Испытание страхом - Олег Рой

На миг я ощутил укол грусти – мне было жаль Олгу, хорошую и сильную девочку, жаль ее отца, которого мы все вместе вытащили из плена, выходит, на верную смерть. Мне даже Льдинку жаль было, хотя та ко мне, похоже, никаких добрых чувств не испытывала.

Но главное, что Нааме жива.

– Я должен лететь к ней! – заявил я. Баракка наконец оторвался от своего пространственного тетриса и скептически глянул на меня.

– Допустим, я даже дам тебе местную навигацию… конечно, я ее тебе не дам, приводной луч сразу же демаскирует базу, а это сейчас нам совсем ни к чему…

– Почему? – удивился я. Баракка вздохнул:

– Потому, что ты ничего не знаешь, Джон Сноу. Базу атаковали.

Я фыркнул:

– Cool story, bro…

– Нарываешься на штраф, чувак, – ответил Баракка. – Я тебе куратор, а не кореш из цепочки. Но хрен с тобой, отнесу это на пережитую тобой бэпэтэ[6]. Атаковали не только вас – все четыре группы в поле, и, как я сказал, «Изиду». Да и «Озирису» прилетело, но тут они зубы обломали – Лорд из них сделал форшмак с талым снегом, похоронил пару «Ковчегов» вместе с той телегой, на которой их всех привезли. Мы отбились, потеряв, правда, шестерых учеников… восьмерых, если считать Олгу с отцом. Леди Лед я не считаю, раз уж Апистия сказала, что поставит ее на ноги, значит, так оно и будет.

Ах, бэпэтэ…

– Так с чего тогда весь хипеж? – спросил я, тыкая пальцем в один из турионов. Тот послушно пополз по коридору вслед за моим пальцем, но Баракка тут же шлепнул меня по руке и жестом вернул дрона на место:

– Поставь, где взял, стратег хренов. Хипеж оттого, что мы думаем, что вся эта атака – только разведка боем. Такое уже было…

– Где? – заинтересовался я. – Когда?

– Не твое со… – Баракка не закончил свою недвусмысленную фразу и продолжил: – Не имеет значения. Было, и все тут. У Проекта длинная история. В общем, я думаю, Лорд эвакуирует базу, а пока велено закупорить все дырки, развернуть системы обороны и делать вид, что мы местные пингвины, усек?

– То есть никакой навигационной привязки? – спросил я. Баракка кивнул. – А если я взлечу… без нее?

– На чем, на метле? – уточнил Баракка.

– На «Таннине», – сказал я. – Я… мы с ребятами захватили один «Таннин», и, по ходу, я его приручил.

Баракка хрюкнул:

– Чувак, ты на этом крокодиле на орбиту собрался, что ли? Крокодилы низко летают, даже в военное время.

– Вы не понимаете! – я чувствовал, что у меня на глаза наворачиваются слезы. – Мне надо быть рядом с ней! Вы говорите, что она ранена, может, ей плохо…

Баракка окончательно развернулся ко мне:

– Надин плохо? Малыш, сердце нашей Леди Н. выковано из оружейной стали. Ты зря так на нее запал, чувак, у нее тысяча лиц, тысяча имен…

– Тысяча мужчин, – продолжил я. – Да хоть миллион. Пусть я буду одним из миллиона. Пусть я… пусть мне достанется одна миллионная от ее чувства…

– Если достанется, – перебил меня Баракка. – Да хрен с тобой, юный Скайуокер, лети хоть к черту на рога. На кой вы только сдались Лорду, не пойму, от вас же одни проблемы. Лети, чтоб глаза мои тебя не видели!

– Спасибо, сэр, – поблагодарил я. Мне действительно хотелось плакать. Сердце из стали… Баракка знал Надин дольше, чем я знал белый свет, и, конечно, на чем-то основывал свои выводы. Но, когда я обнимал Надин, когда смотрел в ее глаза, я не замечал там блеска металла. В другое время – да, но не тогда, когда мы были вместе. Со мной она становилась другой. Меня все убеждали, что это – маска…

Да откуда они знают?! У Нааме тысяча лиц и тысяча имен – может быть, она никогда не показывала им своего настоящего лица и не говорила настоящего имени?

…очнулся я у дверей лифта. Решение отправиться на орбиту только окрепло. Я не думал о том, как смогу это сделать, с учетом того, что «Таннин» не приспособлен для орбитального полета, более того, в нем даже нет места для пассажира.

Я нажал сенсорную панель. Дверь лифта тотчас же открылась – и я увидел себя.

В лифте стоял Бракиэль, Элиаху Гольдблюм. Только он был обнажен, и кожа его оказалась черна, как космос за панорамными окнами «Левиафана».

Ночь неизменно собою сменяет день,Там, где есть свет, – непременно проляжет тень,За наслаждением часто приходит боль,Вечные сестры-близняшки: смерть и любовь.Но рук не опускай и не подымай,Если пришел октябрь – скоро настанет май,Если есть тень – значит, светит, как прежде, свет,Если темна ночь, то, значит, скоро рассвет…[7]

О том, что произошло, я узнал лишь на следующее утро после бессонной ночи, сладкой, словно райский нектар. Мы с Дарией были так счастливы в эту ночь… первая близость, наполненная нежностью до краев, у нее не оказалось ничего общего с тем, что я видел в фильмах определенного свойства, ничего общего с тем, что у меня было до того с другими девочками, но, факн’щит, ничего лучше этого я не знал. В какой-то момент мы словно слились, словно стали единым целым, нас не разделяло ничего, и больше не стало Джинна и Дарии, не стало Поля МакДи и Адрастеи Филлиппуссис. Было какое-то новое существо, я и она одновременно. И нам так не хотелось разделяться, не хотелось становиться самими собою…

Но ни ночь, ни день не могут быть вечными. Заканчивается даже полярная ночь, чтобы смениться не менее долгим полярным днем, и наоборот. И эта ночь закончилась тоже…

Купер деликатно откашлялся:

– Прошу прощения, что прерываю ваше уединение, но к вам посетитель.

Дария тут же стала натягивать на себя комбинезон. Я медлил:

– Кто?

– Бракиэль, – ответил Купер. – В принципе, он может не заходить, но велел вам передать, что через час у цепочки сбор в Зале Собраний.

– Хорошо, – откликнулся я. – Передай ему, что мы будем.

– Принято, – сказал Купер. Дария прильнула ко мне:

– Джинн… мне страшно.

Я понимал, почему. Мне тоже было страшно. Вчера мы фактически бежали от того, что произошло. Мы не знали, что со Льдинкой, с Олгой, с ее отцом. Или знали? Может быть, наоборот, мы слишком хорошо знали это и потому бежали?

Странно даже представить, что их больше нет. Странно и страшно.

Я обнял Дарию:

– Не надо бояться, – я понимал, как глупо это звучит, но ничего другого просто не мог сказать. – Давай не будем бояться, хорошо?

– Я попробую, – вздохнула она. – Но мне все равно страшно.

Она подошла к стене и коснулась ее. Стена стала зеркальной.

– Мне надо привести себя в порядок, – произнесла девушка. Я отвернулся, но она, заметив это, добавила: – Можешь не отворачиваться. Между нами больше нет тайн, тебе не кажется?

Я кивнул, с удивлением понимая, что она права. Да, мы разомкнули объятия, но по-прежнему оставались одним целым…

Призрак уже был в Зале, когда туда пришли мы с Дарией:

– Где вас носит? – спросил он без своего привычного che cazza. – Если бы не моя фича, я бы глаз не сомкнул от волнения. Тут такое творится!

– А ты поспал? – спросил я.

– Хрен там, – ответил Призрак. – Прикорнул на пару часов. Мы с Куинни всю ночь пытались понять, что, cazzarolla, творится. Да еще и вы все пропали…

– И что вам удалось узнать? – спросил я. Тем временем на горизонте появилась Куинни, а вот Фредди с Тенью не было.

– Во-первых, на базу напали, причем не только на нашу группу, – принялся перечислять Призрак. – Атаковали с разных сторон, шесть участников Проекта погибли.

– Из разных групп, – добавила Куинни.

– А про наших что-то узнали? – нетерпеливо спросила Дария. Куинни смущенно потупилась, а Призрак сказал:

– По обычным каналам почти ничего. Говорят, «Изида» сбита, но ничего больше этого сказать не могу. Может, Бракиэль что-то знает, но…

– Я пыталась с ним связаться, – сказала Куинни, – через фичу, но не смогла.

– Плохо, – кивнул я. – Он нам сообщил об общем сборе, но мы так его и не расспросили, – я почувствовал, что краснею, и попытался отвлечь от этого внимание. – А где Фредди с Тенью?

– Здесь, – ответил Фредди (никто из нас не заметил, как они подошли… интересно, почему?). Тень стояла рядом и выглядела чуть получше, чем вчера, если не считать синяка на шее. Интересно, где ее так приложило? – Но у нас тоже ничего нового, Бракиэль нас разбудил, но мы сами с ним, кхм, не говорили.

Я бросил на Фредди понимающий взгляд и наткнулся на такой же с его стороны. Мы синхронно отвели глаза. Тень кашлянула, как мне показалось, смущенно.

– Какие вы нелюбопытные, cazzarolla, – раздраженно сказал Призрак. – Остается ждать Бракиэля…

– Или поверить мне, – добавила Куинни.

– Ты сама себе не веришь, – возразил Призрак.

– О чем это вы? – спросил я. Призрак и Королева переглянулись.

– Ну, говори уже, колдуй, баба, колдуй, дед, – буркнул Призрак. Куинни отвесила ему затрещину.

– В общем, – сказала она, – я с недавних пор стала интересоваться магией. У нас в Родезии многие верят в… в общем, у шаманов работы всегда хватает, даже в деловом центре. Я раньше считала все это туфтой на постном масле, но девочки не дадут соврать – мои песни, например, действительно помогают.