Мой нелучший друг - Наталья Будянская

– Поэтому я никогда не влюбляюсь. Чувства мешают видеть реальность происходящего.

Зачем он это делал?

Он расшатывал болезненную привязанность, слепую веру, рубил надежду в безоблачное будущее. Он хотел, чтоб я трезво смотрела на вещи и на людей. Пусть методы были жесткие, но зато действенные. Я переставала всецело доверять. И начинала борьбу за свое «Я».

Стоит ли упоминать, что дальнейшие мои знакомства с представителями противоположного пола сводились к неудачным романам?

Костик не вышел ростом, Макс был груб и не отличался красноречием, Ромка – толстоват, а его ранние залысины, как утверждал Женька, образовались не от большого ума, а от почесывания кожи головы. Здесь Женькины версии уходили корнями в глубь проблемы под названием «перхоть» и кожный грибок. Одним словом, никто из них меня не был достоин.

После провального корпоратива «Дон-маркета» я решила Женьке ничего не рассказывать. Не призналась я и про Дениса из поезда.

Мы сидим на кухне его маленькой съемной квартирки и смотрим друг другу в глаза. Жалостливые речи льются рекой. Сама не ожидала, столько всего накопилось.

Прожив в столице полтора месяца, поняла, что превращаюсь в обычного гастарбайтера. Дом-работа-дом и вечная экономия денег. Эта круговая схема не предвещала ничего хорошего. И она мне не нравилась. Я стала автоматически проноситься мимо всех красот природы, не обращать внимания на попрошаек в метро и даже не заметила, как наступила осень.

Женька слушает, молчит и улыбается одними глазами. Я продолжаю говорить, смотрю в окно. За стеклом моросит осенний дождь, сонно сползают мелкие холодные капли. Серый туман смывает яркие краски с деревьев. Небо свинцовыми тучами давит на землю, заставляя людей опускать головы и смотреть себе под ноги. И вот уже все вокруг заполняет один цвет – серый. Серые лужи, серый небосвод, темные от влаги здания. Дождь хлещет по стеклу, набирая силу. Я смотрю на город, в котором сыро, темно и уныло. Грусть подкрадывается незаметно, набрасывает свои искусные сети, сгоняет с лица улыбку и заставляет признаться Женьке: я не этого хотела. Хотела ярких красок, огней, акустики, сцены, нарядов. А сейчас сижу на кухне, пью коньяк, грущу и думаю, что надо менять свою жизнь.

– Что это с тобой, малыш?

Только Женька называл меня так.

– Загрустила.

– Ничего, такое со всеми бывает. Главное, не терять свои ориентиры. А ты за каких-то полтора месяца их потеряла. Чего ты хочешь?

– Хочу стать звездой.

– Похвально, – кивнул друг. – А что ты для этого делаешь?

Я подняла глаза и посмотрела на Женьку.

– Как это – что?

– Ты ищешь объявления, регистрируешься в базах, ходишь на кастинги, участвуешь в конкурсах? Подрабатываешь в ресторанах на банкетах? Суешься везде, где тебя могут заметить и дать хоть один шанс? Что ты делаешь для того, чтобы стать певицей?

Я опустила глаза и втянула голову в плечи.

– Не обижайся, Вик. Сама знаешь, что никто не придет и не предложит. Такое только в сказках бывает. Действовать надо.

Я согласно закивала. Он прав. Абсолютно прав.

– Давай начнем? Например, завтра. Пойдем в караоке-бар и ты попробуешь.

– Какой бар?

– Какой-нибудь крутой. Не будем мелочиться. Я слышал такие истории, наверное, ты тоже. Девушки приходят в самый дорогой караоке-клуб и поют, поют. Никого к микрофону не подпускают. Солируют весь вечер, а в зале могут сидеть разные люди – и продюсеры, и директора музыкальных коллективов. А тебе кто мешает? Внешность, голос, фигура – все при тебе.

Одобрительная Женькина речь подействовала как витаминный укол и вселила уверенность, что все будет хорошо. И это хорошо наступит прямо завтра. Там, в караоке-баре. Закончив с вливаниями крепких напитков в растущий организм, я попрощалась и поехала к Маринке. Грядущий день обещал стать особенным.

Она не верила в нашу дружбу, на тему Женьки я общалась с девочками крайне осторожно. И то, что он в Москве, не сообщила. Не нравилась мне вся эта таинственность и недосказанность, но я считала, что поступаю правильно.

Вселенная – дама с юмором. Она решила подкинуть мне испытание. Хочешь стать звездой – вот тебе шанс. И это не караоке-клуб. Это настоящий кастинг в самое популярное шоу.

Реклама о кастингах в поющее реалити-шоу шла по всей стране. Телевидение, радио, газеты – все говорили только об этом. Назывались города, даты, количество зарегистрированных пользователей на сайте, призы и подарки. Юными талантами эйфория проекта распространилась быстрее, чем австралийский грипп на планете. И прививки от жажды славы еще никто не придумал.

Я решила пройти кастинг в первый же день. Боялась, чтобы глаза у членов жюри не «замылились» и все мелькающие лица не слились в кучу. Поразить вокалом мечтал всякий, но я хотела удивить так, чтобы запомниться, а для этого надо было постараться. Это был реальный шанс, и я не могла его упустить.

– Тебя выгонят с работы, – заявила Марина, когда я объявила свое решение.

– Подожди, кастинг пройти надо, – отмахнулась Света.

– Тебе никто не даст отпуск на три месяца. Столько длится проект?

– Три, если дойти до финала, – подтвердила я.

– Вот. Сама подумай. Где ты потом найдешь хорошую работу?

– Я совсем не хочу работать в офисе, – тихо, но твердо ответила я Марине, – я хочу быть звездой.

– Да пусть попробует, – вступилась Света.

– Дурость все это, – фыркнула Марина и ушла в комнату.

Мы со Светой переглянулись.

– Поступай, как считаешь нужным, – сказала она и пошла вслед за Маринкой.

Я решила попробовать.

Осень хлестала дождем, гудела в проводах и водосточных трубах. Люди кутались в шарфы, прятались под зонтами и грелись в домах. И только самые отважные, ослепленные мечтой, бесконечной цепочкой окружили концертный зал. Их было так много, что я не могла найти конец очереди. Люди дежурили с вечера, стояли всю ночь, ночевали в палатках, голодали, и все ради того, чтобы попробовать стать звездой. И почти никто не верил, что может пробиться из этой нескончаемой очереди туда, наверх. Это было самым поразительным. И непонятным. Они хотели, но боялись. Эдакая попытка, отмазка самому себе: я пробовал, но не прошел. Мечта не сбылась.

Женька предлагал пойти со мной, но я была непреклонна. Штурмовать звездный Олимп я должна самостоятельно. Абсолютно уставшая, голодная и злая, где-то ближе к закату я взобралась на сцену. Вы думаете, я была одна? Как бы не так. Нас заводили на сцену по десять человек. Вот так, сразу десять девушек. Дали в руки листы с текстом, включили музыку, и мы хором запели. Кто-то усиленно вилял бедрами, кто-то старался всех перекричать, кто-то закатывал глаза и демонстрировал экстаз. Я старательно пела, вживаясь в образ, а в голове маячило только одно: «Как они могут понять в шуме наших голосов, кто как поет?» Это бессмысленно! Значит, отбирают по другому принципу.

«Думай! – приказала я сама себе. – Что они ищут?»

– Надо только платить, по-другому не попадешь, – судачили в толпе.

– Чтобы попасть в проект, надо пятьдесят тысяч баксов.

– Есть деньги, но нет связей.

Я старалась не слушать речи из толпы, они только расстраивали. Я верила. Вот хоть убейте, верила, что еще не все и не всегда решают деньги. Я знала, что не все покупается и продается. Я была уверена, что пройду.

Когда ведущий объявил: «Всем спасибо, все свободны», ко мне пришло озарение. Девушки покорно побрели за кулисы. Я вернула листок, но не отдала микрофон. Вложив всю душу в следующие строки, заголосила, подражая Мэрае Кэрри:

– Кэн ли-ив, кэн лив визаут ю-уууу.

На пару секунд все впали в ступор, таращась на единственную певицу.

– Девушка, верните микрофон, – сказали строгие судьи.

Ко мне подбежали охранники, но я строптиво увернулась.

– Кэн ли-ив! Кэн лив эни мо-о-о… – продолжала голосить я.

Микрофон отключили, и пока меня не вывели под руки со сцены, я цеплялась за последние возможности. С такой дикой страстью цеплялась, что это не могло остаться незамеченным.

– Я не сдамся без бою… – перекрикивая гам, продолжала солировать любимые песни.

– Девушка, прекратите! Все свободны!

– Я еще танцевать могу.

Уворачиваясь от людей в форме, я бегала по сцене, высоко подбрасывая колени, чем ужасно веселила толпу. Люди покатывались со смеху, держались за животы, падали на колени. Всеобщая истерия понравилась судьям, они сделали знак охранникам меня не трогать. Но я, увлеченная игрой в кошки-мышки, этого не заметила. Я сделала двойной переворот, колесо и через мостик вышла на шпагат. Скольжение в кроссовках далось с трудом, но тут результат был уже не важен. Я сидела на шпагате и чувствовала себя парализованной. Понимала, что встать обратно не смогу. Что делать? Пришлось звать охрану в качестве дружеской руки помощи. Толпа одобрительно гудела, судьи скептически молчали, я отсчитывала секунды до своей казни.