Тот, Кто Сможет Выжить - Игорь Горячев

который напомнил ему все эти их сарацинские города с белыми, словно громоздящимися друг на друге домами-хижинами, как из какой-то подворотни выскочил парнишка, в белом балахоне, шароварах, в тапочках и тюбетейке и запустил в машину Виктора бутылку с зажигательной смесью. Бутылка ударила в лобовое стекло, как раз напротив Виктора. Стекло треснуло, но, слава богу, не разбилось. Виктору показалось, что машина вспыхнула, будто вся сразу. Повалил едкий дым. Кашляя и ругая страшными словами «мирный» ислам с этим их грёбаным «джихадом», он схватил сумку с вещами и документами, выскочил из машины и увидел, как к нему несётся толпа сарацинов то ли с дубинами, то ли с кольями. Ну, здравствуй, Арка-Сити, подумал Виктор. Врёшь, не возьмёшь, мать вашу так! И рванул в поворот, ведущий к внешней кольцевой дороге, до которого он не доехал буквально несколько метров. Бежать с сумкой было безумно тяжело. Скоро он начал задыхаться, сумка всё время била его по правой ноге. Один раз он споткнулся и прошёлся на четвереньках, но сумку не выронил. Он уже подумывал о том, чтобы бросить её. И неизвестно, чем бы это всё кончилось, как вдруг позади него послышался шум мотора, его настигла машина, дверца распахнулась, и знакомый голос профессора крикнул: «Виктор, садитесь скорее»! Виктор бросил сумку на заднее сиденье, сам плюхнулся на переднее, рядом с профессором, захлопнул за собой дверь, и машина рванула с места. Профессор, как заправский шпион из голливудских кинофильмов, вёл машину по узкой улочке на огромной скорости, всё время сигналя, сметая какие-то прилавки, велосипеды, повозки. От машины в разные стороны, с криками, врассыпную разбегались и жались к стенам сарацины. Кто-то с балкончика одного из домов бросил в машину ещё одну бутылку с зажигательной смесью, но промахнулся, бутылка полыхнула позади машины. И только, когда они выскочили на внешнюю кольцевую, уже за пределами сарацинского сектора, профессор Вершинин повернулся, протянул ему руку и, улыбаясь, сказал:

— Ну, здравствуйте, Виктор.

— Здравствуйте, профессор, — тоже улыбаясь, и уже отдышавшись после забега с сумкой, сказал Виктор, пожимая ему руку. — Что у вас тут такое происходит? Меня чуть не сожгли заживо. Как в анекдоте. «В машину Штирлица угодил фугас. Штирлиц не двинулся с места. Рукописи и русские разведчики не горят».

Они расхохотались.

— Да, у нас тут последнее время весело, дружище, — сказал профессор Вершинин, старый друг, биофизик, доктор наук, лауреат всевозможных премий, полученных за исследования Зоны. — Я поэтому и хотел вас встретить на КПП, когда узнал о беспорядках в секторе сарацинов, но пришлось ехать в объезд. Простите, немного опоздал.

— Да нет, профессор, вы появились как раз вовремя. Если бы не вы, не знаю, чем бы это закончилось.

— Видите ли, Виктор, город поделён на сектора. И в этих секторах живут большей частью фанатики, которые, естественно, признают лишь свою точку зрения на мир и не хотят слушать ничего и никого другого. С самого начала эти сектора враждовали друг с другом. Но в последнее время стычки между ними стали происходить всё чаще. У нас уже было несколько случаем убийств. Полиция с ног сбивается.

— А разве нельзя их всех просто убрать отсюда?

— Это не так просто. У нас ведь тут демократия, толерантность, мультикультуризм. Арка-сити — международный город. Им управляет международный совет Мэров, и среди них шейхи с Ближнего и Среднего Востока играют не последнюю роль. Деньжищи у них огромные. Вот вначале был хорошо. Вначале, здесь были только учёные, тихо спокойно, рабочая атмосфера. А потом появились первые «бегуны», полицейские кордоны поставили, начал строиться город и пошло-поехало.

— Ну, а где же тут живут нормальные люди? Или таких уже не осталось?

— В городе есть Гражданский сектор. Вернее он называется сектором, но на самом деле это полоса, которая огибает город по кругу. Он самый большой, лучше всего отстроенный, самый модный и фешенебельный. Там живёт в основном богатая публика из Униевропы и Панамерики. Кстати, ваш отель, мой юный друг, — хохотнул профессор, — находится именно в Гражданском секторе. Именно туда я вас сейчас и везу. Отель совсем рядом со Стеной и с Институтом, где я работаю. Номер я вам уже заказал. Так что прекрасный вид на Зону вам обеспечен. Помоетесь, отдохнёте, а завтра утром ко мне в Институт. О машине не жалейте, вам полагается компенсация. Обратитесь в полицию, напишите заявление, и дело в шляпе.

Они познакомились лет десять назад на конференции в Нью-Йорке, посвящённой Зоне и Вторжению. Виктор присутствовал тогда на лекции профессора о парадигме Универсальной Истории. Его точка зрения на природу Зоны, Гостей и смысла их появления на Земле произвела тогда фурор, породив множество жарких споров. Но она была слишком радикальной для многих, чтобы занять подобающее ей место среди других теорий. Ибо, по сути, она представляла собой эпитафию человеку и человечеству, и предрекала скорый конец человеческой истории.

Как понял тогда Виктор, парадигма Универсальной Истории возникла на стыке наук, объединившая в себе усилия многих учёных из разных областей знаний: биологов, историков, физиков, космологов… Согласно этой парадигме существуют общие закономерности в эволюции живой и так называемой «косной», т. е. неживой материи. Оказалось, что развитие материи, начиная от Большого Взрыва, эволюцию жизни на Земле и всю историю человечества можно рассматривать как единый процесс Общей Эволюции Вселенной. В частности, эволюцию биосферы на Земле до появления социума и последующую историю ноосферы, определяемую процессом исторического развития человечества, можно рассматривать как единый процесс общей планетарной истории.

Учёные обратили внимание на тот факт, что эволюция жизни на земле, и история социума время от времени проходят через эволюционные или исторические кризисы или скачки, или как их ещё называют «фазовые переходы», когда возникают качественно новые более сложные формы жизни или новые виды орудий труда, новые технологии и, следовательно, новые формы социальной организации в обществе. Причём возникновение таких форм представляет собой своеобразную реакцию на подобные кризисы. А между кризисами происходит относительно плавное развитие. Существуют два вида таких кризисов. Один действует на стадии биологической эволюции до появления социума, — его называют «биологический эволюционный кризис». Другой действует на стадии социума. Его назвали цивилизационным или техно-гуманитарным.

Ярким примером биологического эволюционного кризиса был, например, Кислородный Кризис, случившийся около полутора миллиардов лет назад, когда существовавшие тогда на земле цианобактерии настолько насытили атмосферу Земли кислородом, что анаэробные прокариоты, — т. е. клетки, не имеющие ядра, и способные жить в отсутствии воздуха, — стали вымирать, потому что кислород был для них сильным ядом. На смену анаэробным прокариотам пришли аэробные формы жизни, которым требуется для жизни кислород: