Собственность бывшего - Любовь Попова

— Не о чем.

— А об твоем унижении? Хотя я другого и не ждал. Не переживай. Ученые народ особый.

— Жалость, Левицкий, — фыркаю, пока он моет руки. — Строишь из себя заботливого? Я все знаю. Ты всегда так делаешь. гладишь по голове, как собаку, чтобы потом пнуть. В нашем случае было трахнуть и исчезнуть на долгое время. Или пойти трахнуть кого – то другого, чтобы я знала свое место.

— Ты хочешь этого? — слышу его вкрадчивый, чуть сиплый голос ближе. Слишком близко.

— Чего, — устало спрашиваю.

— Чтобы я трахнул тебя.

— Ты вообще меня не слышишь? – резко поворачиваюсь. Но зря. Его взгляд капкан. И чем дольше я в его плену, тем больше боли.

— Слышу, но пока не понимаю, о чем речь. Я зашел сказать, что сейчас твой благоверный вернется на сцену и заявит, что забыл о тебе. И ты должна будешь выйти и показать какая вы дружная семья.

Челюсть моя скорее всего упала, а поднять ее непонятно как.

— Ты меня с Самсоновыми не перепутал? Или прошлое имиджмейкера не дает покоя? И с чего ты решил, что Виталий вообще решит так сделать?

— Человек, который продает волшебную таблетку для семьи должен быть счастливым семьянином.

Вот как. Нацелился значит.

— Я не позволю тебе использовать себя или Виталия в своих грязных целях. Понятно? Найди другую обезьянку и дрессируй ее.

Хочу отвернуться, уйти наконец, но на подбородке снова его пальцы.

— Вот мне интересно… Ты злишься, что я говорю о твоем муже, что я отлил при тебе, или… что я еще не задрал твою юбку? — он сжимает мой зад, пока я ахаю от возмущения. Упираюсь руками в стальную грудь, буквально подушечками пальцев ощущая каждую развитую мышцу.

- Даже мысли не было! - чувствую давление снизу столь же твердого, как скала члена.

Когда – то я могла часами чертить линии на его обнаженном, совершенном теле, изучать линии вен на пенисе. А теперь одна мысль об этом приводит меня в бешенство. Как он посмел даже подумать…

— Ладно, ладно тебе. У нас еще будет возможность развлечься, когда я приду раскручивать вашу клинику и препарат.

С этим он не тянется к моим губам и все мои попытки отвернуться тщетны. Его пальцы стальные прутья клетки, которую мне не покинуть.

— Прекрати, Артур. Я могу тебе сопротивляться. Я больше не хочу тебя.

— Слишком громкое заявление для той, чье белье насквозь мокрое. Забавно... Ты пахнешь все так же. Соль и свежесть. Как море, — шепчет он и лишь слегка касается губами, буквально мажет словно кистью, оставляя почти ожог.

Тут же покидает меня, окуная с головой в раздрай. Артур толком ничего не сделал, а словно катком прошелся. Вывернул наизнанку. Разбил, собрал осколки и сложил в свой идеально выглаженный платок.

Остается только верить, что я смогла бы сопротивляться, отчаянно и дико, если бы он позволил себе не просто вольности, а нечто большее. Нечто грязное и пошлое. При всей своей педантичности и спокойствии в сексе для него почти нет ограничений. Секс в туалете даже не главное блюдо. Скорее аперитив.

Я быстро к зеркалу. Проверяю все ли нормально. Но макияж идеальный, тушь на месте. И только глаза горят, словно от страха. А трусики. Никто не узнает, что меня возбуждает бывший. Это просто физиология. Он просто знает, что именно нужно делать, чтобы возбудить меня.

Моргаю пару раз и иду на выход. Теперь то я покину этот чертов туалет…

И в тот момент, когда я открываю дверь, звучат аплодисменты.

— Да, да, простите за мою эксцентричность, — Виталий? Нет… — Просто я так переволновался, что совершенно забыл о человеке, который был моей музой. Женщине, которая не побоялась уехать в чужую страну с чужим человеком и стала незаменимой. Диана. Моя любимая жена. Прошу поприветствовать ее.

Стыд буквально топит меня, окуная головой в лужу внимания. И если несколько минут назад мне казалось, что все на меня смотрят. То сейчас это жестокая реальность. Особенно, когда прожектор ярко светит, выделяя меня из темной массы. Буквально ослепляя. Окончательно слепят несколько вспышек, но Виталий неловко спешит ко мне и, несмотря на сопротивление, тянет на сцену.

И мне бы радоваться. Улыбаться. А я не могу. Потому что ощущение того, что это прекрасно отрепетированный спектакль, не покидает ни на мгновение. Ощущение, что каждый в этом зале осознает, что муж про меня забыл, не оставляет. Все то время, пока я отвечаю на вопросы, целую Виталия и затем на негнущихся ногах под звуки аплодисментов схожу со сцены. И перед тем, как пройти за столы, чтобы перекусить и посмотреть шоу-программу, я торможу Виталия.

— Я же просила не делать этого. Я просила. Теперь они будут знать, что ты про меня забыл. Виталь…

— Диана, я не мог иначе. Я должен был исправить ошибку. Я решил, что так нужно. С моей стороны было огромной неблагодарностью забыть про тебя. После всего, что ты для меня сделала. Я бы даже сказал свинство. Прости, — целует он меня в щеку. И мне уже становится неудобно за свою почти истерику.

— Ну, не все так страшно.

— Да ладно. Я же видел, как ты в туалет убежала. Я не хочу, чтобы ты плакала.

Рядом с ним я никогда не плакала. Поводов не было. Наше супружество – плавание по абсолютно тихой реке. Так почему у меня ощущение, что она неминуемо ведет нас к водопаду.

— Виталий, — снова торможу, он так и хочет пройти поесть и выпить. – А ты сам до этого додумался?

— А есть разница? — хмурится он, словно вспоминает. – Вроде бы сам.

И это «вроде бы» рвет мне сердце, потому что я буквально всем своим существом ощущаю на себе