Самопознание - Павел Петрович Дивненко

Я порылся в фотографиях и удивился – мне казалось, что мы устраивали его совсем недавно, в конце лета, а судя по дате фотографий оказалось, что в начале мая. За лето я не смог вспомнить практически ничего. Наша компания давно уже разбрелась в разные стороны и мы выходили с друзьями поздним вечером вдвоем или максимум втроем с пивом, унылым настроением и полным отсутствием каких-либо новостей. Иногда вообще не вылазили из дома. Да, лето было отстойным. Я даже не заметил как оно началось и как оно закончилось. Я впал в какой-то единый поток течения и уже не обращал на время внимания.

Мне показалось, что в своих мыслях я наткнулся на какую-то истину, таблетку от тоски, безделья и одиночества. Было ощущение, что я вот-вот дойду и до рецепта своего исцеления. Но нет. Это были просто мысли, как обычно, они только вызывают жалость к себе, но решения никакого не предлагают. Я так и не смог определить, что мне нужно изменить в себе и образе жизни, хочу ли я это менять и вообще во мне ли дело. Своими мыслями я только навредил – мне стало жутко грустно.

За компьютером делать мне было больше нечего и я его выключил. Он пошумел еще с минуту (постоянно долго выключается!) и утих. В комнате зависла абсолютная тишина.

Посмотрел на часы. Пол второго. Время тянулось как никогда.

5.

Наступал вечер. Темнеть стало немного раньше, к тому же эти тучи совсем перестали пропускать свет. Как раз то, что мне было нужно, исходя из своего состояния. Хотя более позитивная обстановка вполне вероятно чуть-чуть изменила бы настроение.

Я решил, что не буду дожидаться родителей и пойду на улицу, а потом уже с кем-нибудь созвонюсь и встречусь. Дома сидеть мне уже порядком осточертело. Мелькнула мысль, что забыл поесть. Желудок недовольно заурчал, но я стукнул себя ладонью по животу, и он заткнулся.

Мне не хотелось снова надевать свои мешковатые штаны, поэтому я открыл шкаф и стал искать другие. Почему-то я был уверен, что у меня есть еще. И был прав. Я нашел старые, неизвестно когда купленные джинсы серого цвета. Они были изрядно потертые, но главное были мне по размеру. Ремень мне не понадобился, но я все-равно его вдернул. Сверху решил надеть балахон, который когда-то брал у Паши, но так и не отдал. Помню, в тот вечер вдруг стало жутко холодно, а на мне была только тонкая рубашка. Тогда Паша дружелюбно предложил мне его. Балахон был черного цвета, практически без каких-либо надписей. Только на груди была небольшая темно-зеленая нашивка, изображающая четырехлепестковый клевер. Меня это устраивало – удача никогда не бывает лишней. Особенно сегодня, так как день как-то с самого утра не заладился и не хотелось бы и вечер провести в таком же унылом духе.

Я открыл свою копилку, выгреб все скопившиеся деньги. Подчистую. Даже мелочь всю выгреб, кроме разве что совсем уж мелких монет – от них толку никакого.

В принципе, я уже знал куда я хочу пойти. Мне смущала погода, но что поделать – душа просила. Поэтому я подошел к кровати, сдернул плед и положил его к себе в сумку. Она заметно раздулась.

Я еще раз окинул взглядом комнату. Вроде бы все взял, не хотелось бы возвращаться из-за какого-нибудь пустяка. Комната почему-то выглядела пустой и холодной, было ощущение, что в ней уже давно никто не жил.

“Как это никто”, – подумал я. – “Здесь же был я!”

Я всегда считал, что у меня возмутительный хаос в комнате, но оказалось, что это не так – мебели явно не хватало, картин или плакатов у меня никогда не было, цветов и подавно. Все было просто и ясно, что бы я себе раньше там не представлял – никакого творческого беспорядка у меня и в помине не было. Обидно!

Пытаясь отогнать непонятное чувство, я закрыл за собой дверь и спустился вниз. Кодовая дверь поддалась очень легко – кто-то опять сломал замок. Выйдя на улицу, я вдохнул прохладный свежий воздух и, вопреки своим планам, сразу же отправился в ближайший магазин. Там я купил полтора литра дешевого, но вкусного пива и две пачки сигарет. Уверен был, что курить буду много.

Мобильный телефон молчал как могила. Я направился к своей бывшей школе и встал в темный угол курилки. Вообще, я хотел сразу отправится на крышу двенадцатиэтажки, но почему-то не решался. Только вы там не подумайте! Никаких мыслей о суициде у меня не было – родителей жалко. Просто мне очень нравится сидеть на крыше, а сегодня мне этого прям очень сильно захотелось.

Я открыл бутылку пива, сделал жадный глоток, потом еще один и закурил. Слава богу на улице ни души. Не хочу что бы меня видели бухающим в одиночку.

Мне хотелось, чтобы я был не один. Но говорить я не был настроен. Достаточно просто живого существа, стоявшего бы рядом со мной и пьющего пиво. Возможно я бы послушал, о чем оно говорит. Я бы иногда кивал или даже посмеивался…

Да-да, не думайте, что я не заметил, что в последнее время (в течение нескольких месяцев, я думаю) стал черствым сухарем и асоциальным ублюдком. Я не знаю как это объяснить. Каждый день думаешь что это последний день, когда ты такой, а на следующий все повторяется и желание жить поактивнее, искренне смеяться, вообще жить как остальные счастливые люди как было желанием, так и осталось. Вместо этого я продолжаю быть одиноким и упиваться своим несчастьем. У меня сил не хватает что-то поменять! А иногда мне просто хочется что бы все оставили меня в покое и дали спокойно дожить мою никчемную жизнь.

Мои мысли прервал сильный порыв ветра. Моя лысая голова стала мерзнуть, поэтому мне пришлось надеть шапку, которую я чуть было не забыл дома. Стало теплее. Нужно было уже идти, но я подумал сначала позвонить Паше, вдруг он захочет присоединиться. Гудков пятнадцать прождал, а он все не отвечал. Ну да, даже не удивительно. Козёл. Да пошел он в задницу! И балахон ему не отдам!

Я докурил сигарету, сделал еще пару глотков и отправился в путь.

6.

По пути у меня два раза спросили сигарету, один раз прикурить и один раз мелочь (причем это все сделали два человека). Свою мелочь я решил