Дожить до весны - Мария Морозова

Как выяснилось, могла. Когда я шагнула в теплицу, чтобы посмотреть, кто же там такой ворчливый, сразу поняла это и обреченно вздохнула. Мои подозрения оказались не напрасными. Впрочем, стоило догадаться об этом, только услышав фамилию хозяина теплиц.

Там сидел гном. Самый настоящий гном, невысокий и коренастый. Его длинные волосы, похожие на жесткую проволоку, были такими рыжими, что это даже казалось странным. Заплетенную в косу такую же рыжую бороду гном закинул за фартук, чтобы она не мешала, и сейчас вертел в руках горшки с азалиями, недовольно бурча себе под нос.

О Имилея, ну почему гном? Мы с самого сотворения мира недолюбливаем друг друга. Гномы считают нас высокомерными зазнайками, а мы их – скупердяями и грубиянами. И как прикажете проситься к нему на работу? Мой счет к Келемису вырос еще на один пункт.

Да и вообще, виданное ли дело – гном-садовник? Эти бородатые карлики всю жизнь проводят в подгорных пещерах и не могут отличить розу от моркови. Ковать, копать, клепать – вот что они действительно любят и умеют, чувствуя металлы и камни так, как этого не может никто другой. До живого же им обычно вообще нет никакого дела. И как господину Дивногору пришло в голову заняться цветами? Это все равно что мне податься в ученицы к кузнецу.

Подавив очередной обреченный вздох, я постучала костяшками пальцев по косяку, обозначая свое присутствие. Гном оставил горшок в покое, обернулся и глянул на меня недовольно.

– Чего надо?

Я мысленно скривилась, но все же постаралась спокойно ответить:

– Добрый день. Не нужны ли вам работники в оранжерею?

– Работники… – прошипел гном, глядя на меня своими маленькими глазами. – Уже взял одну, вот так, с улицы. Столько растений мне чуть не загубила! Иди отсюдова.

Раньше я бы в ответ на такую грубость вызвала хама на поединок. Но пришлось поскрипеть зубами и уточнить, вычленяя главное:

– То есть, работник вам все-таки нужен.

– Нужен. Но это явно будешь не ты.

– Что, даже не побеседуете со мной? – Я сложила руки на груди, не собираясь так просто сдаваться.

– А почему я должен тратить на тебя свое время? – хмыкнул гном. – Время, как известно, – деньги.

– Может потому, что я не так уж и плоха? А вы из-за своего негативного опыта потеряете шанс заполучить действительно хорошего сотрудника, который разбирается в растениях?

– Разбирается она… – Господин Дивногор смерил меня скептичным взглядом, но все же махнул рукой: – Тогда скажи, что не так с этими цветами?

Я сделала серьезное лицо и подошла к столу. Подвинула к себе горшок с азалией, усыпанной розовыми бутонами, и тронула поникший лист. Да, наверное, обычному человеку было бы не так просто понять проблему, хотя белый налет на глиняных стенках говорил сам за себя. Я же исключительно для вида внимательно осмотрела цветок со всех сторон и заявила:

– Его перекормили. Слишком много удобрений.

– Хм… да? – прищурился гном. – А что это за цветок и как за ним вообще ухаживать?

– Азалия, – я спокойно пожала плечами. – Любит влагу и яркий, но не обжигающий свет.

– А это? – господин Дивногор сунул мне в руки какую-то луковицу.

– Гиацинт, – ответила я после недолгих «раздумий». – Но он еще спит. Луковицу стоит либо вернуть в прохладное темное место, либо высадить в землю, чтобы разбудить.

– Хорошо. – Недоверие в глазах хозяина оранжереи сменилось задумчивостью. – Что можешь сказать вот о нем?

Он кивнул в левый угол, где в горшке стояло небольшое деревце с очень красивыми трубчатыми цветками, большими и белыми.

– Это дурман, – улыбнулась я. – Дивной красоты растение. Но оно настолько же опасно, насколько и красиво. Все его части ядовиты и могут даже убить.

– Надо же, – пробормотал гном. – Не ожидал, клянусь бородой.

– Так я вам подхожу?

– Пожалуй.

Пожалуй? Ох уж эти гномы. Такого специалиста, как я, нужно было хватать сразу, обещая все возможные блага. А Дивногор расщедрился всего лишь на «пожалуй».

– Когда готова приступить?

– Хоть завтра, – я пожала плечами.

– Отлично, – довольно улыбнулся господин Дивногор. – Приходи с утра, зачислю тебя в штат.

Домой я возвращалась в очень приподнятом настроении. Мы с гномом поторговались насчет моего жалования, но, как ни странно, быстро сошлись на условиях, которые устраивали нас обоих. Видимо, Дивногор все же осознавал, что не стоит экономить на работниках, если хочешь иметь прибыльное и крепкое дело. Я понимала, что на ближайшие несколько лет мне стоит забыть о шелковых платьях, украшениях из драгоценных камней и изысканных эльфийских винах, но суммы, которую пообещал мой новоявленный начальник, вполне должно было хватить на квартиру, еду и одежду. Правда, придется перестать питаться в ресторанах и кофейнях.

Готовить еду мне еще не доводилось. Дома этим занимались слуги, а в редких выездах из Имиль-та-Эли я могла себе позволить даже самые дорогие рестораны. Теперь же все изменилось, и мне было очень нужно освоить готовку самой. Так что по пути моя сумка пополнилась продуктами и поваренной книгой из той самой книжной лавки по соседству.

К счастью, больше ничего особенного не понадобилось. Квартирная хозяйка оставила мне кастрюли, тарелки и прочую кухонную утварь. Поэтому, вернувшись, я просто разложила продукты и принялась за готовку.

Начать решила с супа. Тем более, нужный рецепт нашелся на первых страницах книги.

– Это же не должно быть слишком сложно, ведь так? – пробормотала я без особой уверенности, читая скупые строчки.

В конце концов, я освоила боевую и защитную эльфийскую магию, умею вскрывать замки и запоры, подделывать почерк и разбираюсь в травах. Неужели не смогу справиться с супом?

Подбадривая саму себя, я вытащила цыпленка из пакета, брезгливо держа его за ногу двумя пальцами, и сунула в кастрюлю с водой. Поставила ее на плитку и, сверившись с рецептом, принялась мыть овощи. Картофель, морковь, корень петрушки, лук и немного зелени. Да, мои руки больше привыкли к кинжалу из отличной закаленной стали, а не к туповатому ножу для овощей, но в этом не должно быть ничего сложного.

Мурлыкая себе под нос эльфийскую мелодию, я почистила картофель. Взялась за морковку, мимоходом бросив взгляд на бульон, и возмущенно воскликнула:

– Это еще откуда?

На поверхности варева, которое должно было стать моим супом,