Все оттенки боли - Наталья Штурм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ладно, забудь, хочешь монпансье дам? У меня целая коробка от твоих поклонников.
— Ну что делать, давай! — тихо улыбнулась я. — Честно же заработано.
— Забудь ты свое «честно заработано»! Сейчас время другое — скоро никто честно зарабатывать не будет. Вот увидишь!
— И что, всех расстреливать будут? — удивилась я.
— Нет, все воровать будут.
Мужик с боковой полки так бурно храпел, что последних слов я практически не расслышала. Просто по уверенной интонации поняла, что мы на пороге больших перемен.
Глава 2
Игры на доверие
Утром бабушки вручили нам старую газету с тезисами апрельского пленума ЦК КПСС и посоветовали сложить туда остаток провианта, чтобы не заветрилось.
Нашим багажом был единственный пакет «Дикий пляж», чужой горшок и пачка денег, которые Светка приколола с тыльной стороны лифчика. Ее грудь плавно вздымалась купюрами, и от подруги исходило тепло.
Сердобольные старушки на прощание подарили нам булавку и собственный тезис:
— Главное в жизни, чтобы один день был похож на другой!
Светку вырвало в туалете от тезиса, а может, от обилия водки накануне. Но расстались мы с бабушками хорошо — ночной рассказ про расстрелянного директора сделал нас более чуткими к живым.
На перроне вокзала Феодосии нервничала «горшочница». Тетка резво бегала вдоль вагонов, останавливалась, крутила башкой, вытирала пот косынкой и снова начинала бегать туда-сюда, как будто отлавливала нас.
Все окна были закупорены, и мы не могли крикнуть ей. А она так волновалась, словно мы везли не детский эмалированный горшок с грибком, а сало, инкрустированное бриллиантами.
Едва Светка показалась в тамбуре, брезгливо держа в вытянутой руке детский туалет, хозяйка бросилась к нам с криком: «Слава богу!»
— Это мы должны сказать «слава богу!», — неожиданно ворчливо произнесла Светка, удерживая горшок в метре от себя.
Они так и тянули его: тетка на себя, Светка — не отдавала. В результате дама отвоевала крышку и в недоумении уставилась на Светку.
— Нам в Москве сказали, что вы берете постояльцев. Недорого. Услуга за услугу, — продолжала удивлять Светка, и я в который раз подивилась ее изобретательности.
— Ну, я беру, конечно… но… даже не знаю, — сильно растерялась хозяйка. — Сама я с Коктебеля… тьфу, с Планерского, но работаю на «железке» в Феодосии. Можете сами поихати ко мене до хаты, я адрес напишу и записку доче отправлю, щоб приняла вас.
— Это для нее горшок? — отреагировала я на слово «дочь». Раз дочь — значит, ребенок. Раз ребенок — значит, горшок. Ничего сложного.
— Да не-е! Це для внучки! Доча родила, а дитя горшки не признает. Вот и заказываем з Москви, может, цей сподобится. А то срется, а у нас жильцы…
— Что?! — переспросила Светка в ужасе.
— Та гавном несет, як из параши. Така маленька и така засранка.
Я сначала обрадовалась, что мы так быстро решили проблему с жильем. Но Светка туалетную тему восприняла брезгливо и снова отправилась тошнить в кусты.
Наконец зеленая от конвульсий Светка оклемалась, и мы пошлепали к стоянке такси.
— Может, лучше на автобусе? — предложила я из соображений экономии.
На автобусной остановке стояла липкая очередь из психованных людей с рвущимися сумками и рыдающими детьми. Возле касс была отдельная очередь, где люди, как колорадские жуки, лезли друг другу на головы, пытаясь урвать билеты первыми.
Когда подошел дряхлый автобусик, обе очереди мгновенно смешались, и началась истеричная давка. Где, кто или что, нельзя было разобрать в свалке отдыхающих.
— Я не вижу нас в этой толпе, — пафосно произнесла Светка и стала искать стоянку такси.
Но там тоже была очередь. Правда, менее нервная. Но более конкретная.
— Куда лезешь?! — громко, чтобы все слышали, сказал мужчина с беременной женой и четырьмя дочками. — Не видишь, очередь?! Думаешь, одна такая умная? Мы здесь уже три часа стоим! Ишь, нарядилась…
— Профурсетка! — определила следующая за ними тетка с болонкой.
— Да, мы только спросить хотели, — начала я мирно.
Но тут Светка, которая сперва растерялась от напора недружелюбной массы, вдруг вспомнила, что она — особенная.
— Вам не нравится мое платье? Отлично!
С этими словами она надорвала обеими руками подол платья-марлевки канареечного цвета, дернула в разные стороны, и потрясенной толпе предстало наглое мини до трусов.
— Проститутка! — завопил первый мужик и стал закрывать детям глаза.
— Да, я такая! — радостно сообщила Светка и кинула толпе кусок желтого «хвоста».
Вариантов доехать до Планерского вообще не оставалось.
— А если частника?
Это была последняя возможность уехать с автовокзала. Но частник ободрал бы нас как липку.
— Есть идея, — вдруг обрадовала Светка. — Мы сейчас садимся к частнику без очереди и без нервов. Ты — иностранка, ни слова не знаешь на русском. А я твоя сопровождающая из посольства. Когда приедем на место, скажем, что есть только три рубля. Конфликт с иностранной державой никому не нужен, и нас отпустят. Идет?
— Идет, — сразу согласилась я. — А на каком языке говорить?
— На непопулярном. Который здесь точно не знают.
— Но я могу говорить только на английском. И то с ошибками.
— Нет, на английском нельзя — частник может знать английский. Здесь же туристы! Говори на испанском, например.
— Молодец! — огорчилась я. — Как можно говорить на языке, который совсем не знаешь?!
Светка недолго думала:
— Очень просто. Главное уверенно.
Мужичок в кепке давно уже зазывно махал нам руками и головным убором, не подозревая, что подписывает себе смертный приговор.
Мы уселись в «Москвич», и Светка назвала адрес:
— Планерское. Центральная почта.
Мне очень хотелось спросить, почему она не дала ему бумажку с адресом хозяйки. Ведь от почты неизвестно сколько идти. Может, этот дом высоко в горах! А я в туфлях — ведь на работу же собиралась, а не на море.
Но портить замысел нельзя. Испанка так испанка. Но как говорить, когда не знаешь слов?
И тут я вспомнила одну фразу на испанском: «Эль ке да примейро да дос весес». Соседка по парте с тугой ширинкой перевела мне это как поговорку: «Кто даст один раз, тот даст дважды».
Замечательно — мы спасены! Нужно просто подставлять к каждому русскому слову одно испанское, и все!
— Эль почемудас почтас, блядас? — с невинным взором спросила я Светку.
Та соображала несколько секунд, потом вместо ответа начала икать. Я думала ее опять вырвет — нет, ржет, гадина. У нее каблуков нет — как знала, что после булочек с изюмом улетит в Крым…
— Подружка не русская? — поинтересовался водитель и зыркнул на меня в зеркало заднего вида.
— Испанка. Во время гражданской войны в Испании детей вывозили в нашу страну. Здесь она и появилась на свет. Дитя войны. Все время есть хочет, повсюду за ней еду вожу, что поделать — генетическая память…
С этими словами Светка вытащила из пакета «Дикий пляж» замурзанный последний пирожок и запихнула его мне в рот. Запить дала водкой, которую храпливый сосед с вонючими носками сунул нам в благодарность за фольклорные «сисечки».
Пока я с круглыми глазами жевала эту отраву, Светка шептала мне на ухо:
— Дура, ты хочешь, чтобы он знал наш адрес? Зачем тогда вся эта комедия? Давай сразу скажем, что мы две аферистки и не хотим платить за такси. Вот в этом случае ты точно ноги по колени сотрешь, пока до хаты допиндохаешь.
— А она понимает русский язык? — прислушался к нашему шепоту водила.
— Нет, ни слова. Тупая совсем, — легко ответила Светка.
Я чуть не треснула ее кулаком по башке — это ж надо так обнаглеть! Можно же как-то мягче играть, без оскорблений. Ведь и ответить не могу — ну, если только на «испанском».
Но я не успела отомстить. Мужик явно скучал за баранкой и попросил нас поболтать. Просто, чтобы не ехать в тишине.
Мой реванш настал. С ехидством я кинула ей на колени обмасленную пирожками газету с тезисами апрельского пленума ЦК КПСС.
— Эль задача-с ускорения-с роста-с вполне-с выполнима-с, если-с в центр-с всей-с нашей-с работы-с поставить интенсификацию-с и ускорение-с научно-технического прогресса-сас, тьфу…
Взмокшая от напряжения Светка совсем запуталась, и чтобы выручить замысел, я громко сказала:
— Горбачев! Перестройка! Ускорение!
Мужик радостно хлопнул по рулю:
— Видали, как наблатыкалась! Тупая, а соображает!
До конца пути подруга с водилой болтали о политике, а я лишь рефреном периодически поддакивала:
— Перестройка! Горбачев! Оле! Оле-оле-оле!
Мы доехали до центра Планерского, и мужик взял с нас всего три рубля. Сказал, что давно не бомбил в такой веселой компании.
Я на радостях запела «Бэсамэ мучо», но Светка утащила меня, потому что у нее было хорошо развито чувство меры.