасуя затем колоду: — разносишь четырнадцать дам! В голове y тебя верно опять пятнадцатая дама?

— Ты думаешь: Юлиана Менгден? — отозвался Петр Иванович. — Нет, если я и приударяю за нею, то больше для фигуры, чтобы быть всегда au courant на счет всего, что творится в их лагере. Вертится в голове y меня все этот марьяж принцессы! Какое положение займет наша цесаревна? Доселе ей, родной дочери Великого Петра, были равные онёры с принцессой. Отныне же принцесса выдвигается на первый план, становится полноправною наследницей престола.

— Буде y нее не родится сын, наперед уже предназначенный быть императором,

— Да не все ли это одно?

— До совершеннолетие опекать его будет она же, мамаша. Но при ее вялом темпераменте Бирон живо приберет правление к рукам и станет