Друг на все времена - Владимир Келер

В Институте инженеров транспорта один студент вдруг воспылал неугасимой страстью ...к паровозам. Век космоса и паровоз! Какое несоответствие! Профессора уговаривали студента: «Смотри в настоящее и в будущее железнодорожного транспорта, а не в его прошлое! Не чуди!» То есть готовься к работе с тепловозами и электровозами, даже, может быть – с сооружениями на воздушной подушке, забудь о паровозах.

Ничто не помогало, студент был непреклонен.

Он верил, что есть условия, где паровоз полезен и что из него «не все еще выкачали» конструкторы и машинисты. И что же! Он достал необходимую литературу, прошел всю нужную ему практику и убедил кого-то из профессоров вести с ним индивидуальные занятия.

В конце концов он окончил институт и уехал работать туда, где сохранились дедовские паровозы и где они нужны.

Закончу главу небольшой этимологической справкой.

Любопытно, что в немецком языке, откуда заимствовано слово «цель» (от почти также звучащего «Ziel»), уже более столетия для обозначения предмета стремления употребляется не одно слово, а два: цель дальняя, окончательная («Ziel») и цель близкая, промежуточная («Zweck» – первоначально «мушка»).

В сущности, эта вторая – средство. Средство, чтобы достичь главного. Но и ее уважительно называют целью, если эта «Zweck» не совсем проста. Подчеркивают, что уметь достигать надо и ее.

Далекого добивается лишь тот, кто может прежде добиться близкого.

Как помогает людям эта простая истина!

Волшебные отражения

...Человеческие понятия не неподвижны, а вечно движутся, переходят друг в друга, переливают одно в другое, без этого они не отражают живой жизни[10].

Можно смотреть на лилию, а можно и на ее отражение в озере. Увидится разное, и разное впечатление на смотрящего произведет.

Что вид предмета и отражение его не совпадают, прекрасно знали еще древние. В известном мифе о сражении Персея с Медузой – крылатым чудовищем с лицом красавицы и со змеями вместо волос – герой победил, потому что смотрел не на Медузу (ее взгляд обращал все в камень), а на ее отражение в своем щите. Оно оказалось слабее чудища.

Как выглядят наши внутренние отражения?

Зажмурь покрепче глаза, посиди немного, и странный, чем-то знакомый мир заколышется перед тобою.

Вглядись, разве это не Волга, не тетя Нина из Ташкента, не тот самый урок истории, на котором ты вдруг заработал двойку?

Вот вид из твоего окна. Только сейчас зима, а ты почему-то видишь лето: пасмурное небо, косой дождь, мальчишки босиком шлепают по лужам.

Навряд ли будет в тех видениях отчетливость. Они, как правило, расплывчаты: то вспыхивают, то угасают, то лезут назойливо вперед, то растворяются в глубинах фона. Зажмурившись, ты не увидишь таких же явственных домов, людей, неба, деревьев, дождя, дыма из труб, как с открытыми глазами.

И все же есть почти у всех людей в их «мировидении» общая черта: прямые отражения природы отдельными людьми похожи на отражаемое, а тем – между собою. Смотря на окружающее, люди видят приблизительно одно и то же.

Один художник рисовал портрет знаменитого ученого Рентгена: изображения, с которого можно было бы срисовать открывателя лучей, у художника не было, а предстоял какой-то юбилей, и художник торопился. И что же?! Мастер справился с задачей! Он срисовал Рентгена по памяти, как видел его внутренне. Позднее проверили – все совершенно точно: борода, богатая шевелюра, общее сходство черт. Похоже на Рентгена, на все его хорошие портреты.

Примерно то же, что о зрительных отражениях, можно сказать об отражениях слуховых, обонятельных, вкусовых, осязательных. И все незрительные образы природы, с одной стороны, неотчетливы, с другой – похожи на действительность.

Как часто внутри нас, когда мы в хорошем настроении, неслышимо для других, но очень слышно для нас самих оркестр играет «летку-енку» или другой зажигательный мотив.

Достаточно напрячь немного воображение, и можно почувствовать, как пахнут мамины любимые духи, или море возле Гагры, или тайга у Томска, или свежий ржаной хлеб.

Нетрудно вызвать в памяти и вкусы: молока, лимона, ореховой халвы, горчицы, клюквенного морса. Разве, просто перечитывая эти слова, человек не испытывает смутно, как его язык будто касается кончиком то одного, то другого названного?

Даже «потрогать» в мире воображения можно! Уж так ли разве трудно вспомнить, как крепка чугунная батарея, мягка подушка, горяч кипящий чайник?

От чего зависят все эти – столь разнородные – живые отражения?

От наблюдательности людей, отчасти данной им природой, а отчасти воспитанной каждым человеком.

Наблюдательность – это ви´дение (и слышание, и всякое иное чувствование) деталей. По определению ученых, наблюдательность заключается в умении подмечать характерные, но малозаметные особенности предметов и явлений.

Чем наблюдательнее человек, тем ярче и богаче картины его внутреннего мира. Чем больше отражений окружающего вмещает отдельный индивид, тем, значит, он наблюдательней.

Но разве не отражают и животные?

Отражают. Только не то, а главное – не так, как человек. Мир их отражений имеет мало общего с обычными человеческими отражениями.

...В номере гостиницы остановился приезжий. Вот он осматривает комнату, что же видит? Большую пышную кровать, два кресла, коврик под ногами, письменный стол, тумбу, шкаф, будильник, репродуктор, горшок с цветами, отопительную батарею, дурную копию с «Медведей» Шишкина.

Теперь допустим, с приезжим оказалась вдруг собака. За породу и за хороший нрав ей разрешили поселиться со своим хозяином. Что увидит собака?

Она не заметит ни будильника, хотя он тикает, ни картины на стене, ни стола, ни шкафа, ни репродуктора, ни горшка с цветами. Собака «согласится» с человеком только в том, что в комнате есть кровать, коврик перед нею, кресла, батарея парового отопления.

Однако, сверх того, в собачий внутренний мир войдет еще то, чего наверняка нет у хозяина. Возможно, она обнаружит невидимую щель в стене, сквозь которую проникает запах сарделек из расположенного этажом ниже буфета. Возможно, заметит небольшое отверстие в углу под потолком: отверстие ведет в вытяжную трубу. и по ночам через нее в собачьи ноздри проникает запах разгуливающих по крыше котов.

Получится картина, весьма отличная от человеческой. Вид комнаты, изображенной псом, если бы он научился рисовать, не походил бы на рисунок, сделанный хозяином.

Но человек видит по сравнению с животными не только иное. Он видит все иначе.

Главное не в содержании человеческих картин, а в качественных их особенностях.

Человек в отличие от животных обладает даром сохранять отражения природы в себе, носить их в своем сознании. Причем он носит отражения природы не как мертвые слепки или фотографии, он носит их живыми и движущимися.

«Отражение» природы в мысли человека надо понимать не «мертво», не «абстрактно»,– говорил В. И. Ленин[11].

Человек как бы оживляет свои образы. Отрываясь от того, что их породило, они словно обретают самостоятельную жизнь в мыслях, чувствах, стремлениях и переживаниях человека. Они звучат в нем и благоухают, движутся и сталкиваются, волнуют своего владельца и побуждают его к действиям.

Такие чисто человеческие отражения называются репликациями.

Буквально это слово значит: копирование, реплика, ответ. Поскольку «отвечают» только люди (в буквальном смысле: словами), то в слове чувствуется намек на отражение разумное – в отличие от всех иных; например, от сразу исчезающих зеркальных или от недолговечных отражений; свойственных животным.

Репликации наполняют внутренний мир людей, как материальные тела – их внешний мир. Репликации – это как бы отражения отражений, живые производные души. Поэтому их мир богаче, чем просто мир накопленных человеком знаний. Ведь репликации не только знаниями рождаются; их порождает и подсознание.

Репликации – могучий инструмент познания природы. Без них нельзя утолить человеческую любознательность.

Превращение невидимого

Человек стремится к знанию, и, как только в нем угасает жажда знания, он перестает быть человеком.

Как к человеку приходят знания?

Достаточно ли что-то хорошо понять, а потом запомнить, чтобы считаться овладевшим ими?

А может, главное – запомнить больше? Правы ли считающие, что первенство за всезнайками? Мол, кто больше нахватал и может обо всем говорить часами, тот и на самом деле знающий?

Нет, для настоящих, глубоких знаний этого недостаточно.