Шумерские ночи. Том 3 (СИ) - Рудазов Александр

Креол слушал сначала с интересом, а потом с изумлением, и оно нарастало с каждой минутой. Он знал, конечно, что все варвары поклоняются ложным богам, но праквантеки, оказалось, поклоняются… демонам.

О, Креол знал все эти имена, он даже слишком хорошо их знал. Это имена лордов-демонов Хвитачи — тех, что из Дома Боли. Что же до Владыки Черепов, то это одно из имен Нергала… что ж, хотя бы один из богов Праквантеша — бог истинный, но далеко не самый приятный и благосклонный.

— Великих Темных? — задумчиво повторил маг. — Ты не находишь, что это звучит несколько мрачновато?

— Почему? — не понял жрец.

Креол только хмыкнул. Ладно, не его это дело. Пусть хоть Ктулху поклоняются, не ради переубеждения глупцов Креол пересек океан. Он и так давно усвоил, что бесполезно и бессмысленно спорить с глупцами.

Их лучше просто бить, если они мешают тебе или раздражают.

Но данный глупец Креола ничем не раздражал, да и глупцом был только в том, каким богам поклонялся, а за пределами сего — довольно приятным и рассудительным человеком. Креол даже научил его игре в шек-трак, а Эйм-Тули Креола — похожей игре на доске. Вместо костяных фишек там использовались разноцветные бобы, а вместо шестигранных зар — пятигранный волчок, но в остальном было много общего.

— … Тай-Кер?.. — немного невнятно повторил Эйм-Тули, крутя волчок и передвигая один из бобов. — Кщанена, я знать Тай-Кер. Я знавать для ты он. Говорить, ты шмер хорош.

— Радостно, брат, — кивнул Креол, пытаясь налить себе маисовой сикеры из пустого кувшина. — Хороший ты быть. Вода?

Хитагайца оказался некрепок и давно лежал под столом, так что Эйм-Тули говорил на шумерском, а Креол — на праквантешском.

…Утро ворвалось в жизнь Креола злым и жестоким гостем. Лучи Уту-Шамаша обожгли глаза мага сквозь веки, и тот застонал от ненависти ко всему сущему. Пересохшими губами он произнес заклятие Снятия Похмелья, сбросил с живота распластавшегося на нем Хубаксиса и попытался вспомнить, что говорил и делал вчера вечером, когда мир казался прекрасным местом, а весь этот бесполезный помет из задницы Пазузу — его, Креола, добрыми друзьями.

— Доброе утро, хозяин! — жизнерадостно воскликнул Хубаксис.

— Для кого-то оно доброе, конечно, — буркнул Креол, пиная спящего на циновке Хитагайцу. — Вставай, отрыжка Нергала, мне нужен твой язык.

— Может, лучше купить на рынке язык тапира⁈ — резко открыл глаза певец. — Или раба!

Креол пнул его еще раз.

Сегодня маг впервые отправился в центр Куа-Текен-Тукана, древнего города Солнца и Луны. В самое сердце империи Праквантеш, к самым высоким зиккуратам, где царствуют жрецы-маги, что поклоняются кошмарным демонам Хвитачи.

Креол решил, что если Тай-Кер или еще кто-нибудь из местных архимагов умеет этих тварей призывать или еще как-нибудь это использует, то он и это постарается выведать и поставить себе на службу. В книге Креола Урского немало демонов и других созданий, с которыми он в разное время заключал договоры или просто заставлял исполнять свои прихоти, но все это в основном незначительные, мелкие сущности. Вроде того же Хубаксиса.

С по-настоящему крупными и могущественными так просто не получается. За договор они требуют непомерную плату, а принудить их силой крайне сложно. Благодаря одной сделке, о которой Креол с каждым годом все сильнее жалел, в его распоряжении весь легион Элигора, а будучи жрецом-магом Мардука, он вправе призывать его Имена, но то и другое обставлено множеством условий и не может применяться по любому поводу.

И раз в одиннадцать лет — это очень-очень мало!

— Все вокруг меня — идиоты, — пробормотал Креол. — Но что еще хуже — я тоже идиот…

— Что-что, хозяин? — не расслышал Хубаксис.

— Я говорю, что ты идиот.

Идя по кварталу знатных людей, Креол ревниво сравнивал столицу Праквантеша с Вавилоном. Прежде во всех городах, где он бывал, сравнение было в пользу Вавилона… если не считать Бриарогена и Вабара, но это другие миры, они не в счет. Там магия победила темноту и невежество, там люди и джинны достигли того, чего вне всяких сомнений вскоре достигнет и Шумер… а джинны, кажется, уже перевалили через пик и теперь снова спускаются вниз.

Но Содом и Ме-им-пи Вавилону безусловно уступают, хотя тоже богатые и великие города.

Но Куа-Текен-Тукан… он величествен, Креол не мог не признать. Чем ближе к центру, тем выше здания, повсюду колоссальные строения… и лестницы, бесконечные лестницы. Чрево Тиамат, праквантеки вообще не берегут колени! Они зачем-то выстроили город на холмах, и улицы извиваются вверх и вниз, почти не имея ровных дорог, всюду ступени, всюду подъемы и спуски!..

Но праквантекам будто и этого недостаточно. Свои здания они возводят не на уровне земли, а сначала делают высоченные фундаменты. Вход в дом находится не снизу, как у всех нормальных людей, а сверху, под самой крышей, и ведут туда — дерьмо кутрубов! — те же самые каменные лестницы!

У них почему-то считается, что чем выше у тебя дом и длиннее лестница, тем ты сам выше над другими. Выходя из дома, праквантек желает видеть перед собой весь город. Видеть, как встает солнце — и он идет навстречу ему, спускаясь вниз, как небожитель, нисходящий из эмпирий на презренную пыльную землю.

О, они украшают свои лестницы, это тоже считается важным и почетным. Вдоль них тянутся кадки с землей и целые висячие сады, там распускаются цветы и высятся целые деревья. Весь город утопает в растениях — провинциальным крестьянам он должен казаться воистину обителью богов.

Однако Креол наметанным глазом примечал следы упадка и вырождения. Их особенно много было в Семи Золотых Городах, на полуострове Солнца, но и здесь, в столице, они заметны. Видно, что самые великие здания построены давно и многие уже начинают разрушаться. Видно, что новые строения уступают старым. Что нынешние праквантеки — не чета своим предкам, сохранившим допотопные знания.

Но кое-что они все-таки сохранили по сей день. Кроме людей по улицам ходили каменные истуканы. Редкие, немногочисленные, но несомненные големы… хотя нет, это не големы. Ауры не такие, движения не те… Креол не увлекался големами, но знал толк и в них.

— О, я вижу, тебя заинтересовали наши автоматы, — сказал Эйм-Тули через Хитагайцу. — Искусство их создания почти утрачено, но время от времени их еще делают.

— Ты? — спросил Креол.

— Рад был бы ответить, что и я, но нет, мне такое не под силу. Так что не смогу ответить, как они устроены.

Креол кивнул и приостановился, разглядывая огромного, врытого в землю автомата, похожего не столько на ходячий кумир, сколько на… ну да, колодец. Пара его огромных ручищ медленно вращалась, и каждая была снабжена ковшами, поднимающими воду из земных недр. Достигнув верхнего уровня, ковши опрокидывались, и вода лилась обратно, однако по дороге часть ее забирали праквантеки. Женщины с кувшинами и большими тазами то и дело подходили к автомату, зачерпывая из ковшей свежую, холодную воду.

Креол с полминуты смотрел в равнодушное каменное лицо автомата. В пустые круглые глаза, вырезанные только ради украшения. Он весь был расписан узорами, расписан сложным орнаментом, в котором не было ни малейшей нужды.

— Один из самых сложных — и в то же время простых, — остановился рядом Эйм-Тули, а Хитагайца перевел его слова. — Он работает колодезным воротом с незапамятных времен. Еще когда мой прадед ползал на четвереньках, он уже стоял здесь, и был невероятно стар, и женщины брали из него воду.

— Как он устроен? — спросил Креол.

— Того не знаю, — ответил жрец, но маг уже прижал ладонь к холодному камню и сказал заклинание Познания Механизма.

Креол выучил его в Парифатской империи. Там была куча вещей, которые он не знал, как применять, так что заклятие пригождалось не раз и не два. Теперь оно снова пригодилось — Креолу в голову хлынули знания о том, как устроен этот голем… автомат.