Вампир из заграницы - Томас Прест

– Тогда, боюсь, живущие в этих краях люди не столь благочестивы, как им следовало быть, раз ваш монастырь испытывает нужду.

– Есть много людей благородных.

– И они должны платить щедро.

– Они так и поступают, и я им благодарна. Но мне хотелось бы предлагать бедным, больным и беспомощным людям пищу лучше той, что я предлагаю сейчас.

– Но такое должно быть в вашей власти, когда богатые и благородные живут так близко от вас. У вас должны быть богатые кающиеся грешники.

– Но лишь немногие из богатых каются, брат.

– Мне говорили, что Неаполь погряз в пороке. И я не ожидал увидеть в реальности то, что мне описывали. Но, сестра, мы должны быть благодарны за то, что имеем. И в то же время, когда нравы настолько упали, мы не должны сидеть, сложа руки, а молиться за спасение душ грешников.

– Но они отвечают лишь тем, что шлют приглашения на воскресные балы, – с великой печалью ответствовала несчастная аббатиса.

– Тогда их нужно воспитывать. И нужно бранить и распекать.

– И тогда они отвратят руки свои от благотворительности, перестанут делать для нас хоть какие-то добрые дела, и у нас не будет ни даров, ни пожертвований.

– Но для этого не нужен никакой мотив. Когда они увидят вашу искренность, то перестанут упорствовать и сопротивляться, и сами принесут то, что должны.

– Ах, святой отец, ты не знаешь неаполитанцев – мир еще не видел больших грешников, чем они.

– Понтифик должен об этом узнать. Нужно сообщить ему о характере этих скверных людей, и об этих фактах. Какая печальная ситуация, настоящий позор для христианской страны, и это необходимо исправить.

Тут вернулась монахине с едой для монаха и проголодавшейся аббатисы.

Когда все было разложено на столе, аббатиса подала монахине знак, что она здесь больше не нужна, и та вышла, оставив монаха и аббатису наслаждаться обществом друг друга наедине.

Прошло несколько минут, прежде чем они заговорили, и это время было потрачено на пережевывание самых лакомых кусочков наиболее деликатесного мяса, которое можно отведать в таком религиозном заведении, а его обычно снабжали лучшим из всего, что могло быть предоставлено.

– Святой отец, – сказала аббатиса, – эта пища скудна, но, надеюсь, она избавит тебя от того голода, который властная природа требует удовлетворить.

– Да, я полностью удовлетворен.

– Тогда позволь обратить твое внимание на эти пироги с олениной. Их испекла сестра Бригитта, а она за всю жизнь ни разу не испекла плохого пирога.

– Я решительно одобряю мастерство сестры Бригитты, – сказал монах. – Она, несомненно, достойная женщина и мастерица на кухне.

– А я никому не позволю исполнять ее обязанности, разве что в качестве епитимьи, – добавила аббатиса. – И ни за что не расстанусь с ней, пока монастырь дает ей кров.

– Совершенно правильно, сестра, совершенно правильно.

– Но каковы же новости из Рима, брат?

– Их немного, кроме той, что святой понтифик был очень болен.

– Я тоже про это слышала. И многие уже предположили, что его святейшество вознесется на небеса, если ему вскоре не станет лучше.

– Нет-нет, его святейшество в безопасности, насколько такое возможно для любого человека. Да пошлет ему господь многие лета!

– Аминь! – искренне добавила аббатиса.

– Но разве у вас нет кающихся грешников, святая сестра?

– Есть несколько, но все они исполняют назначенные епитимьи, кроме одной. Она несколько упряма, святой отец, и я не знаю, что с ней делать. У нее нет никакого уважения к тем, кто облечен властью.

– Она сестра вашего ордена?

– Нет, она неофит.

– В таком случае, как… что привело ее сюда?

– Ее прислали родственники, которые испугались бесчестия, и не дадут ей возможности обречь их семью на столь позорный брак. Прежде она соглашалась принести обет послушания, но теперь у нее появились возражения.

– И на каком основании она отказывается.

– Потому что считает, что не будет счастлива.

– Чепуха! Где она сейчас?

– Мы были вынуждены ограничить ее свободу, потому что она неоднократно пыталась сбежать. И у меня есть основания полагать, что в этих попытках ей оказывалась внешняя помощь.

– Это серьезное преступление. Очень серьезное преступление для тех, кто к этому причастен. И оно неизбежно подаст ужасный пример, если их разоблачат.

– Несомненно. И мы считаем, что обязаны приложить все усилия, чтобы наказать любого, кто сделает попытку нарушить святость нашего монастыря.

– Так и должно быть, сестра.

– Да, конечно. Поэтому я и охраняю девушку, которая, если ее образумить, сделает крупное пожертвование монастырю.

– Да, этого необходимо добиться.

– Я, конечно же, страстно желаю, святой отец, чтобы юная дева стала одной из нас. Как знать, а вдруг именно она сможет стать тем избранным сосудом, из которого проистечет немало добра?

– Такое возможно, – согласился монах. – Я пришел из Рима, и вы можете прочесть верительные документы, которые у меня с собой. Я займусь этой вашей непокорной сестрой, и наставлю ее на путь, который приведет ее к согласию с вашими мыслями.

– А пожертвование?

– Оно и тогда будет принадлежать вашему монастырю, раз оно будет ему сделано. У меня нет иных целей, сестра, кроме благополучия церкви. Я не ищу вознаграждения, кроме того, что могут дать благие слова мудрости и добра.

– Вы заслуживаете всяческих похвал, святой отец. Я и сама думала не о пожертвовании, святой отец, потому что, как вы понимаете, оно будет принадлежать не мне, а церкви, и конкретно этому монастырю, и будет использовано во благо тех бедных овец, над которыми я назначена пастырем. Поэтому у меня нет иного отношения к этому делу кроме того, какое я должна испытывать относительно духовного благополучия наших грешников.

– А у меня нет полномочий вмешиваться в нечто иное.

– Понимаю, святой отец. Вы замечательный человек. Такой, кто совершит много добра.

– Я попытаюсь совершить добро, сестра.

– А я осмелюсь сказать, что вас ждет успех, святой отец. Хотя вынуждена смиренно признать, что испробовала все для переубеждения той несчастной молодой женщины, что скорее усиливает зло, чем дает какие-либо обещания на будущее.

– Такое я мог ожидать.

– А вы пойдете другим путем?

– Возможно, но это зависит от обстоятельств. Если я сочту это необходимым, то мне моет понадобиться некое надежное место, где с ней никто не сможет общаться кроме тех случаев, когда я это прикажу, или где она будет оставаться в заточении, если потребуется.

– Конечно, очень правильно.

– Кроме того, если я решу, что по отношению к ней нужны столь суровые меры, я не разрешу давать ей еду – кроме той, что ей буду давать я, или в моем присутствии, а это, разумеется, практически одно и то же.

– Именно так, святой отец.

– И я не допущу, чтобы сия святая обитель была оскорблена инакомыслием, ибо я решительно настроен на то, чтобы никакой еретик не расстраивал планы служителей религии.

– О, насколько такое неуместно! Воистину, это будет не только отягчающим обстоятельством, но и потерей для церкви, которая проклянет такого еретика.

– Несомненно, – ответил монах, – несомненно. И с вашей помощью я надеюсь приложить к этому серьезное усилие, а также стану молить небеса о помощи и поддержке.

– Я верю в это. А теперь, святой отец, скажите, как мне вас называть?

– Вы увидите из моих бумаг, что я брат Франциск из ордена святого Франциска, и недостойный брат, который, возможно, переоценив свои слабые силы, получил похвалу и благословение его святейшества папы. Он с особым удовольствием послал меня в путешествие, наделив полномочиями отчитываться перед ним и останавливаться там, где, по моему мнению, могут потребоваться мои услуги.

Конец ознакомительного фрагмента.